Карина Демина - Черный Принц (СИ)

Он вернулся к краю и осторожно двинулся вдоль него, время от времени поглядывая вниз, пытаясь понять, как далеко до земли. Выходило прилично. И свинцовая жерловина водосточной трубы, выдававшаяся из желоба, не казалась надежной опорой… но хоть какой-нибудь. И Кейрен, взмолившись жиле предвечной, решился.

Труба скользкая.

И скрипит, кренится под весом Кейрена, пробуя древние опоры на прочность. А прочности никакой… и опоры с хрустом выходят из каменной стены.

Не думать.

Держаться, скользить, упираясь босыми ступнями в стену. Руки сдирать о лед и свинец, об острый камень чужого дома.

Шаг за шагом.

И остановка на широком карнизе, который выглядит достаточно надежным, чтобы Кейрена выдержать, правда, именно выглядит, потому как хрустит и пускает каменную крошку… снова вниз… знакомый виноград, все-таки виноград - среди сухих стеблей чернели сухие же ягоды - едва ли не старый товарищ. Кейрен с трудом разжимает сведенные нервной судорогой пальцы, лишь затем, чтобы впиться в ломкие виноградные лозы.

Держат.

И выдержат.

Быстро, но заставляя себя дышать, прижиматься к стене, вслушиваться в вой ветра…

Пока не ищут… и хорошо…

И он доберется до управления, чтобы вернуться за Таннис… волнуется, наверное… и Марта скажет… Марте он должен, а такие долги не забываются… и земля уже близка.

Ноги проваливаются в сугроб, острая кромка наста разрезает кожу.

Ничего.

Эта боль - ничто по сравнению с иной. Жила отзывается на зов, она корежит слабое человеческое тело, выламывая кости, грубо, зло. И Кейрен, кажется, не способен сдержать крик…

…или вой?

Крик.

Удары колокола далекие, тревожные…

…его ищут?

Больно дышать. Холод внутри, кровь на снегу…

…лапы проваливаются, и мягкая чешуя не спасет от клыков… к ограде, пока есть шанс… есть, жила гремит в голове, и от злого голоса ее не отделаться.

По снегу. Проваливаясь по брюхо, увязая в сугробах, вырываясь из них прыжком, чтобы на следующем вновь провалиться и вновь вырваться. И ветер затирает следы.

Вперед.

Волкодавы - тени на снегу. Бредут, не смея приблизиться к зверю, они еще помнят - опасен. Но кровь дразнит. Кровь заставляет думать о слабости и ранах…

…царапины. Просто царапины.

Затянутся дома.

Главное, в этот дом попасть… в их с Таннис квартиру, в которой Кейрен давненько не бывал… и наверное, выстыла совсем… но там есть кровать и пуховое одеяло.

Плед.

Запах Таннис… и сама она вернется, если Кейрен сумеет дойти.

Ограда. Черная вязь металла. Острые пики. Прутья стоят тесно… и за прутьями - своя охрана, но Кейрена она больше не волнует, как и псы, которые подбираются сзади. Он чует запах их, тревожный запах зверя. И рычание слышит, глухое, предупреждающее.

И обернувшись спиной к стене, на рычание отвечает.

Его голос вплетается в рев ветра, и псы отступают. Не уходят. Ложатся на снег.

Ждут.

Пускай.

Обернуться - секундное дело, и забыв о боли, которой как-то слишком уж много в последнее время, взлететь на ограду. Тело еще гудит, неловкое, не-свое, но Кейрен заставляет себя карабкаться.

Выше и еще выше.

Перевалиться через острия прутьев, кажется, опять бок рассадил… зверье по ту сторону отзывается воем… и люди спешат… вновь колокол гудит, но это, кажется, у реки…

- Стой!

Треугольная стрела зарывается в снег у самых ног Кейрена… и человек, споткнувшись, падает в сугроб, выбирается, отряхивается как-то очень уж по-собачьи. Он вытаскивает новую стрелу и возится с арбалетом…

…некогда смотреть.

И следующий оборот забирает крохи сил. А жила рядом. Звенит. Пьянит.

Дурман.

И перед глазами кровавые круги… надо уходить, он не справится… с одним - да, но их больше… Шеффолка стерегут… кто посмеет ослушаться короля?

Лающий смех.

Висельники тоже умеют веселиться, так ему сказали однажды… кто? Кажется, Три Щербины… имя забылось, а кличка вот нет. И зубы Кейрен помнил, которые росли через один, и были черными, гниловатыми. Руки тоже, покрытые синей вязью татуировок, массивные руки с широкими ладонями и короткими пальцами. Пальцы эти вечно двигались.

- А че, начальничек, я ж не лютовамши, - Три Щербины работал на улице давно, и был, верно, не самым жутким злодеем Нижнего города.

Обыкновенным.

Грабил? Конечно.

Убивал? Случалось и такое, но, начальничек, это ж не со зла, а с похмелья, когда силушка-то прет и злость на весь мир… вымещал, на ком попадется… что уж теперь говорить-то? Пеньковая вдовушка заждалась, потешится небось…

…почему он вспомнился? Сейчас, когда улица и снег. Дома с плотно запертыми ставнями, слепые, безразличные. Здесь нет случайных свидетелей, и не будет.

Гонят.

Как волка гонят, идут сзади, свистят, громыхают, подгоняя. И зверь в Кейрене боится звуков. Он готов лететь, не думая о том, куда, лишь бы подальше…

- Ничего, начальничек, - Три Щербины скалился из темноты, потирая руки… не одну шею они свернули, а этот удивлялся, что народец слабый пошел, чутка пережмешь, а у него уже шея хрустнула. - На том свете сочтемся…

Поворот.

И человек в переулке. Стрела обжигает и без того разодранный бок, а человек, отбросив бесполезный арбалет, достает нож.

…нож-рыбка, мелькает меж пальцев.

- А так умеешь, начальничек? - Крысеныш не умеет улыбаться. Он некрасив. Белесый, длинноносый с вытянутым подбородком и маленьким, сжатым ртом.

Он и вправду крыса, но из полезных, прикормленных.

Злится.

Ему кажется, что Кейрен виноват в его несчастьях, а Крысеныша жизнь не баловала.

- Гляди, начальничек… ты так не умеешь, небось?

Рыбка-клинок исчезает, чтобы появиться перед глазами Кейрена, лезвие почти касается кожи, и Крысеныш кашляет.

Или смеется?

Улыбаться он не умеет, а смеется вот так, будто в припадке заходится.

…Кейрен злил его. И не только его, если подумать… чужак, который так и остался чужаком… а все-таки странные сейчас мысли… и человек, заперший проход, играет с ножом.

Он уверен в себе.

А Кейрен не хочет убивать… он подходит медленно и рычит, поднимая спинной гребень, пусть и не столь внушительный, как у братьев. Нож замирает.

…не пропустит.

Подпустит ближе и ударит, на сей раз - не игра… и клинок вспарывает кожу над бровью. Новая боль оглушает. И Кейрен, почти теряя разум, смыкает клыки.

Кость хрустит.

И человек воет… он так громко воет, а рот наполняется горячей кровью…

Выплюнуть.

Бежать.

Пока есть силы… и шанс… и он не услышал, как щелкнул арбалет. А ветер спрятал стрелу, которая пробила чешую, увязнув в легком… кажется, в легком, поскольку дышать сделалось невозможно. И земля, устав держать Кейрена, швырнула его в сугроб.