Анна Стриковская - Практикум для теоретика (СИ)

Он продолжил, смущаясь:

— Наверное, не очень тактично сейчас говорить с тобой об этом. У тебя своих дел хватает. Ну, в общем, я женюсь!

— На ком, Вольфи?

Он не ответил на мой вопрос, а забубнил:

— Да, я знаю, что она ведьма. Ты скажешь, что это скоропалительное, необдуманное решение и я слишком недавно с ней познакомился…

— С кем, Вольфи?

Он выкрикнул, как будто я скалкой выбила из него признание:

— Нанни! Нанни Гейл!

Ну вот парень и выговорил то, что боялся произнести. Не увидев на моем лице осуждения или неприятия, Вольфганг приободрился и заговорил более уверенно:

— Конечно, завтра мы в храм Доброй Матери не побежим, но на каникулах съездим домой и там поженимся. Нанни уже дала согласие. Я надеюсь, ты будешь на нашей свадьбе?

— Ну конечно, Вольфи! А ты на моей. И успокойся уже: я очень за тебя рада. Я уж и не надеялась, что ты влюбишься и найдешь себе жену. Ты такой… особенный, что обычные девушки тебе не подходят. А Нанни — она тоже не как все. Вы — отличная пара, хотя и несколько… неожиданная.

Хотела спросить: чем она тебя зацепила? но удержалась. Лучше задам этот вопрос Нанни, хоть толковый ответ получу. Вольфи же наконец расслабился и вдруг выдал:

— Я знаю, что вы с Конрадом решили пожениться, но все говорят, что у него уже есть жена, очень красивая дама. Я не стану об этом сообщать господину Аспену и госпоже Камилле, но ты подумай…

Вот же зараза! Я его поддержала, а он… Конечно, Вольфи мне добра желает, но мог бы и промолчать. У него действительно нет такта. Но, выходят, слухи о Леокадии уже ползут по всей школе, раз они до моего приятеля добрались. Он вообще не подвержен этой гадости и все всегда узнает последним. Если уже Вольфи прямо говорит о существовании Леокадии, значит, о ней знает весь мир.

Тут пришла сердитая и недовольная Верка и чуть не выгнала Вольфганга, намекая, что нечего беспокоить несчастную больную. Когда же он с извинениями ушел, она вытащила из кармана ножницы и предложила подровнять мои обгорелые оглодки. Если одуванчик, то пусть хотя бы выглядит аккуратно. Не знаю почему, но я согласилась.

Утащила меня обратно в ванную, посадила на табурет, обернула простыней и стала чикать ножницами вокруг головы. Уверяла, что срезает самую малость, только горелые кончики, но когда закончила работу, я чуть не заревела. То, чего я всю жизнь боялась, произошло. Вид у меня был как у полной дуры. Короткие кудри стояли круглой шапкой вокруг головы.

Я не стала говорить Верке, что все ужасно, наоборот, поблагодарила. Она же ни в чем не виновата, она хотела как лучше. Когда моя помощница собралась восвояси, вернулся Конрад.

У него на груди я впервые дала себе волю и самым позорным образом расплакалась. Не только из‑за прически, я ревела просто потому, что уже была не в силах сдерживать и таить свои чувства. Слезы текли, с ними меня покидало напряжение последних дней, а Кон гладил мою лохматую голову, перебирал кудряшки и уговаривал:

— Не плачь, моя девочка, не плачь, родная. Все будет хорошо.

Потом вдруг взял меня за подбородок и поднял мою зареванную физиономию:

— Дай‑ка я на тебя посмотрю. Слушай, а тебе идет! Конечно, Верка не большой мастер, но вышло неплохо. Но если тебя это так угнетает… Хочешь, завтра я свожу тебя к госпоже Регане и она поправит, что сможет? Конечно, она не принимает без предварительной договоренности, но мне не откажет.

Он говорил так, как будто не понимал, что я плачу не из‑за прически, но мне каким‑то чудесным образом стало легче. Я даже согласилась посетить госпожу Регану.

Стоило мне успокоиться, как пришел Рик с вытаращенными глазами и от порога выдал:

— У меня две новости. Даже три. С какой начинать?

Конрад пожал плечами:

— Да с какой хочешь. Нашли Гесперия?

— О! Это моя новость номер один! Нашли. С ножом в сердце. Его убили и скинули в канаву для нечистот в той части Сармиона, где трущобы.

Там я никогда не была и побывать не имела ни малейшего желания. До сих пор Сармион представлялся мне унылым, но чистеньким и пристойным городом. А там, оказывается, есть трущобы с канавами для нечистот. И Гесперий… О ужас!

Я как вживую увидела этого представительного, элегантного господина, а потом его же, извлеченного из грязной канавы… Рик сказал, что его убили ножом, но мне почему‑то представлялся след от смертельной магии в виде кружка посиневшей кожи на лбу. И тут Рихард просзнес:

— Но у меня большие сомнения, что его закололи. Мне кажется, нож воткнули уже в мертвое тело, чтобы имитировать ограбление. У Гесперия на лбу след от магической молнии.

Конрад спросил спокойно:

— Когда его убили?

— Похоже, почти сразу как он отсюда ушел. Вернее, как только он добрался до трущоб Сармиона. Пришел он туда своими ногами или приехал в карете теперь не установишь. Никто ничего не видел.

Я ляпнула:

— Конечно в карете. Был белый день. Не думаю, что даже аборигены трущоб не обратили бы внимание на убийство с помощью магии прямо на улице. Ведь не местный же житель пустил Гесперию молнию в лоб?! А в карете…

— Да, Марта, ты права, — поддержал меня Конрад, — в карете это проще простого. Он сидит там с тем, кого ни капли не боится, возможно, мирно с ним беседует и вдруг получает молнию в лоб. Затем карета останавливается на минуту, убийца втыкает нож в труп, не боясь испачкать обивку, и выталкивает его из кареты прямо в канаву.

Угу… Это и женщина могла осилить… Можно себе представить, что Леокадия избавилась от сообщника, который почему‑либо стал неудобным.

Рихард смотрел на Конрада во все глаза, в которых прямо видно было, как внутри ворочаются мысли. Кажется, рассуждения друга его убедили.

— Как думаешь, карета наемная? Хотя о чем это я… Другие в трущобы не ездят.

Кон задал следующий вопрос:

— На теле что‑нибудь нашли? Деньги, бумаги, амулеты?

— В том‑то и дело, что нет! — оживленно отвечал ему Рихард, — Ничего, как есть ничего. Одежда есть, а все, что могло быть в карманах, отсутствует. В полиции сначала подумали, что имеют дело с банальным грабежом, поэтому мы так поздно узнали…

Я вспомнила красивые белые руки Гесперия, пальцы в перстнях… Их так просто не снять. Значит, убили его в карете довольно далеко от того места, где нашли. Затем обыскали, забрали деньги, чтобы инсценировать ограбление, сняли все амулеты… Что‑то важное… А, сообразила! Убийца забрал значок школы, который является пропуском и одновременно универсальным ключом. Теперь у меня нет сомнений: тот, кто убил Гесперия, напал сегодня и на меня. Под личиной Авенира могла быть и ведьма. Она, конечно, меньше ростом, чем мужчина, но в тот момент я могла просто не обратить внимания.