Елена Грушковская - Человек из пустыни
Так получилось, что в день третьей годовщины свадьбы Рэша не было дома. Джим надеялся, что к этому дню он успеет вернуться из экспедиции, но этого не случилось, и Джим, чтобы отогнать грусть, с самого утра загрузил себя работой в «Пальмовом острове». Окунувшись в водоворот каждодневных забот, он и сам на какое-то время забыл о сегодняшней дате; возвращаясь вечером домой, он, однако, ещё надеялся, что Рэш, может быть, всё-таки приедет сегодня, но под навесом во дворе не было его флаера, и у Джима вырвался печальный вздох. Но ему тут же пришлось стереть печаль с лица, потому что навстречу ему радостно выбежал Небби — крошечная копия его любимого покорителя пустынь. Джим не мог грустить, глядя на улыбающуюся мордашку сына: одного взгляда в эти сияющие васильковые глаза было достаточно, чтобы всю его печаль как рукой сняло. Выпив поднесённый ему Эннкетином стакан холодного чая и приняв душ, он взял Небби и отправился в гости к Илидору и Марису.
Их двухэтажный дом с верандой и балконом белоснежно сиял в ярких лучах солнца; он был расположен так, что на его покрытую фотоэлементами крышу солнечные лучи падали в течение всего светового дня. На лужайке перед домом были сложены саженцы деревьев в мешках с землёй, маленький Фалкон играл на солнышке под присмотром воспитателя, а его молодые родители занимались обустройством сада. Марис, в белой майке, голубых облегающих бриджах и сандалиях на босу ногу, с загорелыми икрами, опускал в ямку юное деревце, а Илидор присыпал ямку землёй. Рукава светло-бежевой рубашки последнего были закатаны, открывая загоревшие на флокарианском солнце руки. Они с Марисом одинаково подстриглись, и их головы теперь различались только цветом: ёжик Илидора был золотистый, а у Мариса отливал янтарём. Деревце было посажено, вокруг его ствола была сделана аккуратная лунка, и Марис с Илидором, немного полюбовавшись своей работой, обменялись улыбками и поцеловались. Дёрнув Джима за край туники, Небби показал пальцем и захихикал:
— Смотри, они целуются!
Это зрелище радовало сердце Джима. Марис обнял Илидора за шею рукой в садовой перчатке, а тот держался за черенок лопаты; оба были молодые и красивые, и было жаль прерывать их красивый поцелуй. Джим остановился было, но озорной Небби, вырвавшись от него, подбежал к Марису и Илидору и стал прыгать вокруг них. Илидор засмеялся, подхватил малыша на руки и расцеловал всё его кругленькое личико.
— Привет, пончик!
Фалкон-младший, увидев это, ревниво бросился к Илидору со всех ног и тоже стал проситься к нему на руки. Илидор охотно подхватил и его, по очереди поцеловал обоих, и со стороны казалось, будто оба малыша были его детьми, хотя на самом деле один из них был его младшим братом.
— Что это за деревья вы сажаете? — полюбопытствовал Джим.
— Это будет фруктовый сад, — ответил Марис. — Так как зимы здесь нет, и всё растёт как сумасшедшее, мы полагаем, что первый урожай можно будет получить уже через пару лет.
Следующие два часа Джим провёл в полной идиллии, играя на зелёной лужайке с Небби и Фалконом и наблюдая, как Илидор и Марис сажают деревья. Приятно было смотреть, как они, молодые и загорелые, делают всё быстро и весело, смеясь и заигрывая друг с другом, то и дело обмениваясь щипками, шлепками и поцелуями. Не зная усталости, после посадки деревьев они разбили две клумбы и засадили их цветами, и только после этого Марис, помахав Джиму, крикнул:
— Сейчас будем пить чай!
Стол был накрыт на веранде. Выпускник Мантубы Халдин, универсальный помощник по хозяйству, затянутыми в белоснежные перчатки руками разливал по чашкам ароматный красноватый отвар, а Марис накладывал в розетки тягучее, ярко-розовое варенье. Ничего подобного Джим ещё не пробовал.
— Какое вкусное варенье, — похвалил он. — Из чего оно?
— Из лепестков роз, — ответил Марис. И добавил не без гордости: — Моего собственноручного приготовления.
— Не думал, что из лепестков можно варить варенье, — удивился Джим.
— Как видите, можно, — улыбнулся Марис. — И превкусное. Если вам нравится, я могу дать вам баночку. У нас его ещё много.
— Спасибо, я бы не отказался и от двух, — ответил Джим. И добавил: — Ты просто молодец, дорогой. Как поживают твои розы?
— Отлично, — сказал Марис. — Отдача цветов просто фантастическая. Кстати, сегодня утром мы отправили в «Оазис» партию из восьми тысяч штук и получили за неё неплохие денежки.
Илидор заметил с усмешкой:
— Марис у нас розовый король. Я уже подумываю, не бросить ли мне мою работу и не устроиться ли к нему в цветник сторожем — и то, наверно, зарабатывал бы больше, чем сейчас.
Что и говорить: и этот уютный белоснежный дом, и молодой сад с зелёной лужайкой были оплачены «розовыми» деньгами Мариса. Джиму вдруг пришла в голову мысль: а не тяготился ли Илидор тем, что в умении зарабатывать деньги Марис превзошёл его? Не станет ли это со временем причиной разлада? Он внимательно наблюдал за сыном и его спутником, ища роковые признаки начинающегося отчуждения, но во взгляде Мариса, обращённом на Илидора, было только обожание. От намёка на деньги он поморщился и сказал с нежной укоризной:
— Любовь моя, ну зачем ты снова заводишь разговор на эту тему? Ты же знаешь — всё, что я делаю, я делаю только для тебя и нашего сына. Я же люблю тебя, малыш!
Когда Марис говорил: «Я люблю тебя», — невозможно было ему не верить, глядя в его чистые аквамариновые глаза. Илидор улыбнулся, их стриженые головы сблизились, и они обменялись трогательным и нежным поцелуем.
— Вот так, — сказал Марис, гладя Илидора по голове. — И больше не говори этих глупостей.
Солнце уже почти скрылось за озером, заливая западный край неба розовым заревом и бросая на вершины гор последние лучи цвета тёмного янтаря, когда перед домом приземлилась длинная, блестящая чёрная машина. Освещая посадочную площадку фиолетовыми огнями днища, она величественно опустилась, и из поднявшихся дверец выскочили широкоплечие люди в чёрной форме и беретах. Илидор нахмурился.
— Кажется, у нас высокие гости, — проговорил он.
На площадку ступила нога в сверкающем чёрном сапоге, заструились складки длинного чёрного плаща, затем показалась голова, увенчанная феоновой короной, а под плащом на груди гостя блеснула королевская цепь. Марис, впервые видевший короля вживую, а не на экране, застыл с широко раскрытыми глазами и приоткрытым ртом, а лицо Илидора приобрело выражение каменной суровости. Но король приехал не один: он подал кому-то руку, и в его ладонь легла унизанная сверкающими перстнями ручка, потом из тёмной глубины салона показалась изящная нога в серебристой туфельке, оплетённая почти по самое колено затейливым, блестящим, как морозные завитки на стекле, узором, а следом — хорошенькая, покрытая белой накидкой из атласного кружева головка. Придерживая рукой шёлковый плащ, из флаера вышел Лейлор — весь в белом, как цветущая яблоня, а следом за ним показался мускулистый, коротко стриженый субъект в сером костюме, с кружевным свёртком на руках.
