Лорел Гамильтон - Страдание
— Откуда такие познания о горах? Ты же из Сент-Луиса, а он, сколько там, всего в нескольких десятках метров над уровнем моря? — поинтересовался Трэверс.
— Я выполняла ордера по всей стране. Однажды в горах на нас так быстро налетела метель, что нам просто повезло найти укрытие, так что я изучила погодные условия и правила выживания на подобной местности, потому что ты прав, я жительница равнин, и один раз меня это чуть не угробило. И я приложила усилия, чтобы во второй раз со мной такого не приключилось.
— Ну разве ты не маленький бойскаут, — съязвил он.
— У тебя какие-то проблемы с Блейк? — спросила Хетфилд.
Он будто бы удивился:
— А с каких пор ты стала ее самой большой фанаткой? Я слышал, что ты называла ее любительницей мохнатых и гробовой подстилкой.
Хетфилд смутилась:
— Тогда я не знала маршала Блейк, а когда узнала, то перешла на ее сторону, офицер Трэверс. С тех пор, как за прошлую ночь погибло пять человек по причине моего недостатка ее опыта с немертвыми.
— Те вампиры выглядели мертвыми, они и были мертвы. Никто не мог знать, что эти вампиры окажутся недостаточно мертвы, — возразил Трэверс.
— Блейк знала. И Форрестер знал.
— Чушь собачья.
— Трэверс, какие, черт возьми, у тебя проблемы? Каждый, кто был с ней в тех горах, отзываются о ней не иначе, как положительно. Я слышал, что один из ее вампиров даже спас тебе жизнь, — начал злиться капитан Джонас.
— Ага, один из ее вампирских любовников поставил меня на ноги, — едко заметил он.
— Трэверс, завали ебло. Если Блейк придется защищать свою честь ото всех наших людей, то я собираюсь напроситься в передовой отряд, — предупредил Джонас.
— Я слышал про Рикмана. Он хороший боец, а ей просто повезло с выстрелом, — бросил Трэверс.
Эдуард рассмеялся.
Трэверс уставился на него:
— Проблемы, Форрестер?
— Анита не полагается на везение при стрельбе.
— А я говорю, что ей повезло, — напирал Трэверс, отталкиваясь от стола и морщась, но тут же выпрямился, возвышаясь надо всеми в комнате, и, следовательно, над Эдуардом тоже.
— Аните не нужна удача, чтобы выиграть сражение, — сказал Эдуард.
— Ты там был, а?
— Нет.
— Тогда откуда, черт подери, ты знаешь, что произошло? Ты хотя бы встречался с Рикманом?
— Мне это и не нужно, — сказал Эдуард.
— В смысле?
— Анита выиграла не потому, что ей повезло. А потому что она чертовски хороша.
— Что ж, полагаю, ты точно знаешь как она хороша, — процедил Трэверс.
Эдуард оттолкнулся от стола, на который опирался.
Трэверс двинулся к нему медленно, скованно, но все же двинулся. С улыбкой. Я знала такой тип улыбки. Она означала, что он искал драки, но наезд был не на меня; он хотел нарваться на моего «парня».
— Довольно, Трэверс. Иди домой, — приказал Джонас.
— У вас каждый человек на счету, — воспротивился он.
— Мне нужен каждый мужчина или женщина, которые хотят работать в команде и выполнять свою чертову работу. Я знаю, что Рикман вроде как один из твоих лучших приятелей, но теперь, когда Блейк надрала его бестолковую задницу, тебе точно не нужно занимать его место и на нее нарываться.
— Я не нарываюсь на Блейк.
— Тогда перестань затевать драку с ней и Форрестером. Еще одно неуместное замечание и я отправлю тебя домой, написав на тебя официальный рапорт.
— Какой еще рапорт?
— О сексуальном домогательстве, для начала, — сказал Джонас.
— Я никого сексуально не домогаюсь.
— Может у меня память получше твоей, Трэверс, так что позволю себе тебя процитировать: «Что ж, полагаю, ты точно знаешь как она хороша». Это было сексуальное замечание, нацеленное на двух маршалов, которые приехали к нам с визитом.
— Я не обращался к Блейк, так как я мог ее таким образом домогаться?
— Ты что, проспал последний семинар о сексуальных домогательствах? Комментарии, сделанные в присутствии офицера женского пола, могут также рассматриваться как домогательства.
Странно, но меня как будто задело, что Трэверс теперь озлобился на меня еще больше, чем тогда в горах, когда я спасла его задницу. Интересно, ему так не понравилось, что его спасла женщина и кучка противоестественных существ? Если так, то это еще больше вывело меня из себя.
— Если бы один из ее вампиров не высосал из тебя эту гниющую заразу, ты бы умирал в точности как шериф, — вступилась за меня Хетфилд.
— Я не просил ее о помощи, — скривился он.
— Неблагодарный ублюдок, — прошипела я.
Он зыркнул на меня злыми глазами:
— Нарываешься, Блейк?
— Если ты в сексуальном плане, то нет, спасибо. — Он вспыхнул и его лицо залила краска. — А если о драке, то я лучше подожду, пока ты поправишься. Будет нечестно бить тебя, раненного.
Его лицо потемнело еще больше и он двинулся на меня, а значит и на Эдуарда тоже, потому что мы рядом стояли.
— Даже не подходи сюда, Трэверс, — предупредил Эдуард. — Потому что мне плевать, что ты ранен.
— Думаешь, сможешь меня сделать?
— Я знаю, что смогу, — ответил он с улыбкой, которая на языке парней значила, что драки не ищет, но в тоже время поощряет ее.
Трэверс продолжал наступать. Капитан Джонас перехватил его. Рядом с ним капитал выглядел маленьким, но держался очень уверенно.
— Иди домой, Трэверс. Я вынужден рекомендовать тебе получить кое-какие консультации, потому что последние события, определенно, тебя травмировали.
— Я не настолько сильно ранен, и могу помочь в поисках этого ублюдка.
— Я не сказал, что ты был ранен, я сказал, что ты был травмирован. А теперь ступай домой, пока я еще в силах применить к тебе презумпцию невиновности. Если прикоснешься к Форрестеру или Блейк, я отстраню тебя без выплаты компенсации, так что — живо домой!
Он повернулся к выходу, но не смог устоять от комментария и обернувшись через плечо, сказал:
— Я ничего твоему вампиру не должен, Блейк.
— Истина спасал тебя не для того, чтобы ты был ему что-то должен. Он спас тебя потому, что это было правильным поступком, а он чтит кодекс воина.
— Какой он воин. Он просто чертов кровосос!
— Ты предпочел бы сгнить заживо в больнице, как шериф Каллахан? — Я не кричала, но с каждым словом голос у меня становился все громче.
— Почему твой вампир не спас его?
— Потому что болезнь распространилась по всему телу, и просто неоткуда отсосать эту дрянь. — Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Я не стану плакать перед этим ублюдком. — Слишком поздно спасать отца Мики, но мы могли спасти тебя, ты, ебучий, неблагодарный, женоненавистник, предвзятый расист и незаслуживающий этой помощи говнюк.
