Дом неистовых клятв - Оливия Вильденштейн
— Моя семья вернулась вместе с тобой? — спрашиваю я, всё еще поглаживая своё кольцо.
— Нет.
Рид отрывает от меня взгляд и переводит внимание на живот Сибиллы, который она поглаживает и который как будто заметно вырос за последний день.
— Агриппина была рада тебя видеть?
При упоминании имени моей матери-фейри, он отрывает взгляд от Сиб.
— С чего бы ей радоваться?
Я хмурюсь.
— Я думала… я думала, что вы… Бронвен говорила, что вы знали друг друга.
Он скрещивает руки.
— Это всё, о чём рассказала Бронвен?
Я вздыхаю, гадая, почему мои вопросы сделали его таким колючим.
— Моя мать хранила твой любовный камень на полке в своей комнате.
Его густые брови взмывают вверх и теряются за взъерошенными волосами.
— Я забрала его, когда возвращалась в земли фейри. Если старый дом Антони на Тарекуори не был разграблен, он должен быть всё ещё там.
Рид ничего не отвечает.
— Когда Лор позволит мне слетать в земли фейри, я найду и принесу его тебе, чтобы ты мог…
— Она, мать твою, не помнит меня, Фэллон, — резко отвечает он, — так что нет никакого смыла ворошить прошлое, которое только добавит ей ещё больше беспокойства.
Может быть, Рид не такой уж плохой, но он пока не завоевал моего расположения.
— Должно быть, ты не так сильно её любил, раз готов так легко сдаться.
Он прищуривает глаза, подведённые черным.
— Может быть, тебе не стоит судить о том, о чём ты не имеешь ни малейшего представления.
— Я прожила с этой женщиной двадцать два года, Рид, и я любила её каждую минуту, каждую секунду из этих двадцати двух лет. Так что, мать твою, не надо говорить мне о том, что я не вправе судить. Мамма, может быть, и не способна выражать свою любовь вслух, но она любит. По-своему, но любит. И если ты не можешь этого разглядеть, значит, ты её не заслуживаешь.
Рид резко откидывает голову назад, точно я дала ему пощечину. Вообще-то, я бы даже хотела это сделать.
«Всё в порядке, птичка?»
«Да. Всё хорошо».
Я поднимаюсь и отхожу от стола.
— Пойду, найду своего дядю. Никто не знает, где он?
— На эспланаде с твоим отцом.
Маттиа запускает руку в свои светлые волосы на макушке, после чего его ладонь возвращается на плечо Сиб и начинает поглаживать её тёмную кожу.
Прежде, чем уйти, я еще раз обращаюсь к Риду.
— Юстус надеется, что Котёл исцелит её разум.
Я считаю, что моя мать заслуживает большего, чем сынок Коннора, но не я, а она сама должна решать, кому отдавать своё сердце.
— Юстус?
Я оставляю своих друзей объяснить всё Риду, а сама подхожу к Лору, который стоит среди кучки оборотней. Взгляд его золотых глаз обращён на наш стол. В таверне «Murgadh’Thábhain» так тихо, что хотя я и ступаю довольно легко, каждый мой шаг эхом разносится вокруг, точно я прикрепила шпоры Данте к своим сапогам.
При мысли о мёртвом короле шрам на моём бедре начинает чесаться, а руки сжимаются в кулаки.
Перед тем, как перевоплотиться и покинуть базар, Лор обхватывает меня за талию и притягивает к своей груди.
— Передохни, любовь моя, и не думай о Риде и Агриппине, так как в ближайшие дни ты будешь очень нужна своему отцу.
Его слова прогоняют из моей головы все те мелкие обиды и тревоги, которые кажутся несущественными в этот час, когда мой отец собирается навсегда проститься со своим братом.
— Как мне жаль, что Киан не выбрал остаться.
— В отличие от его брата у Киана нет детей, ради которых он мог бы жить.
Моя кровь холодеет, когда я задумываюсь о том, будет ли моему отцу достаточно меня и не попросит ли он о вечной смерти, если Котёл не сможет вернуть ему мою мать.
Пожалуйста, пусть меня будет достаточно.
Но самое главное, пожалуйста, верни мою мать.
ГЛАВА 91
Звёзды в небе так ярко горят, что серые каменные склоны горы Лоркана кажутся белыми. Единственные тёмные пятна это мой отец и его брат, которые сидят бок о бок на краю эспланады и обозревают мир, точно юнцы на пороге взрослой жизни.
Несмотря на то, что мы с Лором не издали ни звука, когда приземлились, они, должно быть, почувствовали наше присутствие, так как оба оборачиваются.
Киан встаёт и вытирает руки о кожаные штаны. Нагнувшись, он поднимает какой-то свёрток из фиолетового шёлка. И мне не нужно спрашивать у него, что это такое. Он прижимает свёрток к груди, словно это и есть сама Бронвен.
Когда он подходит к нам, я смотрю на его лицо, лишённое раскраса. Без чёрных полос он смотрится совсем иначе. Черты его лица гораздо мягче. Интересно, лицо моего отца выглядит таким же мягким без макияжа?
В отличие от Киана, мой отец не подходит к нам. Он продолжает смотреть на сверкающее море, которое окружает наше королевство. Я замечаю, как его рука поднимается к лицу и задерживается там на пару мгновений.
У меня, может быть, и нет кровных братьев и сестёр, но если бы я потеряла Сибиллу или Фибуса… Святой Котёл, я вряд ли смогла бы от этого оправиться. Когда у меня в носу начинает пощипывать, а горло сжимается, я бормочу себе под нос: «Будь сильной. Будь сильной».
— Ты не передумал покидать нас, Киан? — спрашивает Лор моего дядю.
— Нет, Морргот. Моя любимая ждёт меня в Запредельном мире.
Горло начинает гореть из-за охватившего меня чувства печали.
— Я знаю, что Кахол попросил тебя подождать до завтра. Ты подождёшь?
— Я не могу, Лор.
— Ты можешь понадобиться Кахолу, если…
— Не надо, — он закрывает глаза. — Не проси меня остаться, потому что если Дайя восстанет из Котла, я буду завидовать своему брату, а я люблю его… — его голос срывается, и слёзы начинают течь по его бледным щекам. — Я слишком люблю Кахола, чтобы винить его за счастье.
— Но что если моя мать не восстанет? — тихонько спрашиваю я в надежде, что мой голос не донесётся до ушей моего отца.
— У Кахола есть ты, Фэллон.
И снова я задаюсь вопросом: будет ли меня достаточно?
Несмотря на то, что Лор не касается меня руками, струйки его дыма обвивают мои пальцы и ласкают костяшки.
— Ты готов отпустить её, брат?
Киан кивает Лору.
Неожиданно голос моей пары начинает гулко раздаваться между моими висками, произнося слова, которые в
