Рыжий и черный - Татьяна Лаас
— Скажи еще, что не рад такому результату, — проворчал Марк, всю седьмицу подозревая Брендона в недостойном.
Брендон признался:
— Я мог еще лет пять тебя загасить, но надеялся на лучшее. Так что если ты в состоянии перенести татуировки, то я к твоим услугам…
Глава 44 День пятый. Оживающий мир
Грег, подсушивая свою шинель с помощью эфира и готовясь снова отправляться под дождь, посмотрел в спину убегающего к паромобилю Брока. Тот горбился, пытаясь не сильно вымокнуть — дохлый номер, лило так, что даже розданные констеблям дождевики мало спасали. Грег тревожно повернулся к Себу:
— Брок Хейгам телефонировал?
— Ннннет, вроде, — отозвался тот.
— Он хоть записку написал и попросил отправить? — Грег уже представлял, что почувствует Виктория и что подумает в момент разрыва связи. Она же решит, что он погиб… Родничок в сердце Грега еле трепетал, заставляя волноваться за Лиз — та сегодня первый день без лекарства, и как пройдет этот день, сложно представить. Может, все будет хорошо, а может и нет. И если родничок в сердце затихнет… Об этом даже думать страшно. Одли на Брока нет!
Пока Себ соображал, Алистер качнул головой:
— Нет.
— Хррррень! — прорычал Грег и рванул к телефону: — нерисса, дом герцога Аквилиты, пожалуйста! Срочно!
Быстро доложив Эвану о планах Брока по расторжению ритуала общего эфира и заодно отчитавшись о происходящем в бывших трущобах, Грег вновь направился в катакомбы — там в любую минуту может вспыхнуть бунт, и нужно всеми силами этого не допустить. Тут на поверхности тоже было несладко — ожидали возможного поднятия нежити, но в катакомбах опаснее и сложнее — там были женщины и дети в ожидании, когда военное ведомство выделит паровые катера для переправки погорельцев на тот берег Ривеноук. Маяковый остров предоставлять помощь не спешил. Раньше даже в глаза боялись бы смотреть, а сейчас возомнили себя королями.
Грег, оставив Арбогаста за старшего, вышел под холодные, сильные струи дождя, тут же промокая вплоть до нижнего белья. Зонт он с собой на вечер у лер-мэра, естественно, не брал и возвращаться в гостиницу или кого-то посылать за ним считал недопустимой роскошью. Тут каждый человек на счету. Ноги скользили по мокрой брусчатке, за шиворот текло, в сапогах хлюпала вода. Запах противной мокрой шерсти стал просто невыносимым. Уныло стучал по голове, вызывая головную боль, дождь. Тот случай, когда полкоролевства, если бы оно у него было, можно отдать за зонт.
Грег пересек полицейское оцепление и устремился к ближайшему входу в катакомбы — он был дальше по склону, в уцелевшей от пожара части города.
Уже давно рассвело, но на узких улочках Ветряного квартала царил полумрак. Было сонно, мокро, безнадежно. Запах пепла прибило к земле, но вместо него страх витал в воздухе, то и дело колючей, осторожной лапой касаясь Грега и заставляя холодок бежать по его позвоночнику. Тут в любой момент может спонтанно подняться нежить — в местах, где бушевал ужас, так бывало всегда. Пусть в пожаре никто не погиб (еще не было обнаружено ни одного трупа), но местечек, куда тайно сбрасывали без должного захоронения убитых в той же поножовщине тут полным-полно. Полиция почти никогда не заходила в кварталы трущоб, только для облав, но Грег сомневался, что они тут были частыми. За спиной периодически раздавался какой-то непонятный стук, заставляя замирать и прислушиваться. Нарваться на нож не хотелось. В темных, грязных от пепла окнах то и дело мелькали осторожные белые пятна — умом Грег понимал, что это обеспокоенные горожане, которым настоятельно рекомендовалось без лишней нужды не выходить из домов, но подсознание упорно шептало, что это безликая нежить с пористыми, словно из непропеченного теста лицами. Почему из теста, Грег и сам не знал — что-то из детства, когда темными, холодными ночами в пансионе, он сжимался от страха в кровати под рассказы о Кровавых костях или о поджидающем в зарослях диких яблонь Ленивом Лоуренсе. Когда-то мир был жесток, за каждым углом дома или поворотом дороги жили недобрые существа вроде фей, боуги или трау. Впрочем, сейчас с еще неистребленными призраками и то и дело поднимающейся нежитью, он был не лучше. Даже мифические оборотни явились — в виде рыжего Ренара Каеде.
Стук за спиной нарастал, словно кто-то упорно догонял Грега. Он не стал рисковать — шагнул в ближайшую подворотню, формируя на ладони сгусток огня. Пилоток тут не любили. Даже сейчас.
По улочке мимо Грега проскакал одинокий… Зонтик. Черный. Мужской. Выполненный в виде трости. Грег готов был поклясться, что это его зонт.
— Хрень… — слетело с его губ одновременно с залпом огня, который промчался через зонт и исчез вспышкой, разбившись об стену дома.
Зонт обиделся и резко раскрыл свой купол с громким шипением, подпрыгнул на месте и снова, казалось недоверчиво, поскакал к Грегу. Ему оставалось только поймать прыгнувший в ладонь зонт и непонятно куда и кому сказать:
— Спасибо.
Зонт чуть дернулся в его руке и даже увеличился, закрывая от тугих, холодных струй дождя.
Грег вздохнул, мрачно подумал про себя: «Хрень!» — но вслух ругаться не стал. Зонт нашел его очень вовремя. А почему так произошло, Грег подумает потом. И алый глаз на кончике зонта ему просто показался — не бывает у зонтов глаз.
Когда в полдень дождь все же закончился, зонт сам исчез — просто растворился в воздухе, как призрак.
* * *
Вики замерла в холле у уличной двери, уже готовая выходить — Эвана в последний момент задержал телефонный звонок, который он принял в кабинете. Ноа, одетая в приличное платье длиной до колен и успевшая позавтракать с Полин и няней, упорно продолжала искать исключения из запрета Эвана. В этот раз она вынырнула из гостиной, где до сих пор в ожидании Тринадцатой Драконьей ночи стояла украшенная на Явление нелида. Убирать её следовало завтра вечером, а украшениями были орехи и конфеты.
Ноа на всякий случай заговорщицким громким шепотом поинтересовалась у Вик:
— Нелидовые украшения — не сладости же, да? — называть её мамой Ноа пока побаивалась, доверяя только Эвану.
Вик еле подавила улыбку и кивком согласилась с утверждением Ноа. Пусть уж — на улице лил непрекращающийся дождь, и в
