Элизабет - Черный Город
Дей обнимает своего брата и смотрит на меня с вызовом. Точно так же я смотрю на людей, когда те замечают шрамы Полли, предостерегая их от того, чтобы они что-нибудь высказали по этому поводу. Я подхожу к нему и наклоняюсь, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. Все в комнате затихают.
— Меня зовут Натали. А тебя как? — спрашиваю я.
Он улыбается.
- Майкл Джуниор Джефферсон-Раджасингам.
Я протягиваю руку.
- Приятно с тобой познакомится.
Он неожиданно крепко пожимает мою руку. Отец Дей, Майкл-старший, от души смеется.
— Отпусти её Эм-Джей, пока руку ей не оторвал.
Эм-Джей усмехается и отпускает меня.
Самрина ставит на стол блюдо с горой картошки.
— Почистите картошку.
Все хватают по картофелине. Я сижу, где сидела.
Майкл-старший смотрит на меня.
- В нашем доме все помогают готовить, даже гости.
— Папа, ты ставишь меня в неловкое положение, — говорит Дей, сквозь зубы.
— Всё нормально, — я беру нож и картофель, желая помочь, но быстро понимаю, что не знаю, как это делается. Я никогда в своей жизни не чистила ничего, кроме разве что апельсина; каждый раз, когда мне хотелось перекусить, Марта готовила для меня.
Дей показывает мне, как это делается. Она время от времени кидается кусочками овощей в своего брата, который показывает ей язык. Все болтают и смеются, а я сижу и наблюдаю за ними. Так вот как ведет себя нормальная семья? Это здорово.
Эм-Джей тянется за следующей картофелиной, затем стонет. Майкл-старший тут же реагирует, он поглаживает сына по согнутой спине. Самрина выжимает тряпку.
— Ты купил какие-нибудь обезболивающие на рынке? — спрашивает она.
Майкл качает головой.
- У меня не осталось ни копейки, после покупки рыбы.
— Что с твоим братом? — шепчу я Дей.
— У него кифоз*, искривление позвоночника. Иногда у него очень сильные боли в спине.
— Я могу раздобыть вам каких-нибудь обезболивающих, — говорю я.
Они все поворачиваются в мою сторону и смотрят на меня. Я прикусываю губу. Неужели это такая неожиданность, когда Страж предлагает свою помощь им?
— У меня есть доступ к лаборатории. У нас там много всяких лекарств; никто и не заметит, если пропадет немного обезболивающего, — объясняю я.
— Не надо. Спасибо. Мы не хотим никаких неприятностей, это не для нас, — говорит Майкл-старший, что на самом деле означает, — «нам не нужна твоя подачка».
— Майкл, — шепчет Самрина, поглядывая на сына.
Он делает глубокий вдох, затем покорно кивает.
- Спасибо, мисс Бьюкенан. Это было бы очень благородно с Вашей стороны, если это не будет стоить вам никаких неприятностей.
— Не будет.
— Спасибо тебе, — тихо говорит Дей. — Большинство людей относятся к Эм-Джею, словно он какой-то урод. Но это не так — он просто особенный.
— У меня есть сестра, Полли, и… — мой голос чуть срывается; всегда так тяжело говорить о ней. — Она пострадала, и теперь она не совсем здорова, и люди порой не очень-то доброжелательны к ней, так что я знаю, как это, когда кто-то жесток с тем, кого любишь.
— Значит, ты понимаешь? — говорит Дей, слегка улыбаясь.
Я киваю.
- Мы обязаны защищать их.
Майкл-старший с любопытством изучающее на меня смотрит.
— Вам известно, что Деяни подала заявку на участие в Ускоренную Политическую программу? — спрашивает у меня Самрина, пытаясь разрядить обстановку.
— Она упоминала об этом, — отвечаю.
— Мы ей так гордимся. Только подумать, в один прекрасный день наша девочка станет Эмиссаром, проживающим в Центруме! — восторженно говорит она.
— Мама, я даже пока не принята, — говорит Дей.
Самрина отмахивается.
- Формальность. Нет никого умнее и подготовленнее тебя, хорошая моя.
Майкл-старший протирает очки и снова одевает их.
- Эта страна станет лучше с Бутцом в качестве Эмиссара. Уже пришло время, чтобы появился человек, который понимает нужды рабочего класса.
— Майкл, не сейчас, — обрывает его Самрина.
В дверь раздается стук, и секунду спустя она открывается, впуская порыв ледяного воздуха, от чего пламя в очаге мерцает. Мое сердце в груди замирает, когда в комнату входит Эш Фишер, сопровождаемый пожилым мужчиной, одетым в серую мантию священника. Я предполагаю, что это и есть отец Эша. Оба они тащат ящики с продовольствием.
Температура в кухне падает на несколько градусов, когда Эш замечает меня, сидящую за столом. На его лице написано удивление.
Он переодел свою школьную форму и теперь на нем были темные штаны, кожаные рабочие бутцы и облегающая черная футболка, в которой выделялся каждый сантиметр его сильного, мускулистого тела. Он смотрит на меня, в меня, словно он может разглядеть все тайны, которые у меня есть, как бежит кровь по моим жилам. От страха мой пульс учащается и что еще более тревожно, дело не только в страхе: в желании.
Я отворачиваюсь, в ужасе от реакции моего организма на него. Это нездорово и иррационально. Он Дарклинг, хищник, который с радостью разорвал бы мне горло, воспользовавшись малейшим поводом. Тогда с чего ради мои щеки краснеют?
Мне просто жарко от очага, вот и всё.
— Эш! — сияет от радости Эм-Джей.
— Привет, Эм-Джей. Клянусь, ты вырос еще на один дюйм, с тех пор как видел тебя последний раз, — отвечает Эш, не обращая внимания, на ледяной взгляд Дей. — Когда-нибудь ты станешь таким же высоким, как я.
Эм-Джей в ответ смеется. Я сомневаюсь, что кто-нибудь вырастет таким же высоким, как Эш. Ему приходится складываться в три погибели, чтобы не стукнуться о низкий потолок, когда он подходит к Майклу и передает тому ящик с консервами. Все это кажется настолько абсурдным. Эш — Дарклинг, не говоря о том, что он дилер Дурмана. Он чудовище.
«Если это так, тогда зачем Эшу отдавать семье Дей всю эту еду?» — раздается у меня в сознании голос моего отца. — «Разве так ведут себя монстры?»
«Тебя убил Дарклинг!» — сердито заставляю я его умолкнуть.
Класс, теперь я выдвигаю аргументы своей же собственной фантазии. Вот как сильно на нервы мне действует Эш Фишер.
— Спасибо, Эш, — говорит Майкл, разглядывая консервы. — Смотри, Самрина, персики. Давненько их не было.
Самрина берет продукты, бросая взволнованный взгляд в мою сторону, как будто в этой комнате больше всех она опасается меня, а не Эша.
Дэй едва скрывает свое презрения к Эшу, когда помогает своей маме раскладывать банки. Я её не виню: если бы кого-нибудь, кто был мне не безразличен, подсадили на Дурман, я бы тоже возненавидела того, кто это сделал. Дурман один из самых худших наркотиков; он вызывает зависимость и разрушает жизни.
Он бросает в мою сторону еще один взгляд и воздух между нами потрескивает от напряжения.
— Эш, а разве ты не должен сейчас быть в другом месте? Например, зависать под мостом? — дерзко спрашивает Дей, ссылаясь на то место, где он встречается со своими клиентами.
Губы Эша сжимаются в тонкую линию.
— Что ж, так приятно было с вами повидаться, преподобный Фишер, Эш. Уверена, вам предстоит обойти еще много домов до наступления комендантского часа, так что не будем вас задерживать, — говорит Самрина, быстренько выпроваживая их за двери.
Преподобный Фишер смотрит на меня и его рот дергается. Он знает кто я такая.
— Вы правы, мы должны идти. Надеюсь увидеть вас на моей службе в воскресенье, — говорит он, выводя Эша на улицу.
— Это было грубо. Фишеры наши друзья, — говорит Майкл своей жене, как только та закрывает дверь.
В карих глазах Самрины вспыхивают искорки страха. Она, в самом деле, меня боится. Прежде, я никогда не думала о себе, как об особе, которую боятся, но, когда я думаю об этом, я — дочка Эмиссара. Я могу доставить её семье огромных неприятностей, уличив в общении с «племенем предателей», если захочу. И разрушить надежду Дей на попадание в Ускоренную политическую программу.
Майкл-старший смотрит на меня из угла комнаты. Он не боится меня, он не стыдится того, что он дружен с Фишерами и не боится выразить свое мнение по поводу Стражей. Во многих отношениях, он очень напоминает мне моего отца.
Дальше ужин идет гладко. Я очень хорошо проводила время, даже не заметив, как сгустились сумерки. Вой противовоздушной сирены, сигнализируя о начале комендантского часа, удивляет всех нас. Я в панике вскакиваю. Мама меня убьет!
— Мне нужно идти. Спасибо за чудесный вечер, — говорю я.
— Я провожу Вас до дома, — говорит Майкл-старший, подходя к буфету, чтобы прихватить аэрозоль против Разъяренных, который есть у каждой семьи, не важно, насколько та бедна.
Дей провожает меня до двери.
- Увидимся завтра в школе?
— Я поговорю с мамой, чтобы она дала согласие пригласить тебя как-нибудь на ужин, — говорю я, вспоминая о нашем уговоре.
— Да ладно тебе. На самом деле, я не очень-то и жду, что ты это сделаешь.
