Марина Суржевская - Янтарь чужих воспоминаний
— Достаточно, — Крис отошла к окну, бросила взгляд на парк с аккуратными газонами и скульптуру Первого Измененного в центре. Его глаза были завязаны, а в руке он держал хронометр — символ времени. — После Великого Противостояния открытие янтаря стало настоящей сенсацией, ведь напиток давал возможность заглянуть в прошлое любого человека. Или даже места. Конечно, это могли делать лишь те, кто обладал врожденной аномалией, дефектом сознания — эмпатией. Или даром янтаря, как его еще называют. Этот метод позволяет раскрывать преступления и предупреждать новые. Традиционно дознавателями становятся мужчины, в силу… некоторых изменений, происходящих из-за принятия напитка.
Куратор кивнул.
— Все так. К сожалению, обыватели считают, что нам достаточно лишь глотнуть янтарь, и мы увидим любое событие в мире. Вы ведь понимаете, что это не так?
— Я знаю об ограничениях. Спектр покрытия — несколько лет, мало кто может погрузиться на десятилетия. Территориальная сфера — замкнута, никто не может увидеть то, что произошло за тысячи квадратов от места преступления. И необходим накопитель, без него можно уловить лишь эманации и эфир, информация от которых считается недостоверной и не является доказательством в суде.
— Прекрасно, — Шелд слегка улыбнулся. — И что же может выступить накопителем?
— Металл. Кристаллы и камни. Соль. Некоторые сорта дерева. Реже и хуже — шелковые нити. Некоторые напитки. Кровь и лимфа. Полный перечень накопителей с массовой долей достоверности информации и допустимой погрешностью приведен в классификации Вельмута.
— Да, вы совершенно правы, — куратор улыбнулся уже открыто и снова стал похож на бродячего художника с мальчишеской улыбкой. — Институт времени не зря выдал вам золотую ленту.
Кристина вскинула возмущенно брови.
— Вы меня проверяли?
— Немного. Всего лишь удостоверился, что вы понимаете, с чем вам придется работать. Ориты, конечно, не работают с янтарем, но и без этого здесь хватает… негатива.
— Я этого не боюсь. И все понимаю, — Кристина кивнула на кристалл, на котором застыло изображение: молодая девушка на темном полу, шея неестественно вывернута, в остекленевших глазах застыл ужас. — Я смотрела сводку по происшествию в летнем протекторате. Что-то уже удалось выяснить?
— Вот этим мы и займемся. Для начала. Законники переправили нам накопители с места преступления. Они там, — он кивнул на холодильную камеру и отошел к столику. Налил янтарь в специальный стаканчик, сел в кресло, откинув голову. Кристина вытащила из камеры пакет и задержала дыхание, порадовавшись, что не стала завтракать. В прозрачном растворе плавали глазные яблоки.
— К сожалению, на месте убийства не было ни одного достоверного накопителя. Преступник не касался предметов, — Шелд приподнял стаканчик с напитком памяти, словно собирался выпить за здоровье Кристины, и осушил его одним глотком. — А как вы знаете, классификатор Вельмута относит роговицу глаз к первому уровню источников, почти без погрешностей… Так что давайте их сюда, леди.
Она задержала дыхание, хотя и знала, что никакого запаха, кроме резкого раствора сохранителя не почувствует. Надела прозрачные перчатки и достала глазные яблоки. Шелд протянул ладонь, невозмутимо принял скользкие улики и откинулся в кресле. Его большой палец прижал один глаз как раз там, где была голубая радужка. Кристина подышала, надеясь, что ее не стошнит.
— Кристалл, — напомнил куратор, и она метнулась к столу, активировала свой браслет и положила пальцы на углубления в пластине. Хоть их и называли кристаллами, но экран напоминал скорее тонкий срез слюды, в котором отпечатывалось все, что увидит хранитель. Крис не знала, что за картины проносятся за сомкнутыми веками дознавателя, он молчал, лишь сжимал зубы, отчего на щеках ходили желваки. На слайде медленно проявлялись образы: девушка со светлой косой заходит в дом, скидывает пальто, ставит на плиту чайник. Прислушивается, повернув голову. Смахивает крошки со стола, торопливо моет в щербатой раковине чашки. Достает пирог. Снова прислушивается. Хмурится. Идет в комнату. Помещение маленькое и темное. Что-то пугает ее, и она пятится, пятится, а потом бежит. Тот, кто был в ее доме, прыгает следом, и она поворачивает голову. Клокастая грязная борода, безумные глаза и скрюченные желтоватые пальцы с обломанными ногтями. Последнее, что видит девушка, прежде чем умереть.
Очевидно, что в дом к девушке забрался бродяга в поисках денег, или безумный под действием черной травы. Глупая и нелепая смерть…
Слайд заполнился и Шелд открыл глаза. Осторожно опустил глазные яблоки в раствор и, поднявшись, убрал обратно в камеру. Прошел в смежную комнату, и Кристина услышала звук льющейся воды. Дознаватель мыл руки.
— Кристина, вы умеете варить кофе? — как ни в чем не бывало спросил он, появляясь в кабинете и вытирая руки бумажным полотенцем. — Знаете, у янтаря на редкость мерзкий вкус, каждый раз приходится перебивать хорошей порцией кофе. Так вы умеете его варить? Не хочется спускаться на первый уровень.
— Конечно, — Крис судорожно вздохнула, еще раз покосилась на кристалл, в котором застыли последние воспоминания убитой, и пошла в смежную комнату. Здесь обнаружились раковина, плита и добротная турка с длинной деревянной ручкой. — Вам с сахаром?
— Сделайте на свой вкус, — глухо отозвался из кабинета Шелд. — Я любой пью.
— Хорошо.
Запах кофейных зерен прогонял вязкую тошноту в горле, а процесс привычно успокаивал. И когда Кристина вернулась к куратору, то уже полностью взяла себя в руки.
— Данные нужно внести в реестр и сделать копии, — Шелд сделал глоток и одобрительно кивнул. — Великолепный кофе, Кристина, спасибо.
— Да, меня научил варить его муж. Он обучался у пустынников, кофе у них в крови… — Кристина села за стол, уже спокойно придвинула к себе кристалл, намереваясь обработать информацию и составить портрет убийцы. Данные передадут законникам, и уже они займутся поиском преступника. Она внесла первые пометки в реестр, замерла на миг. — Спасибо вам, — негромко поблагодарила она. Куратор кивнул, не отрываясь от работы.
* * *Шелд
… Кофе действительно был хорош. Даже на его взыскательный вкус. Впрочем, как и сама новая орита. Леди. Молодая. Всего двадцать пять лет, богатая наследница покойного гения. Красивая. Он вспомнил, как увидел ее там, в полумраке кофейни. Девушка сидела в полоборота, и сначала он заметил профиль: точеный, словно на древней монете, черные волосы, как рамка. И когда сел напротив, лишь убедился в своем предположении. Такой типаж называют зимними. И Кристина была истинной зимней, с холодными светлыми глазами и белой кожей. Слишком хороша, чтобы копаться в чужих чудовищных воспоминаниях. Она держала тонкую чашечку, а он смотрел на ее руки с аккуратным маникюром и нежно-перламутровым лаком на ногтях. Потом снова поднял глаза на ее лицо. Губы без помады. Глаза подчеркнуты темным, и от того кажутся еще холоднее. Волосы черной волной, легкая вуалетка закрывает половину лица и приколота заколкой с сапфиром. Платье тоже синее, глубокого насыщенного цвета. Вырез предельно скромный, воротник — стойка, в котором видна нежная ямочка горла… Эта ямочка привлекала его особенно.
