Рыжая проблема альфы - Алиса Линд
— Ты же ее так носила? Я воссоздала все как было.
Расстегиваю ворот худи и леплю пластырь под ключицу, и девушка призывает убираться.
У нее, похоже, есть карта с необходимыми доступами. Она вызывает лифт, на нем поднимает меня до минус второго этажа. Это, похоже, жилой уровень для персонала. По нему мы проходим в другую часть логова и там поднимаемся до нулевого уровня. Оказываемся аккурат у заднего входа в казино. Омега кивает мне на дверь, ведущую наружу:
— Вали и больше не попадайся Шейду, — скрипит сквозь зубы.
— Зачем ты мне помогаешь? — этот вопрос мучил меня всю дорогу до сюда.
— Я помогаю не тебе, — с рыком отвечает омега. — Ты нам тут не нужна. Вали уже!
Ага, значит, мне на помощь пришли мнимые соперницы. Не буду ей говорить, что ее альфа уже мной полакомился. Просто выхожу за дверь и попадаю на непривычно шумную улицу. По ушам бьет сонм звуков от рычания двигателей до тихого пения птиц в сквере через перекресток. Всего двое суток в тихой камере, и я отвыкла!
Досадую — одежду-то омега мне вернула, а телефон с отверткой и портативный взломщик сигнализаций — нет. Но и на том спасибо. Выбираю направление и начинаю путь. Мне надо отойти подальше от логова Серебристых, а там поймаю попутку, которая довезет меня до одного из банков волков Солнца. Они специализируются на банковской деятельности, мне надо заявиться хотя бы в один, а там выйду на тех, кто приедет и доставит меня к альфе.
По счастью, банк Солнечного Техаса встречается прямо по дороге. Закрытый, естественно. Но есть охранник. Сидит между слоями раздвижных дверей. Судя по блондинистым волосам и прозрачным желтым глазам, однозначно волк Солнца.
Прохожу за наружные раздвижные двери.
— Мне нужно встретиться с Майклом Дарсеном, — произношу твердо, встав напротив белобрысого волка.
— Ополоумела совсем? Ты что себе позволяешь? — волчара сводит брови у переносицы и угрожающе кладет руку на дубинку, висящую на бедре.
Снимаю капюшон и снисходительно смотрю на него.
— Просто сообщи его людям, что Рэйвен Солтис достала то, что нужно, — оглядываюсь на улицу. Вот засранец! Хамить мне вздумал! — Хотя знаешь, я однажды дойду до вашего логова пешком. Только вот Майкл будет не рад, что его груз задерживается.
С этими словами напяливаю обратно капюшон и ухожу. Считаю про себя. Секунды через четыре до него должно дойти, чем он рискует. И точно. На счет пять волчара окликает меня:
— Рэйвен? Та самая? — изображает, будто сразу не понял. Вот жучок. — Подожди. За тобой сейчас приедут.
Прячусь в тени выступа стены, чтобы лишний раз не отсвечивать на улице и ожидаю транспорт. «Сейчас» этого болвана растягивается аж на полчаса. Я успеваю даже заскучать.
Наконец у здания банка тормозит внедорожник. Оттуда выходят два шкафа с антресолями той же окраски, что и охранник, оглядываются в поисках меня. Хорошо я спряталась. Надо знать, куда смотреть волчьим зрением, чтобы меня заметить.
Выхожу. Один из амбалов жестом велит мне поднять руки. Исполняю. Вот же параноики! Ну какое на мне оружие? И тем не менее, волк ощупывает меня с ног до головы, только после этого жестом велит сесть в машину.
Мы недолго едем по вечерним улицам и забираемся в подземный паркинг величественного бизнес-центра с остроконечной крышей, будто закос под Эмпайр Стейт Билдинг.
Там меня выводят и сажают в лифт. Но едет он не вниз, а наверх. Конечно, абы кого в сердце логова приглашать не будут. Мы поднимаемся на самый верх, и охранники выводят меня в холл пентхауса. Подводят к двустворчатой двери напротив лифта, откуда выходит такая же, как все здесь, белобрысая омега.
Она ласковым голосом призывает идти за ней ней. Альфа уже вышел в просторную гостиную. На нем только небрежно завязанный светлый шелковый халат, обнажающий гладкую загорелую грудь.
Дверь за спиной бипает закрытием, и ко мне сзади подходят мордовороты, которые только что меня провожали. Запах в комнате вдруг становится острым, адреналиновым.
Альфа открывает балконную дверь, велит амбалам вести меня туда и бросает в спину:
— Рэйвен, ты летать еще не научилась?
16
— Я по-прежнему волк, — огрызаюсь, пытаясь сохранить самообладание.
А в мозгу разливается паника. Вдруг Майкл решил не платить?
Амбалы останавливаются у самого парапета и крепко держат меня за локти.
Альфа подходит и останавливается напротив на расстоянии вытянутой руки. От него пахнет сексом и раздражением. Похоже, я сорвала его с омеги. Сама чувствую, как взгляд становится ненавидящим. Прямо смотрю на него, готовая к тому, что скоро таки научусь летать. Вниз.
Нет, я всегда знала, что не бессмертная и однажды умру. Но не так. Не так рано! Работу надо менять, пока меня на ней не прикончили.
— Отдавай, — резко требует он и раскрывает передо мной крупную ладонь.
Окидываю взглядом амбалов, останавливаюсь на альфе, затем порывистым движением выдергиваю левое предплечье из захвата и тянусь к вороту худи. Амбал спохватывается и снова вцепляется в руку, но альфа жестом останавливает его.
Срываю пластырь и леплю ему на ладонь. А хочется в рожу плюнуть.
Он отлепляет, переворачивает и звереет.
— Почему карточка другая? — отклеивает черный пластик и подносит к моему лицу. — На правильной должны быть красные символы!
— Возникли осложнения, — шиплю на пониженных тонах. — Проверь, там все, что ты хотел!
— Проверю, — скрипит Майкл и уходит с балкона.
Сердце стучит в горле. Майка мокрая, выжимать можно. Сама не уверена, что серебристая омега не дала мне пустышку, но уже поздно спохватываться. Если там ничего нет, мне точно конец.
Спустя несколько минут невыразимо тревожного ожидания альфа волков Солнца возвращается и с кровожадной улыбкой на лице цедит:
— Действительно, все на месте, — он ухмыляется. — Но ты опоздала. Штраф за опоздание — десять кусков. В следующий раз будешь расторопнее.
Он делает знак подручным, и меня тащат обратно в пентхаус. Тело ватное, а в душе разливается горечь и обида.
— Альфа, мне нужно пятьдесят тысяч! — голос дрожит от адреналина. — Очень нужно!
Он резко разворачивается и пронзает меня злым взглядом.
— Я мог бы сбросить тебя с крыши и вообще ничего не платить! — рычит. — Ты накосячила! Теперь каждая собака в Техасе знает, что Бурых опустили на данные.
— Я знаю, — душу заполняет отчаяние. — Но это вопрос жизни
