Сирота для Стража Альянса (СИ) - Марина Рисоль
Не успела я ничего и в ответ сказать, как дверь открылась, и в комнату вошла Римма. Ну как вошла… ввалилась.
Её всю трясло, лицо было в слезах, губа разбита до крови, под глазом на скуле наливался синяк.
— Римма! — я бросилась к ней. — Что… что с тобой случилось?
Я попыталась взять её за руку, но она отшатнулась и пошла к своей постели. Легла и свернулась на ней, поджав колени к подбородку.
Мы с Линой переглянулись. Мороз побежал по коже, ведь обе мы понимали, что Римму водили к клиенту.
Лина подошла к Римме и прикрыла её покрывалом.
— Он сказал, что завтра придёт ещё… — хрипло проговорила та. — Ему такое нравится. Сказал, что я кричала ровно так, как он любит.
Её слова тяжёлой взвесью повисли в воздухе. Мы прекрасно понимали, что такое ждёт каждую из нас. Кого-то раньше, кого-то позже, но точно ждёт.
— Я сегодня ухожу, — прошептала я, и обе девушки посмотрели на меня, как на безумную. — Не знаю, получится ли, но… я лучше погибну, чем…
Я сглотнула, посмотрев на Римму, а потом рассказала девочкам о том, что Страж сделал с моим чипом.
— Я пойду с тобой. Ты права, лучше сдохнуть, чем терпеть то, что делают с нами эти извращенцы, — Римма села и вытерла слёзы. Поморщилась от боли, но тут же сцепила зубы.
— А как же капсула? — протянула Лина.
— Да похер. Может, попробовать её вырезать?
— Это будет больно…
— Ну и плевать. То, что делал со мною этот урод, было больнее. А завтра он обещал прийти снова. Так что… у кого-то есть нож?
Ножа, конечно, у нас ни у кого не было, такое тут бы точно не оставили. Но хорошенько обыскав комнату, мы обнаружили в наборе для ухода за ногтями небольшой напильник с острым концом.
— Пилочка для ногтей — старое средство защиты женщин, — усмехнулась Римма и снова поморщилась от боли в разбитой губе. Удивительно, что после только что пережитого она находила в себе силы для сарказма. — Кто у нас хирург?
В качестве обеззараживающего средства мы решили использовать духи, которые нашли на туалетном столике.
— У нас в детском доме нас учили ухаживать за животными и делать им перевязки и промывать раны, — сказала Лина. — Ну и я читала книгу по врачеванию…
— Уже что-то, — вздохнула Римма. — Ну давай.
Она стащила с плеча тунику и легла на кровать, а мне захотелось зажмуриться. Плечо у неё тоже было в кровоподтёках. Причём не просто в синих разводах, а тёмными полосами, будто её стегали плетью.
Наверное, так оно и было, но об этом я расспрашивать, конечно же, не стала.
— А что дальше? — Лина покачала головой. Я видела, как её руки затряслись. — Может, мы из дома выбраться не сможем.
— Я готова попытаться, — резко ответила Римма. — А ты если хочешь — оставайся.
Лина вымыла руки с мылом в ванной, брызнула на пилочку духами, а потом поднесла острый край к коже Риммы.
— Прости, — прошептала она и сильно надавила.
Римма зарычала, уткнувшись лицом в подушку. Лина вся дрожала, на глазах были слёзы, но уже через минуту на её окровавленной ладони лежала небольшая стеклянная капсула, слабо мигающая зелёным огоньком.
Повезло, что капсулы были вживлены под кожу, а не в мышцу. Иначе бы извлечь их мы не смогли. Однако девочкам всё же было невероятно больно, я даже выдохнула, что моя капсула была отключена. Я тоже планировала избавиться от неё, но позже и не в такой спешке.
Мы выбрали из шкафа максимально удобную и неприметную одежду, хотя это оказалось непростой задачей. Повязали на головы платки — те несколько женщин, что мы видели за пределами дома Мариак, были с покрытыми волосами. Видимо, на Шанту так было принято, и нам следовало учесть это.
— Мне страшно, — прошептала Лина, схватив меня за руку. — Вдруг мы не сможем выбраться, тогда… тогда…
— Мне тоже, — я сжала её пальцы в ответ.
— Готовы? — Римма посмотрела на нас, замерев у двери.
Нет, не готовы. Но выбора у нас всё равно не было. У меня так точно.
17
Я видела, как трясло Лину. Мне тоже было страшно, но страх стал моим привычным спутником. Предчувствие сигналило уже в фоновом режиме.
Мы погасили свет в комнате, две мигающие капсулы мы оставили под подушками, чтобы хотя бы какое-то время о нашем побеге не догадался никто, а потом тихо выскользнули в коридор, прикрыв за собой дверь.
Старались идти максимально тихо по пустому коридору. Я слышала только собственный пульс и дыхание, и мне казалось, что по столь громкому стуку сердца нас и найдут. Тело было так напряжено, что любой шорох оглушал.
Мы рисковали. Очень рисковали, потому что понятия не имели, есть ли в этом доме камеры слежения, сколько охранников и на какие замки заперты двери, на каких окнах лазерные решётки, как в нашей спальне. Шли наугад, по наитию.
Рискованно?
Да.
Смертельно опасно?
Естественно.
Но мы лучше рискнём, чем позволим пользоваться нами, словно вещами. А я вообще бегу сколько себя помню, так что мне не привыкать.
Мы прошли по коридору, свернули на лестницу. Где-то далеко послышался томный женский смех, а потом и стон. Римма побледнела ещё сильнее, а Лина поёжилась. Я лишь сглотнула, не желая ни думать, ни вспоминать о тех странных ощущения, которые зародились в моём теле при прикосновении Стража.
Мысли эти казались неправильными и опасными. Будто стоит мне подумать об этом, и Страж тоже почувствует, вспомнит и тут же бросится на поиски. Поэтому усилием воли я запретила себе думать об это. Да и не время было сейчас.
Мы решили спуститься к столовой. Я предположила по опыту, что если и есть где-то минимально охраняемая дверь, то на кухне.
Уже было поздно, поэтому свет тут был выключен, горели только дежурные лампы над пустыми столиками.
Мы тихо пробрались за стойку и вошли в саму кухню. Здесь тоже было тихо и пусто, гудела лишь негромко посудомоечная машина в углу возле разделочного стола.
— Чего это вы шляетесь тут, шлюхи? — раздался рядом, заставив подпрыгнуть на месте, грубый женский голос. Перед нами выросла толстая обрюзгшая повариха в грязном переднике. На полу перед ней стояла большая кастрюля с сухой крупой и канистра с водой. — Еды своровать пришли? А?! Вот я Мариак скажу, что жрать ночами бегаете!
