Оборотень по объявлению. Моя свободная пара - Наталья Александровна Буланова
– Это же медолис. Чему ты удивляешься? Он себе и похоронную может сам пропеть. Бедовый парень, – Леон посмотрел на меня так, словно хотел добавить что-то еще, но не стал.
Нет, это не он бедовый парень, это я бедовая девушка. Свалилась ему на голову, подвинула в норе, стыбзила одежду, да еще и в заварушку втянула.
– Пойдем со мной. Нужно поговорить, – неожиданно сказал леопард, развернулся и пошел по коридору, даже не сомневаясь, что я за ним пойду.
Я обернулась на парней. Оба были серьезны и смотрели на меня так. словно хотели уменьшиться размерах, залезть мне в карманы и так отправиться подслушивать.
– Или, хвостик, – сказал Саша, и у меня аж щека дернулась.
– Я больше не хвостик, – не смогла сдержаться и огрызнулась я.
Бывший поморщился:
– Да. Прости. Привычка.
– Отвыкай, – я развернулась и пошла догонять Леона.
Чую, разговор будет не из легких. Одно то, что здесь еще нет родителей Арса говорит о многом.
– О, а вот и Аленка с Максом прилетели, – Леон зашел в свой кабинет и закрыл за нами дверь.И только я о них подумала, как за спиной раздался дикое: – Ёлы-палы!
– Отдыхали на райских берегах. Иначе давно бы уже были здесь.– Прилетели? Откуда?
– А моим вы тоже позвонили? – с испугом спросила я.
Вот вроде бы уже и взрослая – скоро двадцать один, а все равно чувствую себя в таких ситуациях нашкодившим ребенком.
– А ты ранена? Присмерти? Ты только скажи, я… – Леон сел за рабочий стол и показал на стул напротив.
– Нет-нет! Со мной все в порядке, – я села на место посетителя.
– В порядке? Я так не думаю, – Леон посмотрел на меня прямо, опершись локтями на стол.
Он знает? Откуда?
– Олеся, рассказывай, – самый известный врач и просто гений своего дела смотрел на меня так, словно у него глаза-рентгены.
Я слышала, что стоит заинтересовать Леона, как от него не отделаешься, пока он не разгадает твою тайну. Не зря Саша пять лет у него под боком и до сих пор уехать не может. Говорят, гений не отпускает, и не просто так.
И Буре помог с его регенерацией.
Что это, теперь за меня взялся? Не надо!
– Эм-м-м, я уже все рассказала Тени. О чем конкретно? Я не видела момент ранения…
Буду делать вид, что ничего не понимаю, до последнего.
– Нет. Расскажи о себе.
– А что мне рассказывать? Люди злопамятные попались, решили отомстить за то, что упекла в тюрьму. Я была неаккуратна у убежища, наследила.
– Почему ты не обернулась, когда пистолет держали у твоего виска? – Леон не размазывал вопросы – сразу проткнул меня конкретным фактом.
И когда только все узнал? В операционной же был. Или Арса допросил?
Я промолчала. Леон не успокаивался:
– Я тебя знаю. Ты далеко не дура, а папа научил просчитывать все наперед. И силы воли тебе не занимать. Тогда что?
А еще кошак! Напал на след, как настоящая псовая ищейка. Вцепился хваткой бульдога.
– Олеся, у тебя проблемы со зверем? – спросил сверх.
Я вскинула взгляд на Леона, и он резко откинулся на спинку стула:
Я шумно втянула носом воздух и протестующе посмотрела на врача. Не лезь ко мне. Это моя жизнь. Сама разберусь.– Так и знал! Как у отца, да?
А у меня появилось ощущение, словно меня приматывали к электрическому стулу.– Нет? Не так? По другому? Хотя, у Никса не было проблем с оборотом. Тогда что? Расскажи поподробней! – Леон взял ручку и приготовился записывать.
– Ну же, смелее. Я попробую помочь.
Я не знала, что делать: говорить или нет.
– Если у тебя проблемы с оборотом, это будет невозможно скрыть.
Почему же? Возможно. Я живу в среди людей, а не в клане. Вот только я не хочу лишаться лисы. Это же неотъемлемая часть меня. И я хочу понять, что с ней происходит.
Леон видел, что я колебалась.
– Знаешь, как я смог вернуть регенерацию Буре?
– Вернуть? – зацепилась за слово я. – Я думала, у него так с рождения. Как у меня с плохой переносимостью холода.
Врач покачал головой.
– Вернуть. Мы работали вот с этим, – Леон постучал пальцем по голове.
С головой? С психикой? Мне сразу стали интересны подробности, но я не могла вот так лезть в чужую жизнь. Хотя и врач передо мной тоже не был идеальным хранителем тайн пациента.
– И твой папа пока сам не принял своего песца целиком и полностью, не смог с ним слиться, – напомнил леопард.
Знаю я, знаю. Слышала эту историю не раз. Зверь папы хотя бы выскакивал из него во мне в виде энергии, потому что папа излишне контролировал себя. А у меня что? Сидячая забастовка?
Я до сих пор не поняла, как так получилось.
– Ну что, расскажешь, что с твоей лисицей?
Леон – гений. Но ему нужно открыто все сказать, как любому врачу. Готова ли я к такому откровению? Открыто поделиться, что до сих пор испытываю желание убежать, когда вижу Сашу. Что он сделал мне так больно, что даже звериная половина готова помочь мне как угодно, лишь бы мы выжили и не сошли с ума. Что мы вместе жили в мире и согласии, желая больше никогда не испытывать чувство сожженного сердца. И что я не понимаю, почему лиса дает мне силу, но не дает обернуться.
Леон ждал. И я поняла, когда проговорила это про себя, что могу сказать и вслух. Пусть делает с этой информацией, что хочет.
Я не собиралась открывать душу, но как-то так получилось, что я рассказала все, что чувствовала к Саше с самого детства.
Я замолчала, вспомнив, те времена. Мне кажется, ребенка в большей безопасности и не было. Папа – командир отряда лис. Вся его команда нянчила меня. Дядя Майконг – тренер молодняка с большим секретом зверя, который я знала с детства, обожал меня. Саша – жених с умением всех прижать к земле, вне зависимости от возраста.– Он был в моей жизни с рождения, – начала я. – Сколько себя помню, у меня был истинный. Мне все девчонки в лисьем логове завидовали, мальчишки не смели задирать. У меня была защита не только на три года старше. Все знали, что у Саши – самый сильно ментально зверь.
– Мне нужно было просто расти принцессой. Так все говорили. Я еще под стол ходить начала, как мне рассказывали, как мне повезло иметь истинного и что он
