Чужая невеста - Дора Коуст
Меня на улицу вынесли на руках, чтобы посадить прямиком в карету. Сначала были высушены ноги и платье. Затем обуты сапоги. И лишь потом водружен плащ. Не мой. Мой был грязным даже после того, как его высушили.
– Барсвиль… – прошептала я, отчего-то чувствуя себя виновато.
– Тиана, запомни, пожалуйста, на будущее: если я прошу тебя что-то сделать, это необходимо сделать, – процедил он, шумно дыша.
– Но я ведь оказалась права! – воскликнула я, чем привлекла внимание ведьмаков.
Они все как один взглянули на карету, рядом с которой стоял Барсвиль.
– Права, – признал он. – И в следующий раз ты тоже можешь оказаться права. Но какой ценой? Твоя жизнь мне дороже, чем тысячи других. Сегодня я рисковал тобой, даже несмотря на то, что вся улица была под нашим контролем. Мы подготовились к любому раскладу, но ты… Я благодарен тебе за поимку вампира, за артефакт. Без тебя, без твоей силы так легко мы бы не отделались. Но просто подумай вот над чем: вампиры издревле всегда жили кланами. Один восставший вампир мог знать, где захоронены тела других. Он мог воскресить кого-то еще и прятать в той самой комнате. Только воскресший вампир – это голодный вампир! А у голодного вампира единственный инстинкт – это необузданная жажда крови!
К концу своего монолога он говорил уже на повышенных тонах, пока я сжималась все сильнее. Конечно, если так рассуждать, Барсвиль был кругом прав, но обида от этого осознания нисколько не уменьшалась.
Правда, через миг мне уже было не до собственных чувств. Завернув молодую рыжую девушку в свой плащ, Элеот вынес ее из подвала на руках. Я хотела было рвануть к ним, но, дернувшись, под взглядом директора ведьмовской академии села обратно на мягкую скамью.
Под нашими пристальными взорами преподаватель по боевке занес девушку в другой экипаж. Даже в темноте при свете единственного фонаря она выглядела плохо, так что совсем неудивительно, что все мы отправились обратно в академию.
Причем меня из дома Барсвиля искренне пытались выставить, но я не далась. Честно отсиделась в спальне, пока Элеот на первом этаже приводил девушку в порядок вместе с главой целительского корпуса, а директор ведьмовской академии ходил через зеркало сначала к страже, а потом и к ее родственникам, чтобы подготовить их и объяснить, что произошло.
– Вы помните что-нибудь из того, что происходило с вами за прошедшие недели? – слышался обволакивающий голос ведьмы-знахарки.
Не утерпев, я сидела на верхней ступеньке лестницы, скрытая от всех перегородкой. Знала, что подслушивать было нехорошо, но, когда пришли родственники девушки, разрешила себе эту маленькую слабость.
И успела к самому интересному. Рыжеволосой стерли память о прошедших неделях, прежде все же вызнав, зачем она пробудила древнего вампира. Ответ был до безумия прозаичен: для полного счастья девушке не хватало бессмертия. Она боялась постареть и утратить свою красоту, потому и совершила глупость, о которой потом сто раз пожалела.
– Не помню. Мы… в город же собирались? – прощебетала она неуверенно.
– Собирались, – подтвердил то ли Барсвиль, то ли Элеот. – Но потом вы сильно заболели и несколько недель пролежали в горячке. Целители вам помочь не могли, поэтому родные привезли вас в ведьмовскую академию магии. Но сейчас с вами уже все хорошо. Рекомендации по дальнейшему лечению ведьма-знахарка записала, можете отправляться домой.
Я не видела, но слышала, как радуется семья этой девушки. И была благодарна мужчинам за мягкий подход. Поработав с сознанием рыжей, они сделали так, чтобы все, что произошло, она считала кошмаром.
Подмена реальности – лучшее, что они могли сделать для нее.
Заблокированные воспоминания имели свойство распечатываться в самый неподходящий момент, а так она хотя бы запомнит урок, который получила.
Задумавшись, я прозевала появление Элеота на лестнице и мгновенно устыдилась того, что меня поймали. Его усмешку трудно было спутать с улыбкой Барсвиля, так что в личности того, кто поднимался, я была уверена. Едва он поравнялся со мной, обойдя справа, я тихо спросила:
– Я тоже смогу стирать людям память?
– Нет, малышка. Даром внушения обладают лишь ведьмаки, и то не все. Таких единицы, – поделился он откровением. – Это против природы, а ведьмы – сама природа. Шла бы ты спать.
– Утро уже, – кивнула я на предрассветные сумерки за окном.
– И то верно. Нужно вернуть нашего клыкастого друга в склеп. Пойдешь со мной?
– С Барсвилем, – ответила я, глядя ему прямо в глаза. – В склеп я пойду с Барсвилем.
Несмотря на дикую усталость, я и правда пошла в склеп вместе с ведьмаками. Опустив тканевый мешочек в пустой каменный гроб, Элеот задвинул тяжелую серую крышку, а я водрузила сверху цветы, уворованные из вазы в их доме.
– Найди свой покой там, где тебя ждут любимые, – произнесла я речь.
И была тут же обсмеяна Элеотом:
– Ну давай ему еще венок притащим. Ведьмочка, это трехсотлетний жестокий вампир!
– И что из этого? Так положено, понимаете? – возмутилась я. – Он же человеком когда-то был. У него семья была.
– Все, понял, ведьмочка у нас сердобольная. Иду за венком, – ретировался этот…
Да у меня даже слова подходящего не нашлось! Но стоило ему выйти за пределы склепа, как внутри стало значительно спокойнее.
– Ты все сделала правильно, – обнял меня Барсвиль, а я прильнула к его груди, с упоением вдыхая аромат горьких трав.
В уютном молчании, в тишине кладбища мы простояли несколько минут. И когда мужчина уже собирался вывести меня из склепа, я сама остановила его за руку. Глядя в его пожелтевшие глаза, я сказала то, что должна была произнести гораздо раньше:
– Я согласна. Только нам следует навестить моих родителей.
Глава 11: Печать императора
Набрав полный поднос еды, я повернулась, чтобы пойти к столику, за которым мы обычно сидели с соседками, но девочек за ним не нашла. К моему удивлению, они разместились совсем за другим столом и сидели сейчас в компании наших сокурсниц.
Направившись к ним, я приветливо улыбнулась, но при виде меня лица их стали хмурыми, а
