Пересдать и выжить. Гордыныч - Александра Черчень
– Он. – Я кивнула, настороженно хмурясь.
– Красивый, – отметила мама. – И молоденький совсем. Я еще после общего собрания в начале пятого курса подумала, что он может вам дать? Но декан заверил: у мальчика большой опыт за плечами.
– У мальчика? – поразилась я. – Да ему уже тридцать один год!
– Да? – Мама снова что-то прикинула в уме, заулыбалась шире прежнего и сказала совсем несусветное: – У нас с твоим отцом примерно такая же разница в возрасте. Как он красиво ухаживал! Я рассказывала? А ведь у меня уже планировался иной, договорной брак. Контракт был подписан главой рода. Казалось бы, деваться некуда. Но стоило нам встретиться, как мир перевернулся. И выход нашелся. Мы сбежали. Рука об руку, вперед в неизвестность. С любимым-дорогим…
– Да, мама, – буркнула я, уже сильно жалея о том, что по глупости решила выглядеть лучше обычного, – ты все это много раз рассказывала. И мне уже пора.
– Подожди! Минутку, Эла! – всполошилась мама.
Она сбегала в кухню, откуда вскоре вернулась с бумажным пакетом:
– Неси аккуратно. Это бульон с лапшой вам на обед. Если работа затянется.
– Нам? Ты думаешь, я понесу это профессору?
Лицо мамы слегка вытянулось, губы сложились дугой, уголками вниз. Так, что мне стало дико неудобно и пришлось срочно исправляться:
– Он может привыкнуть! И что тогда?
– Будет приходить к нам, – услужливо предложила вариант развития событий мама.
Я вздохнула и приняла единственное верное решение: бежать из собственного дома к профессору. По пути я злилась. Если бы только мама знала, кому передавала бульон! Человеку, шантажирующему меня переэкзаменовкой. Лишающему шанса на диплом. Педанту и настырюге… Она бы никогда так не улыбалась. И уж точно не называла бы его мальчиком.
Как вообще можно было допустить мысль о том, что я хотела понравиться профессору Эрвиксу? И зачем мама припомнила о разнице в возрасте, соответствующей той, что и у моих родителей? Сейчас надумает незнамо что, а мне потом выпутывайся. Все это от недоговоренностей и лжи. Но обратного пути я не представляла. Теперь только вперед. К профессору.
– Что это? – шокированно спросил он, когда я вошла в его дом и протянула пакет, пропахший куриным бульоном.
– Обед. От моей мамы, – сердито ответила я.
– Зачем? – удивился профессор, тем не менее принимая пакет.
– Из добрых побуждений, – буркнула, отворачиваясь. – Где тут ваша картотека?
– А вы сегодня полны энтузиазма, Эла, – заметил Эрвикс. – И еще… – Он осмотрел меня долгим взглядом, задержавшись на стройных ногах, обутых в черные туфельки, и добавил: – Выспались похоже. Выглядите очень… бодрой.
Я пожала плечами. Мол, ничего особенного. Идея вырядиться в подчеркивающее цвет глаз небесно-голубое платье, с необычным квадратным вырезом на лифе и юбкой-колокольчиком, теперь казалась глупой. Да и высокий хвост вместо обычной загогулины на затылке ни к чему.
И вообще, профессор мог бы сказать комплимент. Мне, конечно, не надо, но правилами приличий такое предусмотрено. Если девушка красиво выглядит – скажи ей об этом, а не называй «выспавшейся» и «бодрой»! Что с ним вообще такое? Как можно быть таким… таким…
– Эла, на улице поднимается ветер, – тихо заметил профессор, кивнув на окно за моей спиной.
Я удивленно посмотрела, куда сказали. Там завывало и пылило так, будто вот-вот мог начаться ураган.
– Дышите, как я говорил, – напомнил профессор.
– С чего вы вообще решили, что это из-за меня? – нервно спросила я, не желая брать на себя ответственность за любую хмарь за окном.
– Интуиция, – с нотками насмешки ответил Эрвикс и снова встал сзади, коснувшись свободной рукой моего предплечья. – Вдох, вы-ы-ыдох. Давайте, у вас получится.
Я… сделала шаг в сторону. Потому что на этот раз прикосновение Эрвикса вообще не помогало успокоиться. Наоборот, мысли разбегались, в ушах звучал его уверенный, пропитанный сарказмом голос, а кожу – там, где он дотронулся, – жгло. Разве так можно научиться нормально дышать?
Я закрыла глаза и принялась медленно считать.
Вскоре сердцебиение восстановилось, дыхание выровнялось. И я победно посмотрела на профессора.
– Прекрасно, – усмехнулся он. – Хвалю. Самоконтроль – это просто ваше второе имя, мисс Винир. А первое – Импульсивность. Теперь нужно придумать, как это совмещать, не разбивая маменькины люстры.
Сказал и пошел куда-то в недра своего дома, оставляя меня вновь считать и дышать. Вскоре я догнала Эрвикса. Нашелся он по звукам передвигаемой этажерки. В библиотеке.
– Это все – ваши книги? – поразилась я, рассматривая высоченные стопки на полу, на подоконниках, на большом письменном столе и – частично – на стеллажах, расставленных вдоль двух стен.
– Мои, – кивнул Эрвикс.
– И мы будем составлять по ним картотеку? – Даже я слышала отчаяние в собственном голосе.
– Картотека уже есть, – успокоил меня профессор, но тут же добавил: – Мы будем ее проверять и добавлять новое. И сначала поделим полки пополам. Вам начало алфавита или конец, Эла?
– А если у меня аллергия на пыль? – ответила я вопросом на вопрос. – Отпустите меня?
– С чего бы? – удивился профессор. – Здесь защита от пыли. Можете находиться хоть сутки напролет, пока все не закончите. Организму ничего не грозит. А если проголодаетесь – есть бульон. Передайте благодарность вашей матушке.
– Да уж, спасибо ей, – вздохнула я.
А дальше пришел конец. В смысле, профессор взял себе начало алфавита и отобрал карточки до буквы «н», отдав мне остальное. Работа закипела. И снова не так, как хотелось бы.
Дело в том, что Эрвикс брал книгу, сверялся с каталогом и отправлял на полку, точно в предназначенное ей место. Легким пассом руки он призывал стихию ветра, работая виртуозно и с ювелирным расчетом. Я так не умела и просить о помощи не желала. Сегодня – нет! Пусть сам предложит научить. Трудно ему, что ли?
К сожалению, первый час работы профессор не обращал на мои страдания внимания. Так что приходилось носить каждую книгу на полку, иногда предварительно взбираясь на этажерку, и, придерживая подол платья, тянуться к нужной букве. Занятие было нудным и быстро выматывало.
Сдалась я примерно на сотне книг. Поняла, что так мы можем провозиться здесь до ночи. Это осознание помогло побороть гордость, повернуться к профессору, как раз заполнившему большую часть своих полок, и выпалить недовольное:
– Научите меня!
Гад словно того и ждал. Улыбнувшись, он поманил меня указательным пальцем, вручил три томика синего цвета и сообщил:
– Тренироваться будете на этом.
Я заломила бровь, присмотрелась к обложкам. «Как стать кумиром женщин и остаться собой» – гласило первое название. «Искусство быть самцом, сохраняя человеческое лицо» – прочла на втором томе. «Как понять женский мозг и не свихнуться» – добила меня третья книга.
– Это цикл, у которого пишется продолжение, – подтвердил мои худшие опасения профессор Эрвикс. – Моя матушка – большая почитательница автора. Книги – ее подарок. Будьте бережнее, Эла.
Его глаза смеялись, и я вдруг поймала себя на том, что улыбаюсь. А затем, прежде чем успела обдумать вопрос, ляпнула:
– Зачем мама присылает вам это, если у вас есть невеста?
Даниэль Эрвикс помрачнел. Моментально. Поведя плечами, он предложил:
– Давайте не будем отвлекаться, мисс Винир. Работы много, а вы не слишком усидчивы, так что нам предстоит не один час тренировок.
Мое настроение тоже упало. Сегодня предстояла ночная смена в таверне, и отвертеться в этот раз нельзя. Так что времени и правда оставалось преступно мало.
– Учите, – вновь попросила я, решительно отложив две книги. В моих руках осталось пособие про понимание женского мозга. – Куда ее ставить и как направить именно туда?
Стоит ли говорить, что первые …дцать попыток все равно оказались тщетными? К моменту, когда книга все же встала именно там, куда указал Эрвикс, она пребывала в таком виде, что от нее следовало избавиться. Темной ночью, чтобы никто не увидел жестокого обращения с литературой!
– Вы, наверное, что-то имеете против подарков моей маменьки, – с нескрываемым чувством удовлетворения заметил профессор, рассматривая несчастное пособие. – Продолжайте.
Дальше дело пошло лучше, и, к явному огорчению Эрвикса, остальные произведения того же цикла встали рядом с собратом почти не пострадав. После этого профессор доверил мне другие книги. Дело пошло бодрее. На обед мы съели бульон, поделив порцию. И до самого
