«Стрела Амура» и ведьмина натура - Маргарита Преображенская
– В вашем мире принято обращаться по имени и отчеству, вот результат, – развёл руками киллер, из-за чего часть прищепок отвалилась, обнажив чуть больше амурной плоти.
– А я думала, что амуры – это такие пухленькие шкодливые мальчишки с крыльями и смешными луками, – пробормотала я.
– Такие они и есть на самом деле, – сказал домовой. – Но, если дать им повзрослеть за пределами Олимпа, то из них вырастают вот такие вредители!
– Почему же вредители? – усмехнулся Амур. – Пользы от меня куда больше!
– А как вы попали в наше измерение? – спросила я.
У меня тоже язык не поворачивался назвать этого парня вредителем.
– У меня были некоторые разногласия с отцом, и поэтому я сбежал с Олимпа, долго скитался и некоторое время назад обосновался здесь, – уклончиво ответил он.
– Почему же вас называют киллером? – спросила я, рассматривая его лук.
Такое мощное оружие я видела впервые. Лук, казался живым существом, созданным, чтобы разить без промаха. Он обладал совершенной формой и буквально сочился неведомой первозданной силой, которая была в тысячу раз могущественнее самой мощной магии ведьм.
– Это моя Сапфа, что в переводе означает «Причина страстей»! – с гордостью произнес Амур.
Я слышала, что рыцари Средневековья давали имена своим боевым мечам; похоже, эта традиция касалась и луков.
– В легендах сказано, что у меня есть стрелы двух видов: золотые, оперённые голубиными перьями, и свинцовые с перьями совы. Первые вызывают любовь, а другие – безразличие, – с улыбкой продолжал Амур. – Суть верная, хотя на самом деле стрелы генерирует Сапфа, сплетая их из тёмных и светлых энергий. Стрела может вызвать самый разный спектр чувств, так что я бы перефразировал вашу пословицу так: «От любви до ненависти один выстрел». Поэтому я и пообещал, что могу отвадить всех ненужных женихов.
– Вот что! – Витюня решительно взял нить разговора в свои руки. – Давайте пообедаем, так и дела лучше пойдут! У меня же щи в печке томятся!
Мы с Амуром были не против. Домовой вдруг спохватился и забегал туда-сюда.
– Лаврушку только не положил: захлопотался! Ни листочка в доме не осталось, а вкус уже не тот будет! – бормотал он.
Услышав его, Амур снял с головы лавровый венец и, щедро отломив от него веточку, протянул домовому со словами: – Я же говорю: пользы от меня куда больше!
Витюня в мгновение ока накрыл широкий дубовый стол в гостиной, и сел в отдалении, наблюдая, как мы с Амуром уплетаем щи. Аппетит у нашего гостя был отменный. Кстати, щи оказались просто божественно вкусными. То есть домовой вообще готовил великолепно, но на этот раз просто превзошёл себя. А может быть, дело было в той веточке, отломленной от лаврового венка? Витюня, кажется, успокоился и уже не воспринимал нашего гостя как угрожающую мне опасность. Я была этому рада, потому что Амур пришёлся мне по душе.
– А у вас щи готовят? – спросила я.
Хотелось сразу завалить его разными вопросами, но это было как-то невежливо, поэтому я решила начать с дружеской беседы, тем более что обстановка располагала к этому. Сейчас Амур выглядел, как самый обычный парень, потому что домовой выдал ему майку-борцовку и бермуды цвета хаки, очень гармонировавшие с лавровым венком, вот только крылья немного не вписывались в этот образ.
– На Олимпе? – уточнил Амур, бросив на меня быстрый взгляд, поймав который, я могла бы поклясться, что самые опасные стрелы мечет вовсе не лук, а его чёрные глазищи. И эти стрелы как-то исподволь безболезненно мягко проникают в самое сердце. Может, броня, о которой говорил Тюня, у меня уже повреждена?
– Да, на Олимпе. —Я опустила очи долу, чувствуя, что начинаю краснеть от смущения.
– Со щами на Олимпе напряжёнка! – признался Амур. – Пища богов – это амброзия и нектар.
– В Школе Ведьм нас учили, что всё это просто сказки, – усомнилась я.
– Ну а как же иначе? Ведь высшим невыгодно, чтобы ведьмы тоже стали бессмертными и увеличили свою силу. Работает система сокрытия данных! – пояснил Амур.
– Значит, амброзия и нектар действительно существуют и дают бессмертие?! – спросила я.
– Да, нужно только уметь их добывать и готовить, – улыбнулся Амур. – Но в вашей пище тоже есть своя прелесть. Она позволяет меняться.
– Что значит «меняться»? – спросила я.
– Бессмертие только кажется замечательным даром, на самом деле оно вносит в жизнь элемент застоя, убивает стремление к совершенству, формирует лень, – сказал Амур.
– Как это?! – поразилась я.
– Когда жизнь похожа на яркую вспышку, хочется стремиться прожить её с пользой, вкладывая смысл в каждое мгновение, стараясь достичь как можно большего, стать лучше, – пояснил Амур. – Бессмертие – это опасная ловушка, ведь, если ты бессмертен, ни к чему стремиться не надо, есть фора времени, нет ограничений.
– Ты поэтому сбежал с Олимпа? Чтобы совершенствоваться? – спросила я, не заметив, как перешла на «ты».
– Скажем так: меня не радовала перспектива вечно оставаться в облике пухлого кудрявого карапуза, умеющего только бить без промаха, – сказал Амур.
В это мгновение дом опять заходил ходуном, задребезжала посуда в шкафах, пол начал мелко дрожать, как при землетрясении.
– Что это?! – воскликнула я.
– Сигнализация сработала! – объявил Витюня, слегка отодвинув занавеску, чтобы выглянуть в окно.
– Опять женихам, что ли, неймётся?! – поразилась я.
– Нет, вроде, – проворчал домовой.
– А кто там? – спросила я, тоже порываясь выглянуть в окно, но Витюня жестом попросил меня остаться на месте.
– Бабаевна твоя явилась не запылилась, – проворчал он. – И не одна!
– А с кем? Неужели со своим бабаем? – рассмеялась я.
– Этот тоже тут, вокруг дома околачивается, но не он меня беспокоит: бабаев-то я видал-перевидал! – сказал Витюня, не отрывая взгляда от спустившего с потолка паука.
Как домовой и это членистоногое понимали друг друга, оставалось загадкой: ведьмы-свахи с пауками не контактировали. Воспользовавшись тем, что Витюня отвлёкся, я всё-таки выглянула в окно сквозь небольшую дырочку в занавесках. Матильда Хандыбабаевна стояла в самом начале яблоневой аллеи (там же, где когда-то ожидали женихи) в полном одиночестве, только воздух слева от неё выглядел каким-то слишком плотным. Я быстро отошла от окна, когда почувствовала, что главсваха применила какую-то сверхмощную
