Графский венец (СИ) - Татьяна Ренсинк
— Не говори, что ты его никогда не ела, — улыбнулся Бьорн и взглянул не менее удивлённо.
— Что ты! — восхитилась Мария. — Просто так удивительно! Музыканты играют теперь одну из моих любимых мелодий, а на десерт, — взглянула она вновь на пирог с восторгом. — Мой любимый пирог… Обожаю творог.
— А ты знаешь, что осткака* самый старинный десерт шведов? — поинтересовался Бьорн, когда они с наслаждением попробовали первые кусочки пирога. — К случаю, мой брат его тоже обожает. Я сладости не очень люблю. Но данный пирог приятен на вкус из-за миндаля. Ты вот любишь праздники разные, я понял, — улыбался он с намёком. — Скоро будет в Смоланде фестиваль именно этого пирога. Поедем туда вместе?
Закрыть
— Фестиваль?! Я столько не знала! — с восторгом удивилась Мария. — Да, конечно поедем! Ой, — сразу же смутилась она, но Бьорн поцеловал её ручку.
Они снова молча смотрели в глаза друг друга. Улыбки, тепло, а слух ласкала приятная музыка.
— Зато в музыке наши вкусы совпадают, — сияли глаза Бьорна радостью. — Увертюра в итальянском стиле Франца Шуберта… Как совпало, что ты её любишь… Потанцуем?
Он потянул подняться вместе. Мария о таком всегда мечтала. Она не задумываясь приняла предложение и в считаные секунды уже кружилась с ним по просторной столовой. Летящая музыка то плавная, то игривая. Улыбка кавалера вдохновляет и радует душу. Сказка мечтаний сбывалась. Не хватало только, чтобы родные приняли их, поняли и не отталкивали.
В этом танце, похожем на вальс, Мария кружилась и мечтала. Душа её пела и наслаждалась, а глаза невольно смыкались, подчиняясь усталости тела. Бьорн с умилением наблюдал за нею, прижимая к себе всё крепче, и прошептал:
— Устала?
— Немножко, — улыбалась Мария, но видно было, что уморилась за этот день изрядно.
Закрыть
Бьорн остановил танец и, не выпуская из объятий, снова прошептал:
— Я провожу… Ты отдохнёшь, как принцесса. А утром позавтракаем нашим пирогом.
Мария невольно засмеялась. Ей всего хотелось: и танцевать, и беседовать до устали, и есть любимый пирог под любимую музыку. Она послушно уходила под руку с Бьорном, покидала столовую и проходила дальше по уютному коридору, а там — наверх, к спальням:
— Почему людям надо спать? Зачем так устроено, чтобы мы теряли время на сон?… Почему нельзя просто бодрствовать? Ведь мы бы столько успели, — улыбалась Мария, когда остановились у одной из комнат.
Бьорн улыбнулся в ответ, открыл дверь и пригласил рукой пройти:
— Чтобы любящие друг друга не забывали иногда отдыхать в объятиях, ласкать и любить… Ночь вдохновляет…
Он смотрел с некоей таинственностью в глазах, но Мария уловила то самое желание, которое мужчина может испытывать к понравившейся женщине. Она боялась думать об этом, робела и молча отвечала улыбкой, проходя в спальню.
Глаза тут же разбегались, поражаясь роскошному убранству. Будто находишься во дворце: вся мебель из тёмного массивного дерева имеет одинаковую резьбу в готическом стиле; тёмно-синий балдахин кровати, как драпированные стены, из ткани с геральдическим орнаментом; потолок с белой лепниной состоит из секторов круга и имеет сложный орнамент…
Закрыть
Здесь веяло чем-то старинным, но ставшим модным, как стараются теперь обустроить свои жилища более состоятельные люди. Здесь было красиво и со вкусом, уют и восторг…
— Я вижу, тебе нравится, — Бьорн снова взял её за руку и одарил запястье поцелуем.
Он смотрел проникновенно, желая вызвать в милой спутнице ответное желание, а Мария всё больше смущалась. Она подчинялась, словно околдованная. Ей очень хотелось сказки. Новые чувства удивляли, заставляя что-то внутри сжиматься, а сердце сдавленно стучать.
Бьорн нежно обвил её талию руками и осторожно притянул к себе. Словно опутывал неразрывными цепями. Вновь Мария не понимала, что чувствует. И хотелось объятий, и страшно было. Их лица были вновь так близко. Взгляды дрожали…
Закрыть
Мария не успела подумать что, как губы уже были захвачены в плен крепкого поцелуя. Бьорн был всё больше настойчивым, прижимал её сильнее к себе. Он целовал смелее, но Мария ощущала смятение и скованность.
Не так она представляла себе первый поцелуй. Она хотела чувствовать восторг, некое ликование и полёт чувств, мурашки по телу. Но всего этого не было. Она была сжата в объятиях, не смела шевелиться и не знала, как поступать с телом и губами…
— Какая же ты, — Бьорн стал целовать шейку, вдыхать аромат волос и гладить её всю, словно желал изучить каждую клеточку тела. — Останься со мной… Навсегда… Стань моей женой…
— Но я…. я не знаю, — растерянно молвила Мария, и Бьорн ласково взглянул:
— Я сам сделаю так, чтобы твои вещи доставили сюда. О нарядах не беспокойся, я завтра пришлю модистку, платьев будет много и быстро. Что у тебя осталось в замке? Вещи, куклы?
— Всё же я бы предпочла свою одежду, — пожала плечами Мария и робко улыбнулась. — И куклы.
— Куклы обязательно, — улыбался Бьорн и тут же с энтузиазмом кивнул. — А где там куклы? В твоей комнате? Где она?…
* — Осткака — старинный шведский традиционный фаворит среди десертов, впервые упомянутый в XVI веке. Самый известный рецепт осткаки родом из Смоланда и готовится с миндалём. В Смоланде этому десерту даже посвящён целый фестиваль. Параллель — творожная запеканка, но здесь используется не творог, а молодой сыр. Едят этот пирог в тёплом виде с вареньем.
Глава 17 (ворон…. дух ночи…)
Закрыть
Быть может, кажется кому-то,
Что тьма накроет свет навечно,
Не будет жизни, не будет чувств,
Борьбы, побед, разных безумств.
И часто ночью в тишине
Вопросы задаю красавице луне
О том, что будет, важно что,
Где милый, этот иль другой кто,
Как жить и долго ли осталось,
Как выжить, счастье, чтобы удержалось,
И почему нам сны даны,
И беды почему нужны.
А утром солнце слепит вновь.
Ночи забыта тишь, любовь.
И день… то кажется длиннее,
А то летит всё озорнее.
И вечером, встречая тишь,
Души волнение ощутив,
Я задаю опять вопросы,
А грусть зовёт, зовёт лишь слёзы:
Ну почему страдать дано,
Будто заранее всё кем-то решено?
К чему нам жить, чтоб умереть?
И наслаждаться, чтоб… потускнеть?…
Закрыть
Стоя ночью у открытого окна, Мария куталась в плед. Снаружи, с сада, веяло прохладой. Слегка… Свежо… Тёплая летняя ночь была ласковой, но
