Замуж за врага. Его (не) любимая (СИ) - Марлин Юлия
Рогнед склонился к Святославу и что-то шепнул.
— Иди, — дозволил Посланник.
Молодой воин встал, оправил одеяние и, обойдя стол, поклонился Софии.
— Подарите мне танец?
Девушка смешалась. Ее никто никогда не приглашал на танец, да и мужчин настолько близко она видела сегодня впервые. Было непривычно вдыхать их запах, ощущать силу и власть. Кроме того, Рогнед был северянином. Пусть он ей приглянулся, она не могла дать волю чувствам.
— Я не…
— Не прилично отказывать гостю, — громкий окрик Будиша заставил вздрогнуть.
Скрипнув зубами, София кивнула и вложила руку в протянутую ладонь. Рогнед улыбнулся и повел на середину.
Святослав откинулся на стуле и, скрестив руки на груди, наблюдал за танцем подданного и ни о чем не подозревавшей девчонки, ловко вплетенной в интригу Домов.
— Ярун славно поет, не правда ли? — Влез Будиш, кивая слуге, чтоб тот подлил вина в кубок Святослава. — Не так хорошо, конечно, как брат Местимиан Златоуст, упокои его душу Темная Мать.
— Сносно. Слышал, в княжества беда? Улицы Ипати полнятся слухами о демоне, загубившем больше трех сотен душ. Упырь без имени и души. Ваши люди говорят, он рыщет по сумеречным дорогам и пьет кровь всех, кто попадется ему на пути.
— Ах, вы об этом, — Будиш выдохнул. — Ничего страшного. Мои люди уже вышли на след негодяя.
— Когда произошло первое убийство? — Не отставал Святослав.
— В том году, в пограничном с Эдирном городе.
— Почему вы не сообщили о проблеме Дому Серебряного Волка?
— Не хотели тревожить Метрополи… Содружество попусту. Думали уладить своими силами.
— Ситуация требует нашего вмешательства. По возвращении в Стифополь я извещу Великого князя Романа и рекомендую ему выслать в Ипати полсотни лучших лейдских сыскарей.
Игорь, до этого безразличный ко всему происходящему, прислушался к разговору с надеждой.
— Не нужно, Ваша Милость. Мы справимся своими силами, — заверил Будиш.
Игорь печально вздохнул. Кто бы сомневался, что строптивый брат не примет такую нужную помощь от северного «врага».
Музыка стихла, певец умолк.
Пары поклонились и поддержали друг друга аплодисментами. Грохнул новый аккорд. Святослав перевел взгляд на Рогнеда. Невероятно, но воин уговорил Софию станцевать с ним еще раз. Девушка двигалась несколько неуклюже и старалась держать между собой и партнерам дистанцию. Когда-то ее обучали искусству танца, но жизнь в монастыре явно отсекла большую часть этих умений. Она то и дело наступала Рогнеду на ноги, смущенно извинялась и путалась в невесомых юбках, чем забавляла молодого северянина.
Знать бы еще — как довезти этот хрупкий цветок до нового дома.
* * *София уже час меряла личные покои и не могла успокоиться.
Ей не понравился балаган, устроенный за ужином специально ради того, чтобы уязвить Посланника и двух его сопровождающих. Надо отдать им должное — северяне проявили самообладание и благоразумно остались глухи к едким намекам знати и шута.
Девушка нервно переплела холодные пальцы: она сбежала с ужина, когда завели спор о внешней политике. Если не считать двух партий с обаятельным северянином по имени Рогнед, пир испытал ее нервы на прочность. Впрочем, и танцы отчасти были омрачены тяжелым холодным взором Посланника, который едва не прожег на ней дыру. Чего он пялился? Что задумал?
Она так погрузилась в раздумья, что даже не расслышала, как братья вошли.
— Готовься, — бросил Будиш с порога. — Завтра на рассвете ты уезжаешь.
— В монастырь? — С надеждой шепнула София.
— Ты поедешь вместе с господином Святославом.
— В Лейд? — София покачнулась, чувствуя, как подкашиваются ноги.
— Именно, сестра, — пьяный Николай горел торжеством. — Мы сказали тебе не все. Северяне прибыли в Ипати не ради забавы, а во имя исполнения Грамоты Заклада. Чтобы и далее сохранять перемирие, мы обязались передать Дому Серебряного Волка члена нашей княжеской семьи. Тебя.
Последние слова прозвучали откуда-то из далекого липкого марева. Девушка медленно сползла по стене и мир стремительно потух.
… Из холодного небытия послушницу вывели терпкие ароматы целебных трав. Кто-то усердно водил ими под носом, приговаривая:
— Давай, открой глаза. Ну, милая, открой.
София дернулась и закашляла от переизбытка горечи.
Придворный лекарь склонился к ее лицу, послушал ритмы сердца, дыхание и заключил:
— Она в порядке. Легкое потрясение.
— Отлично. — Будиш стоял у стены, и даже сквозь полузакрытые глаза она заметила, в какой злобе он горел. — Свободен.
Лекарь ушёл, а вслед за ним все остальные.
София перевернулась на бок и подтянула покрывало к лицу.
В глазах защипало. Она никогда не понимала, почему старший брат ее так люто ненавидит. Николай тоже не испытывал к ней теплых чувств, а Игорь хоть и оставался холоден, изредка все же проявлял нечто вроде братской заботы. Но Будиш… Будиш ненавидел ее с рождения и при каждой встрече брезгливо сплевывал, шипя вроде «убийца матери».
Она надеялась — со временем его гнев угаснет, сменится пониманием и прощением. Увы. Чем старше он становился, тем сильнее росла его ненависть. Разве она виновна, что мама умерла, давая ей жизнь? Разве хотела бы она не знать ни ее женской ласки, ни теплоты отца, ни любви старших братьев. Разве мечтала стать чужой в собственном доме, и быть сосланной в монастырь, как порченый хлам?
Лен подушки щекотал влажную щеку. Всюду ненужная и всюду чужая. Она, хоть и выросла при монастыре и мало разбиралась в политике и дипломатии, зато прекрасно знала, кто такие заложники перемирия. Настоятельница не раз заводила разговоры о несчастных княжеских детях, увезенных в далекие враждебные государства в качестве залога мира. Их судьбы становились разменной монетой, а жизни — предметом торга.
Особо ей запомнилась история княжича Михаила из Дома Бурого Медведя. Родителям пришлось передать сына в залог Дому Песчаного Ирбиса. Три года Михаил жил во владениях неприятеля, три года оба Дома соблюдали перемирие и тишину, заботясь о судьбе заложенного в Заклад ребенка. Одна нечаянная схватка на границе стоила мальчику жизни. В наказание Дом Песчаного Ирбиса умертвил княжеского сына и отослал на Родину его голову. Правитель Ирбисов был вправе распорядиться его жизнью по собственному усмотрению. Война, есть война.
София зарылась в подушку и накрыла голову покрывалом. Если братьям так не терпится свести с ней счеты, сделали бы это на земле ее предков. Заставлять ехать в лютую даль, чтобы принять смерть на плахе, это жестоко даже по отношению к врагу. Их воля убила в душе послушницы последний проблеск надежды.
Дверь в комнату бесшумно отворилась. Легкие шаги прошелестели к столу. О столешницу звякнул поднос.
— Тебе надо поесть, — сурово сказала Клара. — До Стифополя месяц пути. Ты не должна стать обузой Посланнику Верховного Правителя и его людям. Они и без того пошли на уступку. Узнав, что тебе нездоровиться, господин Святослав перенес отъезд ровно на сутки. Больше он тянуть не станет. Вставай и ешь.
София не пошевелилась, только тихо ответила:
— Не хочу.
— Ну, как знаешь, — махнула рукой Клара.
* * *Близился вечер нового дня. В небе полыхал багровый закат, а сквозь распахнутое окно врывался чудный аромат яблонь и слив. Шум столичных улиц медленно затихал. Лязгали железные двери, схлопывались деревянные ставни, щелкали запираемые замки. Во внутреннем дворе сменился караул.
София, обессиленная и раздавленная горем, пролежала весь день.
Надо же! Посланник дозволил провести в опостылевшей Ипати еще целый день, а не поволок в Стифополь у всех на глазах. Как благородно.
Девушка поморщилась. Лицемерием он, пожалуй, мог посоперничать даже с Будишем. И если братьев она скорее жалела за их черствые сердца, то внезапно появившихся в ее жизни Волков возненавидела всем сердцем. И особенно — Святослава. Он принимал решение, кого из членов княжеской семьи забрать заложником, и только он повинен в ее страданиях.
