Сокровище Пущи - Мария Морозова
– Лидия Юрьевна! – всплеснул руками идущий нам навстречу мужчина – один из пассажиров.
Худой старик с большим рюкзаком на спине бодрой рысью подбежал к соседке и приложился к ее руке. С его головы слетела пробковая шляпа, открывая седые волосы, торчащие во все стороны, но мужчина, не смутившись, поднял ее и нахлобучил обратно.
– Роман Арнольдович, – усмехнулась тетя Лида. – А вы снова к нам.
– А как же, – заухмылялся тот. – Пока мои старые кости в состоянии донести меня до Пущи, буду приезжать.
– Смотрю, в этот раз вы обзавелись костями помоложе.
До нас доплелись двое слегка замученных парней с огромными рюкзаками на спинах. Один – полноватый блондин – устало сбросил свою ношу на траву и принялся обмахиваться кепкой, изнемогая от жары. Второй – невысокий и крепко сбитый – надвинул козырек пониже, чтобы спрятаться от солнца. И только Роман Арнольдович сохранял бодрость.
– Пора готовить смену, так что в этом году я с новенькими, – сообщил он и ткнул пальцем в блондина. – Максим Коломейев, прошу любить и жаловать. – Названный Максимом еле заметно кивнул. – И Семен Локотков. – Тот даже не посмотрел в нашу сторону.
– А это Феодора, – представила меня тетя Лида. – Моя новая соседка.
– Чрезвычайно рад. – Старик подпрыгнул и схватил меня за руку, чтобы приложиться к ней поцелуем. – Фокин Роман Арнольдович, к вашим услугам.
От резкого поклона его рюкзак завалился вперед, чуть не опрокинув своего носителя. Как и со шляпой, Роман Арнольдович не обратил на это внимания, выпрямился и махнул своим спутникам.
– Не будем отвлекать прекрасных дам.
– Вы у Варвары квартироваться будете? – поинтересовалась тетя Лида, пока парни забрасывали рюкзаки на спины.
– Конечно. Нас уже ждут с окрошкой и рюмочкой вашего знаменитого самогона.
Старик хитро подмигнул и резво понесся по дороге. За ним ковыляли его спутники, явно проигрывая начальству и в скорости, и в выносливости.
– Кто это? – спросила я, когда вся троица исчезла за поворотом.
– Травники.
– Травники?
– Ну да. У нас же Пуща. Там чего только не растет. У деревни с зельеварами контракт, по которому они каждый год присылают сюда своих людей на сбор травок. Все чин по чину, с квотами, чтобы ничего лишнего не унесли и в Пуще не хулиганили. За этим Арс следит.
– Понятно, – протянула я.
А ведь травы как раз по нашей части. Сеть алхимических лабораторий Домбровских – семейное предприятие, которое приносит роду солидный доход. Папа и в Гильдии состоит, и алхимический факультет Академии курирует. Наверняка часть трав из Пущи идет как раз в наши лаборатории. А я даже никогда этим не интересовалась. Зря, наверное. Может, пошла бы в травники, а не в археологи.
Расставшись с тетей Лидой на перекрестке за управой, я без труда нашла школу. Она оказалась простым кирпичным зданием в два этажа. Ни лепнины на стенах, ни крыльца с колоннами, ни липовой аллеи, как было у нас в лицее. Из стыков между плитами дорожки пробивалась трава, оконные рамы были покрашены краской разного цвета, а входная дверь скрипела так, что от этого звука по спине бежали мурашки.
Сейчас в школе было пусто и прохладно. Только на заднем дворе слышались детские крики и глухие удары. Выглянув в окно, я увидела играющих в футбол разновозрастных детей. Но взрослых с ними не было, поэтому Марина Константиновна явно сидела где-то в кабинетах.
На звук моих шагов одна из дверей открылась, и в коридор выглянула та самая женщина, которая на свадьбе делала замечание Кривцовой. Завидев меня, она поджала губы и ехидно заметила:
– По-моему, вам уже поздновато учиться
– Доброе утро, – поздоровалась я. – Ну, на каникулах вообще никому не нужно учиться.
Судя по тому, что узкие губы сжались еще сильнее, у Олешевой было свое мнение по этому поводу. Перепугавшись, что она примется меня отчитывать, я поспешила перевести тему:
– Мне говорили, что вы устроили у себя в кабинете самый настоящий музей, – польстила бессовестно. – Можно взглянуть?
– Музей? – Ее лицо чуть смягчилось.
– Да. Очень хотелось бы посмотреть. Я люблю историю.
Олешева смерила меня оценивающим взглядом, словно прикидывала, а достойна ли я увидеть святую святых. Но в итоге все же кивнула:
– Ну ладно.
Она посторонилась, пуская в кабинет. Совершенно типичный кабинет, на самом деле. Учительский стол, доска, три ряда парт (кажется, тут нет недостатка в учениках). На стенах висели картины: охота на мамонта, Староградская крепость в самом начале постройки, коронация первого императора Рутинии. А в конце класса стояли шкафы. И в одном из них должно было находиться то, что мне нужно.
Я подошла поближе. За стеклянными дверцами хранилась скромная школьная коллекция, которую, скорее всего, собирали всей деревней. С десяток монет разного возраста и номинала. Треснувший с одной стороны старый кувшин с узорами. Учебник истории, которому в этом году стукнуло сто лет, судя по дате на обложке. Наконечник стрелы и сломанный нож. А в самом дальнем углу он – старый, покрытый коркой окислов шлем.
Вернее, сейчас от шлема остался один каркас. Металлические ленты, украшенные костяными пластинами и резьбой, видной даже сквозь грязь, держались вместе только каким-то чудом.
– Великие Предки, – пробормотала я. – Это тот самый сагарский шлем, который нашли в деревне прошлым летом?
– Пф, обычный шлем, – дернула плечом Олешева. – Старая рухлядь.
– Но Людмила Васильевна говорила, что его посчитали именно сагарским, – напомнила я, удивленная таким пренебрежительным тоном.
– Сагарский… – недовольно процедила учительница. – Я думала, что да. Но потом из Старограда приехал какой-то профессор и поднял меня на смех. Мол, тут сагаров нет и никогда не было, а шлем – ерунда на постном масле, грубая стилизация, таких в каждом музее по десять штук.
– А что за профессор?
– Как его… Верховцев.
Да, Верховцев работал в нашем университете. У меня лично он не
