Оборотень по объявлению. Тень (СИ) - Буланова Наталья Александровна

Настю!

И я чуть было не рванул вперед, вплавь через реку и вверх по лестнице. Сжал зубы, но и этого оказалось мало. Тогда я начал прикусывать себе язык – это всегда возвращало мне холодный рассудок.

Но сейчас было бесполезно!

В этот раз остаться сидеть на ветке было в миллиарды раз сложнее. Я видел, как Настя вяло пытается высвободиться, явно сбрасывая с себя воздействие снотворного. Рядом с ней не видно было никого. Но я лучше всех знал, что глаза видят не все. Зрение легко обмануть. Особенно лисье, особенно, если не двигаться.

И у меня оставался только один способ – ждать и наблюдать. Смотреть, как Настя дергается на стуле, как опасно раскачивает его, а потом и вовсе прыгает. Ее рот не был связан, а это значило, что враг хочет, чтобы я ее слышал.

Но Настя молчала. Она все чаще застывала и медленно оглядывалась, ища способы спастись и оценить обстановку.

Ну же, покажись. Где ты?

У меня давно не было достойного врага.

Прошел час. Мышцы вокруг глаз начали болеть от постоянного напряжения, но я заметил это, только когда расслабил их на секунду, чтобы снова пристально сощуриться.

Настя, в отличие от меня, столько высидеть на одном месте не могла и стала бездумно дергаться. Осмелела, что к ней никто не заходит. Ожидаемо, что ее стул через минуту повалился на бок вместе с ней. Мне было видно лишь ее ноги ниже колена, а потом и вовсе девушка исчезла из видимости.

Я не шевельнулся. Вместо этого я рыскал взглядом по территории вокруг дом, по окнам постройки, по густо заросшему камышом берегу реки.

Выходи!

По моим подсчетам прошел час, но ничего не поменялось. Судя по звукам из дома, Настя перестала пытаться освободиться.

Я всегда считал, что могу провести в наблюдении неделю и не шелохнуться, но спустя еще час я с удивлением нащупал предел своему терпению.

Выждать до рассвета стало для меня настоящей пыткой. И только первые лучи солнца коснулись неба, я отодрал себя от ствола, признав, что мое терпение лопнуло.

Я пробирался к дому, скользя ветром через камышовые заросли, змеей по мосту, мглой по стенам. И чем ближе я был к Насте, тем больше сомневался, что, кроме нас двоих рядом есть кто-то еще.

Я знал бетонную окантовку дома как свои пять пальцев. Время было к ней беспощадно и разбило на сотню мелких кусков, заселило муравьями и кочками трав. Я, как в былый времена, сделала три шага от дальнего окна по левой стороне, взяв разгон, и запрыгнул внутрь, не задев рамы.

Это была самая мелкая комната в доме. Самая вонючая, потому что соседствовала с плохо сделанным туалетом, который вечно засорялся. И самая непопулярная.

Но мой расчет оказался провальным. Я замер, глядя на свой спальник у стены, на свой термос, на свои, черт возьми, трусы. Все это еще недавно было в водонапорке. Тогда как оказалось здесь?

Не удивительно, что я не чувствовал чужих запахов. Здесь все пахло мной, а свой аромат настолько приедается, что его не замечаешь.

Мне это исключительно не нравилось. Я тихо зверел.

Медленно ступая близко к стене, чтобы пол не скрипел, я вышел в длинный коридор и осторожно приоткрыл дверь напротив.

В комнате, где раньше кучковались любители азартных игр, валялся дырявый и проженный сигаретами матрас. На нем порванное платье похищенной Лины. Я запомнил его по приметному медному цвету. Вокруг же валялись бутылки, пустые пакеты из-под чипсов и сухариков, смятые алюминиевые банки.

Я застыл на несколько секунд от непривычного ощущения мурашек на загривке.

Кто-то точно знал, как я войду. Точно знал, где я раньше любил спать, когда ночевал в доме. И точно предсказал, куда я зайду.

И тут мне будто невидимый меч в черепушку вколотили. Я вспомнил, что Настя сидела на стуле без гипса, а такого просто не могло быть. Что она упорно скакала, опираясь на обе ноги.

Я задрал голову вверх, будто мог видеть через потолок и оскалился. Если я не ошибаюсь, то представление начнется через три, два…

Снаружи послышался шорох, который создает только толпа.

Один.

Каждая профессия откладывает свои отпечатки, деформирует реакции. Глава гибридов иногда смеялся, иногда осуждал мои спонтанные действия на раздражитель. Я мог сначала обездвижить незваного гостя, а потом уже спрашивал, кто пришел. Оказалось, дорогой друг, пожелавший устроить сюрприз.

Вот и сейчас инстинкты наемника сработали первыми. Плюс – знание приюта Бродящих. Поэтому, когда дверь засприпела, а половицы прогнулись под несколькими парами ног, я превратился в тень. Тень, которая прекрасно видит, кто же это пожаловал.

– Почему бы нам не поспать пару часов? – громко спросил волк – мужчина серый по внешности, словно бетон. Хоть волк, он крался как мышь. Говорил во весь голос, хотя спутники были всего в пару шагах.

Второй, медведь, заходил медленно, держа в руках телефон:

– Я сниму на всякий случай. Вдруг, тут приведения.

Я закатил глаза к потолку ниши между стенами, полной пауков. Видели, а? Бурый привидений боится! Как же.

Я втянул воздух, но в нос попала паутина. Хотелось зажать нос, но нельзя было шевелиться, чтобы не выдать себя. Паук спустился на тонкой ниточке и остановился прямо перед моими глазами. Казалось, если бы мог – выставил бы меня из его обжитого дома сию минуту. До того он показался мне возмущенным.

– Я видел свет наверху, – судя по мурлыкающему тону, следующим в дом зашел представитель кошачьих.

Становилось все интересней.

– Ничего там не горит.

– Я видел издалека!

Диалог незнакомцев был насквозь фальшивым. Они даже не старались правдоподобно играть. Словно воры, они рыскали по комнатам, пока не наткнулись на первую находку:

– Тут женское платье! Оно разорвано.

Паук все еще болтался перед моим носом, издевательски покачиваясь на паутине. Он словно хотел увидеть мою реакцию из первого ряда, но не на того напал – у меня не дрогнула даже ресница. Я знал, куда они дальше пойдут и что найдут.

– Смотри, тут чьи-то вещи. Кто-то здесь живет. Спальник, термос, нижнее белье.

Паук решил, что зря я ничего не выражаю лицом. Надо это исправить. И этот многоногий зацепился лапой за мой нос, подтянулся и пополз вверх по лицу.

Я знал, что любое мое движение будет обнаружено сверхами, поэтому стойко терпел. Только верхнюю губу к ноздрям прижал изо всех сил, чтобы паук не залез в нос и не заставил меня чихнуть.

Меня этим не испугать. Где я только не выжидал: и в грязи по самое горло, и обмазанный фекалиями, и даже в гробу с мертвецом. Что мне этот паук и его паутина?

– А трусы-то фирмА! Дорогие.

Ну да. Дорогие. Да, фирменные. Была у меня одна слабость к марке белья, когда появились свободные деньги.

– Слышал, такие же Тень носит!

Что?!

Вот сейчас я чуть не выскочил из укрытия, чтобы заорать это в лицо.

Что он только что сказал?

Нет, ну это уже ни в какие рамки не лезет. Одно дело стырить у меня спальник и термос (хотя и за это я голову обязательно откручу), но другое говорить, что все вокруг знают о том, какое белье носит известный наемник.

Совсем сбрендили в своих попытках подтасовать! Кто в такое поверит?

– А ты откуда знаешь? – промурлыкал кот. – Проверял?

Спокойствие, только спокойствие.

– Так мне лисица одна рассказывала недавно.

Лисица, значит. Угу.

– И я слышал! – подал голос медведь.

О, как! И бурый в курсе, какое на мне белье. Вот это популярность, однако.

Паук остановился на переносице. Я скосил на него глаза. Казалось, он так же обалдел от новостей, как и я.

А я смотрю, мой враг ничем не чурается. Но этот бред никто не съест. Не съест же?

И тут вся компания как-то синхронно помчались вверх, будто по команде.

– Здесь девушка! Вызывайте врачей. Она без сознания.

– А это не та пропавшая девушка, которую ищут гибриды?

– Точно!

– Бедная, вся в синяках. Этот Тень над ней издевался! Кто знает, что он делал с бедной девочкой.

– Говорят, он изменился после пилюли.