Кэтрин Смит - Будь моим этой ночью
Сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз видел солнце, чувствовал на лице тепло его лучей? Наверное, достаточно, чтобы перестать тосковать по нему.
А теперь в его жизнь неожиданно вошла Прюденс Райленд, столь же полная тепла и света, как солнце в его воспоминаниях. Просто стоять рядом с ней — все равно что обратить лицо к полуденному июльскому небу, это успокаивало душу и причиняло боль — как напоминание обо всем, чего он лишился.
Шапель не утратил надежду, а лишь похоронил ее, и каким-то непостижимым образом Прюденс Райленд заставила эту старую, заброшенную могилу казаться не такой глубокой, как прежде.
Шапель сам поражался собственному желанию защитить эту девушку. Когда она протянула ему руку и спросила, не хочет ли он рассказать о смерти Дре, его охватила боль, подобной которой он никогда прежде не испытывал. Казалось, будто сердце раскололось надвое. В самом деле, почему ее так волновали страдания постороннего человека?
И тогда Шапель поклялся: он никогда не допустит, чтобы проклятие Лилит обрушилось на Прюденс.
Не все, испившие из Чаши Крови, стали такими, как Темпл, Шапель или даже Бишоп. Райн увидел в проклятии средство для осуществления собственных замыслов и амбиций. Сейнт полностью принял темную сторону своей натуры. Даже много лет спустя воспоминания о том, как их бывший друг отвернулся от них и покинул спутников, чтобы наслаждаться своим новым существованием, причиняли боль.
Сам Шапель не желал мириться с тьмой — даже когда казалось, что она взывает к нему из самых глубин его существа, побуждая следовать истинной природе. И он не хотел нести ответственность, если эта тьма овладеет и Прюденс. Шапель вообще не хотел нести ответственность ни за что, как он заявил Молино незадолго до отъезда из Франции.
— Если я кого-нибудь убью, — сказал тогда Шапель, — их кровь будет на твоих руках.
Пожилой священник мрачно покачал головой:
— Нет, мой друг. Их кровь будет на твоих губах, и даже Бог не сможет снять с тебя этот грех.
Ярость вскипела в жилах Шапеля, распаляя его голод. Клыки выступили из десен, глаза загорелись, по коже пробежали мурашки. Что было силы он ударил кулаком по стене погреба, пробив ее насквозь, и погружался все глубже и глубже в слой кирпича, глины и бетона до тех пор, пока не оказался погребенным в стене почти по самое плечо.
Молино вскочил на ноги, опрокинув при этом кресло, и в ужасе уставился на Шапеля. Вампир почти физически чувствовал его страх, и ярость стала постепенно остывать, сменяясь чувством вины. Еще никогда Молино так на него не смотрел.
Шапель умышленно неторопливым жестом вынул из стены нывшую руку.
— Прости, — произнес он, избегая взгляда священника. — Не знаю, что на меня нашло.
Уголком глаза Шапель наблюдал за тем, как Молино поправил кресло, пододвинув его к столу.
— Я знаю. Моя кровь уже не поддерживает тебя, как прежде, и ты раздосадован. Ты боролся так долго и не получил никакой награды.
— Так вот, значит, как? Ты полагаешь, мне нужна награда?
Не хотелось даже думать о том, что крови Молино для него может оказаться недостаточно.
— Возможно, ты найдешь спасение в Англии, — с надеждой в голосе предположил священник.
Пока воспоминание об этом разговоре постепенно меркло с приходом сна, на губах Шапеля играла горькая улыбка. Возможно, Молино и был прав, однако сам Шапель подозревал, что единственным, что ожидало его в Англии, было искушение слишком сильное, чтобы ему противиться.
Глава 5
— А разве мистер Шапель не собирается к нам присоединиться? — осведомилась Прю, намазывая масло и джем на теплую булочку.
Утро близилось к концу, и Прю, только что вставшая с постели, наслаждалась неспешным завтраком в обществе Кэролайн, отца и Молино. Маркус уже несколько часов был на раскопках. Прю намеревалась присоединиться к нему, как только покончит с едой.
— Боюсь, что нет, мисс Райленд, — ответил отец Молино со своим чудесным французским акцентом.
— Он на охоте вместе с другими джентльменами?
Молино вытер рот краешком салфетки.
— Нет, он в постели, мадемуазель. Мой юный друг имеет привычку спать в дневные часы.
— Стало быть, у него манеры настоящего городского денди? — добродушно спросил отец.
Священник улыбнулся:
— Напротив. У него редкое заболевание, полученное на Востоке, которое делает его чувствительным к дневному свету.
— Это серьезно, святой отец? — Прю налила себе чашку кофе, заодно наполнив до краев и чашку священника.
— Спасибо. — Отпив, он продолжал: — Состояние Шапеля и в самом деле очень серьезное. Даже обычный дневной свет, если луч солнца упадет на его кожу, может стать для него роковым.
Боже правый! Прю уставилась на священника с нескрываемым ужасом. А она еще жалела себя!
Недуг, правда, показался Прю странным. Шапель был на удивление загорелым для человека, который редко видел солнце или не видел его никогда. Но зачем священнику лгать ей? Если только это не часть плана церкви с целью отобрать у нее Святой Грааль…
Ну, это уже граничит с паранойей. Отец Молино вовсе не производил впечатления человека, втихомолку преследующего свои коварные замыслы. Вероятно, мистер Шапель просто смугл от рождения, так же как Прю — бледна.
Она нехотя откусила кусочек булочки — обычно здоровый аппетит сегодня куда-то пропал. Корсет был затянут не так туго, как прежде, но Прю все равно чувствовала себя стесненно и неловко — чудовищная опухоль давала о себе знать. Мысль об этом вызывала у Прю тошноту.
Она заставила себя откусить еще кусок.
— Наверное, внутри дома даже в дневные часы с мистером Шапелем все будет в порядке?
Отец Молино скрестил ноги, словно размышляя над этим вопросом.
— Да, возможно, но для его удобства комната должна оставаться совершенно темной. Едва ли он ожидает, что вы пойдете на такие хлопоты ради его безопасности.
— Пустяки! — Прю ответила прежде, чем ее отец успел вставить хоть слово. — Он ведь наш гость.
Она решила сразу же после завтрака пойти в библиотеку и принести мистеру Шапелю несколько книг о Тинтагеле и короле Артуре. Подобное великодушие не имело ничего общего с желанием еще раз увидеть этого необычного человека. Решительно ничего общего.
И все равно сердце Прю отчаянно колотилось, кода полчаса спустя она собрала для Шапеля стопку книг и направилась к нему в комнату. Книги оказались довольно тяжелыми, нести их было неудобно, и это бремя только усилило боль в нижней части живота. Конечно, можно позвать на помощь, однако тогда кто-нибудь из слуг непременно узнает, чем Прю занимается. Нет, уж лучше она сделает это сама, невзирая ни на какие трудности. Конечно, ничто не мешало просто оставить книги в библиотеке, однако гость заслуживал самого тщательного отбора. Шапель знал о Святом Граале вполне достаточно, чтобы с невозмутимым видом перечислить без запинки все основные факты. Поэтому Прю важно было показать, что и сама она была прекрасно осведомлена о предмете разговора.
