А единороги будут? - Ирина Владимировна Смирнова
Затем Сонола пошептала в маленькую воронку–рупор, и я ощутила, что мы куда–то падаем. Или поднимаемся? Или летим? На всех скоростях, так что внутренности стремительно перемещаются в пятки.
Я закрыла глаза и попробовала расслабиться. Ничего не получалось — перед глазами стоял Рикиши. Слава всем богам моего, его и этого мира — напившись моей крови, он стал выглядеть заметно лучше.
— Как вы сумели поработить вампиров? — поинтересовалась я сквозь плотно стиснутые зубы.
Неприятное ощущение падения продолжалось.
— Вампиров? Ах, да, у вас их так называют. Рикиши — нетопырь второго уровня, — Сонола произнесла это таким тоном, как будто мне сразу должно было стать все понятно.
Увидев мое озадаченное лицо, она усмехнулась, презрительно и с вызовом. И ничего не ответила. Как раз в этот момент мои органы вернулись на свои места, правда содержимое желудка, еще вчерашнее, — ведь позавтракать я так и не успела, решило выйти посмотреть, что тут происходит. Пришлось вновь закрыть глаза и глубоко подышать, как в самолете во время посадки.
Пока я приходила в себя, Сонола, привычная к таким прыжкам (а я даже не сомневалась, что мы куда–то перенеслись в этой каморке) открыла щеколду и распахнула дверь…
Ну, точно! Перед нами был небольшой, тускло освещенный кабинет. А прямо напротив нас у стены стоял диван, на котором с уверенным видом сидело трое мужчин.
Вдруг свет в нашей коробочке предупреждающе замигал красным, и мы быстро выдавились наружу. Двери тут же сами захлопнулись и через минуту опять распахнулись. Из местного аналога лифта вышла еще одна пара женщин. Причем… не удержавшись, я тихо ойкнула, — одна из них была точным моим отражением, но в другом платье.
Мужчины явно увлеченно что–то обсуждали до нашего появления: глаза у них все еще горели азартом, и один из них договаривал последнюю фразу. Но потом они сидели молча и смотрели, как в кабинет вывалились сначала мы, потом мой двойник со своей дуэньей и, ожидаемо, еще через минуту — третья пара, моя копия и сопровождающая ее леди.
— Что ж, — седой импозантный мужчина приподнялся с дивана и подошел к нашему женскому обществу. Внимательно оглядев трех претенденток на роль Алисы, он скривился, как от зубной боли и, поджав губы, буркнул:
— Сходство, конечно, есть, но…
Более молодой из тройки, даже не вставая с дивана, согласно кивнул:
— Темперамент не совпадает ни у одной. Ну разве что… — он ткнул пальцем в стоявшую слева от меня девушку. — Начнем с нее. Остальные могут пока сесть.
Я огляделась в поисках места, куда бы я смогла пристроить свою пятую точку, да еще и с учетом пышных юбок. Нашла четыре стула и два кресла. Естественно, я выбрала более мягкий и просторный вариант, положила ногу на ногу, облокотилась на подлокотник и максимально отрешилась от происходящего.
Девушку допрашивали. Натуральным образом допрашивали! Она отчаянно отбивалась, выдавая информацию по крупицам. Я с благодарностью вспомнила занудство Рикиши, потому что, судя по лицам мужчин, ответы девушки их не радовали. Они были точными, но очень краткими.
Спустя сорок минут седой устало махнул рукой:
— Сойдет… Но давайте оценим остальных.
Проигнорировав мое присутствие, мужчины накинулись на скромно сидящую на стульчике вторую кандидатку. Если первая отвечала уверенно и по существу, пусть и кратко, то эта мямлила ответы едва слышным шепотом. Путалась, запиналась, краснела, бледнела…
— Вернуть обратно! — резюмировала тройка судей, и девушка начала на глазах растворяться.
На стене кабинета появилась смутная размытая движущаяся картинка — пешеходный переход, светофор, высокие многоэтажки вокруг. Моргающая неоновая вывеска на одном из зданий. Странные, незнакомые буквы. В середине дороги появляется пока еще нечеткий силуэт, быстро уплотняющийся — кто–то в длинном черном балахоне с капюшоном, скорее всего бывшая конкурентка. Я попыталась разглядеть ее лицо под капюшоном, поэтому не сразу заметила, как из–за поворота вылетел вагончик на колесах, канареечного цвета. Женщина тоже не успела его заметить. Визг тормозов, удар, вскрик…
— Ну что ж, минус одна. Жаль, — спокойно констатирует седой и смотрит на меня. — Давайте теперь побеседуем с вами, леди.
У меня внутри пусто и холодно. Глотать тяжело — спазм почти до удушья. Ладони вспотели, но о платье их не вытрешь — останутся следы. Страшно. Вот она, разгадка. Возвращение обратно. Нафик нужно, скажем дружно!
Выдыхаем. Успокаиваемся. Улыбаемся!
— С удовольствием, господа!
Седой с одобрением посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Сонолу:
— Она чем–то напоминает тебя в молодости.
Услышав такой комплимент, мы обе одновременно возмущенно фыркнули.
Дальше я начинаю вещать. На каждый заданный вопрос я заливаюсь соловьем, с благодарностью вспоминая Рикиши. Вообще у меня такое чувство, будто он сидит рядом со мной, и мне от этого легко, спокойно, и я уверена, что у меня все получится.
Не знаю, что там у меня в моем мире должно было случиться. Током меня ударить или холодильником накрыть, не важно. Мне их возвращения не понравились.
— Ну что ж, леди, поздравляю! — улыбаясь мне, седой, одновременно делает взмах рукой и девушка, совпадающая с неизвестной мне Алисой темпераментом, начинает размываться…
Судя по умоляющим выкрикам, ее это не радует. Меня тоже. Я старательно не смотрю на стену, изучая обстановку кабинета. Нагло пересекаюсь взглядом с пристально изучающим меня молодым судьей, потом все–таки решаю изобразить смущение — патриархат же, вроде как. Тем более перед глазами все расплывается. Главное, носом не шмыгнуть. А то хороша леди.
Ну, прожили эти две женщины на три месяца больше, чем им было отведено. Отлично же. Но жалко! И себя жалко… И рыжий абажур, который я уже никогда не увижу. И книжку… И… шокола–а–адку…
Седой протянул мне расшитый кружевом шелковый платочек. Я благодарно кивнула, утирая слезы, но не рискуя высморкаться в такую красоту.
— Отныне вы третья ветвь древа семьи Тарнизо, Икари Элис Тарнизо. Завтра вас отвезут в академию, и там вам придется снова пройти собеседование. Я буду входить в состав приемной комиссии, и там мы увидимся впервые, понятно, леди?
Я кивнула. Но, судя по пристальным мужским взглядам, этого было мало.
— Да, господин, я все поняла.
Звучала фраза унижающе противно, и внутри у меня все сжалось. Но я тут же вспомнила небольшое поучительное кино на стене. Это сразу помогло взять себя в руки и выдохнуть.
— С собой в академию можно будет взять
