Обреченный трон - Каролайн Пекхам

— Святое дерьмо, — вздохнул я.

— У него три стихии! — вздохнула мама, и я повернул голову посмотреть на свою семью. Глаза отца были широко раскрыты, их наполняла гордость, которую я никогда в своей чертовой жизни не видел направленной на меня.

— У моего сына три стихии! — засмеялся он, дважды быстро хлопнув в ладоши, и по моим щекам поползло тепло. Я все еще ненавидел этого засранца, но, возможно, я был лопухом, потому что сейчас он смотрел на меня так, как я всегда хотел, и это было чертовски приятно.

Дариус улыбался во весь рот, а другие Наследники выглядели потрясенными. Это было так странно — быть в центре внимания после того, как меня так долго держали взаперти, прятали и игнорировали. Но мне это очень нравилось.

Тиберий начал утешать свою жену, которая разрыдалась, и мое сердце сжалось от боли за Эллис, когда эмоции ярости оставили ее. У нее был только один Элемент, и это должно быть отстойно — видеть, как мы все обретаем больше власти, чем она. Макс фыркнул, едва скрывая смех, и остальные Наследники набросились на него, все четверо вдруг засуетились и зааплодировали. Но было трудно сосредоточиться на чем-либо, кроме взгляда отца. Того, как впервые в жизни он увидел во мне ценного человека. Мое нутро внезапно сжалось, и счастье от этого факта улетучилось, когда я понял, что это значит.

Я проклинал звезды за это и их продолжающееся безумие, потому что, как бы я ни хотел власти, все, чего я действительно хотел, это жизни без внимания отца. Но теперь он будет следить за мной пристальнее, чем когда-либо, держать меня под каблуком, следить за тем, чтобы об этом написали все газеты Солярии. И я с ужасной, сковывающей уверенностью осознал, что никогда не стану по-настоящему свободным.

Дарси

Я со стоном проснулась, так как мой будильник в атласе сообщил мне, что пора вставать. Но независимо от того, насколько я была ранней пташкой, ничто не могло заставить меня встать сегодня. Я проспала всего три часа, ведь мы полночи охотились на Нимф.

На кровати что-то зашевелилось, и мои руки скользнули в мягкий мех, когда я перекатилась навстречу успокаивающему теплу от тела рядом со мной. Волчья форма Сета чертовски огромна, но ему все же удалось каким-то образом поместиться на моей односпальной кровати и, при этом, оставить мне достаточно места, чтобы дышать. Я не просила его остаться со мной, также и не просила его составлять мне компанию во дворце все лето, а он часто это делал. Как и все Наследники.

Еще один стон в комнате подсказал мне, что мы не одни, и я приоткрыла глаза, вглядываясь сквозь белый мех туда, где Макс лежал у окна в гнезде из одеял. Я фыркнула, когда он приподнялся на локтях.

— Почему ты не вернулся к себе, вместе с Дариусом и Калебом? — поинтересовалась я, зевая, когда села.

— Я собирался, но потом коснулся этого одеяла, и оно оказалось таким ужасно мягким. Из чего оно сделано, из гребаных облаков? — Макс провел по нему пальцами вверх и вниз. — Поэтому, я свил гнездо, как какая-то Тиберийская Крыса, разбивая здесь лагерь. В общем… теперь это одеяло мое, да ведь?

Я выдохнула от удовольствия.

— Конечно, забирай.

Сет все еще был потерян для мира, лежа вверх ногами, его мохнатая голова была зажата между матрасом и стеной, а язык высунут. Смешная дворняжка.

Прошлой ночью после охоты на Нимф мы остались здесь разговаривать, пытаясь придумать новые способы спасти Тори, и новые способы уничтожения Лайонела, но все наши мысли были заняты Ксавьером. У него было аж три долбаных Элемента. И, судя по тому, что сказали Наследники, Лайонел чертовски рад этому. И как бы я ни была рада за Ксавьера, все, что делает Лайонела счастливым, было лишь очередным ударом по зубам.

Я была убита горем, когда узнала, что Тори тоже присутствовала на его Пробуждении. Здесь в кампусе. А теперь она снова пропала, и я не знаю, как с ней связаться. Охота на Нимф — это то, что всем нам нужно, чтобы отвлечься от посторонних мыслей. Проблема заключается в том, что ни одно отвлечение не длится вечно. И достаточно было неприятно ждать, когда же Наследники закончат издеваться над всеми первокурсниками перед нашим уходом; это напомнило мне о моей первой ночи в Зодиаке, что заставило меня сильно скучать по Тори.

Я взяла последнюю карту Таро от Аструма, лежащую на моей тумбочке, и покрутила ее меж пальцев. Слова «ищи павшего охотника» смотрели на меня мерцающими серебряными буквами. Поскольку имя Ориона было созвездием Охотника, Дариус уже поговорил с ним об этой карте. Они предположили, что она может быть как-то связана с отцом Ориона и дневником, который он получил в наследство от него. Не то, чтобы Орион добился какого-либо прогресса в его расшифровке, насколько слышала. Я никогда не говорила с ним напрямую, но Дариус держал меня в курсе событий. И я догадываюсь, что это новая норма. Жить так, будто он полностью отделен от меня, будто он никогда не владел моим сердцем, и словно я никогда не клялась любить его, несмотря ни на что.

У меня заныло в груди при мысли о том, что сегодня семестр начнется без Тори. Лето было долгим и болезненным, и мне пришлось искать способы ожесточить свое сердце против всего этого. Потеря Ориона, а затем потеря Тори почти сломили меня. Но единственное, за что я в конце концов ухватилась среди всего этого — цель. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы уничтожить Лайонела и убедиться, что он никогда не посадит свою ненавистную задницу на трон. И я вырву свою сестру из-под его контроля и выжгу тени из нее тоже. Сразу же, как только пойму, как это сделать.

Я практиковалась на Дариусе в течение нескольких месяцев, но что бы я ни делала, никак не могла понять, как сама смогла избавиться от теней.