Будьте моей вдовой (СИ) - Комарова Марина

–Вашими стараниями. Просила передать привет и что не стоит торопиться на Облачные Острова – там сплошные сплетники.

Я рассмеялась и заняла место за столом.

–Благодарю. Передавайте ей тоже. И, конечно, учту пожелание. А ещё… можно мне удон с курицей и хариру в хлебной пиите?

Господин Исудзу снова улыбнулся.

–Одну минуту. Ваш аппетит всегда радует.

Я только хмыкнула. Как, скажите на милость всех богов, может не радовать острый суп харира, поданный в хлебной тарелки-пиите? Или удон с овощами и курицей? А ещё кофе со специями и сладким рисовым колобком, в котором персиковое варенье?

Возможно, кому-то покажется, что для женщины я слишком много ем. Но… кому кажется – пусть катится к подземным цукам. На этом весь разговор заканчивается.

Исходящие чудесными ароматами блюда оказались передо мной. Я сложила ладони в жесте благодарности, а потом шустро подхватила стоявшие неподалёку деревянные хаси. Некогда выдерживать паузу и ждать, пока харира немного приостынет – время поджимает.

Пока я ужинала, в «Ночную закусочную» начали подтягиваться посетители. Искоса наблюдая за ними, только диву давалась, насколько разные люди бывают у господина Исудзу. Ремесленники, актёры, счетоводы, документаторы, продавцы… Кто забирал еду с собой, кто садился пропустить стаканчик пива, кто брал цилинь и устраивался в уголке.

Смерть Алона Ноаха пока не обсуждали. Что ж, уже неплохо. Наследник Запретных артефакторов был весьма далёк от Шавасаки. Вот случись, например, беда с сыном мэра – тут бы заговорили со всех сторон. А Тлен-Авив есть Тлен-Авив, точно так жее, как и прекрасная далёкая Джапона. И не так важно, что оба находятся рядом.

Расплатившись, я выскользнула из закусочной.

На улице заметно похолодало. Чем ближе к ночи, чем четче осень заявляет свои права на города и деревни. Постояла немного, пытаясь почувствовать, есть направленные на меня взгляды. Вроде бы нет… Я покрутила на пальце перстень ши-хотори, на всякий случай наполняя его чжу. Если что, то можно будет ударить силой, чтобы обездвижить врага.

Решив, что не стоит проходить по центральной площади, я скользнула влево, ныряя в переплетение улочек. Местные жители знают десятки путей, которыми можно добраться в любую точку Шавасаки. Пускай я не родилась тут, но кое-что тоже знаю.

В итоге спустя полчаса я оказалась на окраине города.

Здесь было намного тише. Храм Кагеноками находился неподалеку от самой Хи-ямы.

Я задумчиво посмотрела на вершину горы, скрытую тучами. Есть легенда, что там собирались боги и демоны, чтобы поиграть в гомоку и попить вина. Но так как Кагеноками успел первым застолбить это место, то и находился тут только его храм.

–Ну-с, Мардж, у нас теперь одна дорога,–пробормотала я под нос и быстрым шагом направилась к храму, освещённому жёлтыми бумажными фонарями.

Стоило только ступить на дорожку, выложенную цветными плитками, как со всех сторон начали доноситься шепотки. По спине пробежали мурашки. Я нахмурилась и шумно выдохнула. Так, не обращать внимания.

Тени здесь двигались не так, как в других местах. Тени были… живыми. И они шептали, шипели, смеялись, манили. Слуги Кагеноками похожи на своего господина. Ничего постоянного и четкого – всегда сплошное движение.

Я приблизилась к храму, подняла голову и посмотрела на изогнутую крышу, на которой сидел серебряный дракон О-рюу – вечный спутник Кагеноками.

–Что вас привело, госпожа? – раздался чей-то тихий голос.

Я повернула голову и встретилась взглядом с сухощавым мужчиной в оранжевых одеждах. На его лице было мало морщин, однако в тёмных глазах светилась воистину огромная мудрость. Жрецы Кагеноками бреют головы налысо, носят на запястьях и щиколотках четки из тёмно-серого камня и держат в памяти сотни мантр великого бога-тени.

Вы никогда не увидите, чтобы жрец Кагеноками вышел из себя или повысил голос. Служители бога несут себя с таким достоинством, что впору позавидовать самому Императору-Солнце. Другой вопрос, что, обратившись к кому-то из храма бога-тени, вы никогда не получите ответа свысока и не почувствуете себя ниже. Жрецы всегда умеют расположить к себе и поговорить так, будто насквозь видят вашу душу и точно знают, что должно помочь.

–Добрый вечер, служитель,–почтительно поздоровалась я. – Да пребудут с вами мир и покой. Мне нужно обратиться к Кагеноками.

Он пару секунд смотрел на меня, потом кивнул и поманил за собой.

Я молча последовала за жрецом. Только задержалась немного у входа, чтобы бросить мелкую монетку в чашу для подношений. Монетка тут же вспыхнула фиолетовым огнём, давая понять, что храмовые духи приняли моё внимание.

Меня провели в специальную комнатку для обращений к богу.

Здесь царил полумрак. Свечи… свечей было много. Пламя отбрасывало причудливые тени, которые танцевали под неслышную музыку, сплетались друг с другом, вырисовывая воистину фантастические фигуры.

Алтарь Кагеноками вырезан прямо в стене. На высоких подставках возложены дары в виде фруктов, сладостей и джапонского рисового вина. Магическое фиолетовое пламя горит ровно и спокойно, ничего не освещая, только лишь указывая на присутствие здесь божественной сущности.

Лицо статуи Кагеноками можно рассмотреть лишь частично. Но мне это не надо. Я прекрасно знаю, что в его глаза нельзя смотреть, потому у тени нет дна. Черт острые и хищные. Губы улыбаются странной улыбкой, насмешливой, тёплой и жуткой одновременно. Мочки ушей немного удлинены, потому что в них продеты тяжёлые серьги в виде Пагод Света. Поговаривают, что однажды Кагеноками поспорил со своим братом богом света Кагаяку и… проиграл. На что спорили достопочтенные боги – истории не известно, но сохранилось предание, что за проигрыш Кагаяку потребовал, чтобы брат что-то носил на себе, обозначающее свет. Так появились серьги-пагоды. Кагеноками просто не мог подойти к выполнению этой задачи без присущего ему желания поставить всё с ног на голову.

В комнате вдруг стало холоднее. Неведомо откуда взявшийся ветерок пробежал по моим ногам. Я осмотрелась – никого.

Прямо в голове раздался смех. Такой… тихий, бархатный, мелодичный. Я резко повернула голову и посмотрела прямо в глаза статуи бога-тени. И тут же пошатнулась, понимая, что это было лишним. Дерзость – это хорошо, но не стоит переступать границ допустимого.

Поэтому я медленно опустилась на колени и склонила голову.

– Да будет твоя тень темна и густа, да не коснется её свет, – прошептала я, прикрывая глаза.

Снова порыв ветра, и со всех сторон донесся шипящий смех теней. Мне стало немного не по себе.

– Не может быть тени без света, – со всех сторон прозвучал до безумия прекрасный голос. – Зачем ты пришла, ши-хотори?

Голова пошла кругом. Практически невесомые пальцы скользнули по моей спине, посылая ледяную волну по позвоночнику. Губы подло онемели, и я поняла, что не могу сказать ни слова. Мысли крутились с бешеной скоростью. Сам Кагеноками решил со мной поговорить? Ого, это серьёзно. Что же спросить, что…

Я глубоко вдохнула ставший вдруг горячим воздух. Спокойно!

– Хочу попросить тебя, Кагеноками, помочь связаться с сестрой Мэйдо – твоей служительницей.

Сзади фыркнули, легкий ветерок коснулся моих волос.

Пафосных обращений теневой бог не переносил, поэтому я и не сказала ничего вроде «великая тень» или «тень на все времена».

– Мэйдо жива, здорова и ровно в послеобеденный час отправилась в глухую горную деревеньку, чтобы передать местным мою благодать. Свяжешься с ней, как вернется.

Так, это не очень хорошо.

Я склонила голову ниже.

– Мне очень нужна её помощь, – всё же тихо произнесла. – Возможно, от её слов будет зависеть безопасность одного человека.

Смешок, еле различимый шелест, задумчивое постукивание.

– Ну, раз ну-у-ужна… Можно попробовать. Только вот скажи, что ты мне сможешь дать за помощь, Марджари Шитара?

Я быстро прикинула варианты. Нужно быть осторожнее с формулировками.