Северная королева. Книга 3 (СИ) - Верещагина Валентина

— Я поняла, кто такой Гурдин и сколько ему лет! — меня переполняли противоречивые эмоции. Я верила и не верила тому, что произносят мои губы.

Слух резали собственные торопливо высказанные слова. Мне казалось невероятным, что кто-то, даже южный демон, может жить вечно. Мой взгляд застыл на хмуром лице Рейна, умоляя поделиться, отвлечься от происходящего за дверью. Он долго смотрел на меня в ответ, затем его плотно сомкнутые уста дрогнули.

— Ниа, я связан клятвой, как и прочие лорды Нордуэлла. Но ты поймешь, если задашься целью и станешь тенью Гурдина. Ты у меня умная, — он обнял, уткнулся носом в макушку и вдохнул, словно запоминал, чем пахнут мои волосы.

Всхлип родился и умер где-то глубоко в горле, я постаралась сдержать слезы.

— У меня будет такая возможность, — невесело хмыкнула я и затронула его душу.

Алэр резко отошел и, меряя нервными шагами свободное пространство, вскинул голову к потолку. Из его рта вместе с облачками пара вырвались глухие, отчаянные признания:

— И я, порой, слишком отчетливо осознаю, что стал игрушкой неких таинственных сил, которые забавляются, не считаясь с моим мнением!

Подобные вспышки были несвойственны моему лорду, и, если бы мы родились на одной стороне Разлома, то я бы с уверенностью утверждала — Рейн скользит по самому краю, за которым страх и безумие.

Мы не имеем права поддаваться слабости и унынию, нам не позволено хандрить и думать о своих желаниях. Мы обязаны улыбаться, когда все вокруг рыдают от горя; обязаны принимать взвешенные решения, когда остальные сходят с ума; обязаны стоять прямо, когда земля под ногами трясется, и бездна грозит распахнуть свои темные объятия. Мы одно целое — так уж сложилось, не зависимо от нашей воли. Мы полюбили друг друга назло всему, поэтому, раз он споткнулся и может упасть, я должна поддержать его.

Не мешкая, подбежала к нему, обняла со спины и опустила голову на плечо.

— Рейн, не важно, что впереди! Главное, я с тобой, пусть даже мысленно!

Мой демон обернулся с быстротою молнии и пытливо всмотрелся в мое лицо изменившимися глазами. Мои пальцы пробежались по его напряженным скулам, дотронулись до твердой линии рта, замерли, ощутив его дыхание. Он прикоснулся губами к кончикам моих пальцев, и я ощутила дрожь, волной прокатившуюся по телу.

Я отняла руки от лица любимого, опустила их на широкие мужские плечи, приподнялась на носочках и поцеловала его губы. Руки скользили по его плечам в поисках серебряной застежки плаща.

— Я хочу жить настоящим, — ненадолго прерываясь, оповестила я срывающимся от эмоций голосом.

— И я хочу жить одним днем. Хочу дышать тобой, быть в тебе, раствориться в нашей любви, — в глазах демона с каждым мгновением все ярче и неистовее разгорался огонь.

Мое сердце застучало громче, ускорился ток крови по венам, воспламенилась каждая клеточка тела. Мгновение, и Алэр стиснул кулаки и прижал их к своей груди.

— Ты нужна мне больше, чем воздух, солнечный свет и вода! Не понимал, не понимаю и никогда не пойму, почему мое сердце выбрало тебя! Но всегда, когда мою душу наполняла тьма, когда она мешала мне связно думать, я шел к тебе. Я бывал грубым с тобой. Я брал, не спросив тебя о желаниях, и то, что мучило меня, отступало!

Каждая буква его исповеди была прописана в моем сердце, и мне не нужно было произносить вслух или просто кивать, как сильно я понимаю его. Я прижималась к его телу и чувствовала, как его губы трогают мои щеки, опускаются на шею, оставляют на ней отметины.

В его пылающем взоре сверкнули боль и ненависть, но адресованы они были не мне. Едва Алэр поймал мой взгляд, как все иное поглотили любовь и теплота, а еще дикий голод — тот, что накрыл меня.

— Живи настоящим! — требую я и опять тянусь своими губами к его устам.

Алэр хочет что-то добавить, но я обрываю его поцелуем. В полумраке, почти на ощупь стискиваю с него плащ, тянусь к штанам. Не вижу, что и куда летит. Не важно, где Беккитта и жена мужчины, которого я люблю! Чувствую, как он мягко подталкивает меня к охапке соломы, как задирает подол платья. Тороплю, горим мы оба, не видим, не слышим, только чувствуем и желаем. Алэр не медлит ни секунды, заполняет собой одним толчком. Задыхаюсь, сдерживаю рыдания, стараюсь не кричать от охватившего восторга. Где-то в глубине затуманенного сознания тревожным огоньком бьется мысль, что это последний раз, когда нам дозволено любить друг друга. Но я ведь живу настоящим!

Рейн замирает, пытается выдохнуть, и я подаюсь вперед, обхватываю его ногами, чтобы стать еще ближе. Двигаюсь, не хочу ждать. Лучики скачут по нашим телам, мелодия дыхания облачками пара устремляется к потолку. Тело ноет и плавится от охватившего жара, одежда, которая все еще на нас, мешает, так что становится больно.

— Любимый, — произношу почти беззвучно, эмоций внутри столько, что, кажется, не выдержу, разлечусь сотнями бабочек, разобьюсь на миллионы осколков. Соберусь только для него, только с ним. Отдам все, чтобы никогда не разлучаться. Больше никого и никогда — ни один мужчина не подарит того, что получаю от него.

Рейн приникает к моим губам, кусает их до крови, и я отвечаю тем же. Мы обезумели, жадно, неистово двигаясь навстречу друг другу. Ярость и мощь Рейна, моя страсть и нежность, наша взаимная любовь — все смешалось. А мне все мало, мысленно хочется большего. Еще! Больше! Сильнее! Пусть будет грубо и быстро! Алэр вздрагивает первым, а за ним вспышка наслаждения накрывает меня.

Ловлю открытым ртом холодный воздух — и каждый вдох, как в первый раз. Отпустить любимого все еще не могу, знаю точно — он только мой, весь, до последнего вздоха, до последней капли крови, до последнего удара сердца.

— Не отдам! — говорю вслух, заставляя его поднять голову и взглянуть серьезно, но с чисто мужской гордостью.

— А ты моя! — откликается он. — Пока я дышу, пока живет во мне любовь к тебе, пока мы связаны — ты моя супруга, а я твой муж перед людьми и Хранителями!

— Только вернись, — перехожу на крик и, не отрываясь, смотрю в глаза любимого. — Мы обязательно дождемся тебя!

Рейн приподнимается надо мной и, опираясь одной рукой, вторую прислоняет к моему животу. Наша дочка, переживая этот день вместе с нами, откликается, толкаясь в первый раз. У меня не находится слов, я ощущаю разлившееся в воздухе волшебство и слезы счастья, струящиеся по щекам. Поднимаю взгляд и на выдохе замечаю, что несколько капель орошают скулы любимого.

— Я вернусь! — убежденно обещает он нам обеим.

Рука об руку мы вышли к воротам, где Беккит что-то выговаривала своим подданным, дожидаясь прибытия лорда. Я с удивлением увидела ползающего у копыт ее лошади толстяка. Он навзрыд рыдал и умолял не бросать его.

— Его оставляют в Нордуэлле! — с широкой ухмылкой пояснила подскочившая Лелька. — А еще того, — она мотнула головой влево.

— Вот как… — задумчиво изрекла я и перевела взгляд с хныкающего толстяка на стоящего столбом эрт Лагора. — Видимо, Ренду удалось доказать Беккит свою верность. Но нам он друг — это точно!

— Понимаю, — прошептал Алэр, бегло оценивая обстановку.

Эрт Декрит подвел коня своему лорду, и настал черед прощания. Я ослепительно улыбнулась, показывая всем, что разлука меня не пугает.

— Ниа, — Алэр одобрительно кивнул, — я запомню тебя такой — сильной, дерзкой и уверенной в себе! — обнял и на ухо промолвил. — Не сдавайся, не смотря ни на что!

— Пожалуйста, давай обойдемся без этих пафосных речей воина, собирающегося в поход, — я жила сегодняшним днем и отвечала любимому прямым взглядом.

— Хорошо. Я прогуляюсь на юг и вернусь. Соскучиться не успеете! — с наигранной веселостью ответил лорд.

Солнечные лучи высветили все горестные морщины на лице демона, делая его гораздо старше.

— Я тебя люблю! — как же долго я тянула, и насколько легко произнести эти чудесные звуки. Словно спеть красивую, утешающую душу песню. Кажется, даже солнышко в небесах улыбнулась, а ветер принес ароматы еще такой далекой весны.