Некромагичка для мажора (СИ) - Даллас Ирэн

Жаль только, что ускоренного развития не вышло. Добиться его оказалось не так-то просто, как представлялось. Ещё пару лет назад Дарк и сам пытался найти попаданцев из более поздних эпох. Однако, проект сдулся, когда выяснилось, что люди, жившие в эпоху активного освоения космоса и разумных андроидов, понятия не имеют, как осваивать космос и мастерить андроидов. Впрочем, может ли некромаг их винить? Как будто бы он сам сможет в условиях средневековья собрать компьютер или, хотя бы, забодяжить порох.

Зато замутить понятие “полиции” здесь сумели достаточно давно. И соцсети внедрили тоже шустро. Всё же подобные идеи проще объяснить и понять. А вот с феминизмом и демократией не задалось. Какой толк от понимания идей равноправия, когда сильные мира сего не хотят расставаться с властью? Чего уж там говорить: да сам Дарк с удовольствием пользуется всеми преференциями своего положения!

В Форгерии всё ещё царило право сильного. Мужчина сильней женщины. Некромаг сильней всех остальных. Потому, кстати, на женщин из числа шляхты патриархальные устои влияют куда как меньше, чем на простолюдинок. Сила некромага, в отличие от силы мышц, от пола не зависит. Разумеется, физическая мощь была хорошим бонусом, но отнюдь не определяющим.

Как говорилось в старом мире Дарка, “бог создал людей равными, а полковник Кольт уравнял их шансы”. В Форгерии у каждого некромага был свой кольт. Причём, всегда. Для колдовства не нужны были волшебные палочки, державы, боевые поводки или браслеты. Они просто облегчали процесс. Ну и, понятное дело, привилегированный класс не хотел терять преимущество. Потому некромагам можно было с собой таскать магические предметы, а челяди огнестрел и даже холодняк, напротив, — запрещено.

Пропасть шансов некромагов и простолюдинов должна быть огромной.

4.

Пропасть шансов некромагов и простолюдинов оказалась не столь большой, как Дарку бы хотелось. Через эту пропасть уже строился мост. Мост из золота.

Ей-Семеро, это было дико неприятно. Дико неприятно, когда тебя ставят на место, как сопливого юнца. В конце концов, это в Форгерии твой возраст невелик. Но ведь ты уже проживал жизнь. Жизнь в другом мире. И далеко не самую лёгкую жизнь.

В расстроенных чувствах Дарк вернулся в фамильную усадьбу. Он не обращал внимания на огромный контраст между многоэтажками Хотски и светлым ликом своего родного дома, пытающегося совместить в дизайне монументальность замка и уют классического особняка. Если честно, “номеру один” на такие мелочи всегда было наплевать. Его совсем не прельщало жить в доме с кучей слуг. Это же не уютно. Безликие коробки из бетонных блоков с их изолированностью ячеек для хранения людей казались Дарку куда более приятными.

Как минимум потому, что там, вернувшись домой в плохом настроении, можно было раздражённо хлопнуть дверью.

— Пани Ковальская, — обратился молодой человек к экономке. К той самой, что посмела лишить его этой простой человеческой радости на основании того, что ей, якобы, в служебные обязанности, помимо всего прочего, вменили ещё и власти над парадным входом. — Не могли бы вы снова открыть дверь?

Не получалось у юного Маллоя обращаться к этой даме иначе. В Росетте Ковальской сочетались холодная, не позволяющая определить возраст, строгая красота и огромнейший опыт. Просто невообразимый. Именно из-за этого огромного опыта она и стала экономкой в усадьбе Маллоев. Шутка ли? Росетта ещё в прошлой жизни была дворецким. Точнее, хаусниггером, но это нисколько не умаляло её достоинств. Напротив. Хоть Дарк и не жил никогда на конфедеративном Юге, он догадывался, что требования к чернокожим дворецим там предъявлялись достаточно серьёзные, и за красивые глаза до 103 лет тамошние расисты никого содержать не стали бы.

— Слечна. Слечна Ковальская, — поправила его женщина, великодушно открывая входную дверь нараспашку. — У вас был плохой день, юный пан?

— Не то, курва, слово! — ответил “юный пан” прямо перед тем, как от души шандарахнул дверью о косяк.

Стало чуточку легче. Непонятно даже, это от заботливости пани Ковальской или из-за возможности выместить досаду в одном громком хлопке створкой? А ещё, непонятно, как так получалось, что экономка, до того момента сто три года бывшая мужчиной, умудрялась выглядеть куда более женственной, чем Ёлко, уже вторую жизнь подряд пребывающая в соответствующем её текущему полу теле?

Быть может, всё дело в том, что ёжик погибла в 15 лет, заколовшись кинжалом невинности, и теперь хваталась за любую возможность стать сильней, а пани Ковальская без приключений состарилась и умерла в окружении людей, которые о ней заботились?

— Не получается у меня называть вас слечной, хоть убейте, — покачал головой молодой человек и усмехнулся. — Вы же намного старше меня.

— Всего на семь лет, юный пан, — поправила она.

— Плюс ещё семьдесят. Я умер на четвёртом десятке, не забыли? — юный Маллой постучал пальцем по виску.

— Те годы принадлежали старому ворчливому ниггеру, — не терпящим никаких возражений решительным и властным жестом женщина сняла с носа господина очки. — Я считаю только годы, что принадлежат этой серьёзной красавице. Это её жизнь, и я хочу, чтобы прошлый опыт помогал ей, а не мешал.

— Наверное, правильный подход, — пожал плечами молодой человек и потёр уголки глаз, давая им время привыкнуть к миру без тонировки. — Я не знаю, как бы я себя вёл, родись я в этой жизни девочкой.

— Думаю, для своего отца вы были бы той же головной болью, что и сейчас. Я велю приготовить ванную. Не желаете ли перекусить в ожидании?

— Нет… матушка дома?

— Она с вашим отцом в кабинете. Но даже не думайте заявляться к ней в таком виде.

Пани Ковальская была права. Родительница очень любила порядок и традиции. А неформальный облик сына крайне её раздражал. А уж бесить человека, когда ты собираешься обратиться к нему с просьбой — глупо вдвойне.

— Пожалуй что… я бы съел пару булок, — кивнул молодой человек. — И было бы хорошо, чтобы трапеза происходила где-нибудь подальше от Гиа.

— Я всё слы-ы-ы-ышу! — подала голос невесть откуда взявшаяся Гиацинт..

Сестрёнка находилась этажом выше и вещала, перегнувшись через перила, удерживаемая от падения лишь верной Луциной. Ей богу, за что эта кукла удостоилась такой славной камеристки? Мерзкая лицемерная и доставучая сестра не была бы и наполовину такой большой проблемой, если бы не её личная служанка, помогающая в любом начинании, включая те, о которых эта стереотипная блондинка и не задумывалась.

Какая нелепость: из всех направлений некромагии сестре пришло в голову избрать косметологию! Конечно, с одной стороны, это было здорово, когда имелась возможность отфотошопить человека заживо, но с другой… у Дарка не находилось достаточно слов, чтобы выразить его отношение к подобной глупости. Что вообще в жизни Гиа изменится, когда спустя пару лет она окажется на том же году обучения, на котором сейчас находился её братишка? Только то, что для поддержания чересчур гладкой кожи кукольного личика, да густоты золотистой буйной гривы длиной до самых ягодиц, больше не придётся вызывать на дом наёмную работницу из обедневшей шляхты?

Крайне спорное решение. Мягко говоря.

— И что? — Маллой-младший развёл руки и сделал пару шагов вперёд, к центру прихожей. — И что с того, что вы что-то услышали, сестра?

Как же хотелось обозвать её “куклой”. Но в этом доме царили двойные стандарты. Вроде как и патриархат, и главным наследником рода являлся Дарк… но по ощущениям самый настоящий матриархат, и сестре сходит с рук то, за что старшего брата вполне могли и тростью отходить. Причём куда жёстче, чем в мире, где не имелось возможности магией исцелить сломанный позвоночник.

Единственным, что мог себе позволить Маллой-младший было обращение к сестре на “вы”. Да, он так обращался и к пани Ковальской, которую очень уважал, и к матушке, но в случае с Гиа это носило негативную коннотацию. Этакая попытка дистанцироваться от столь раздражающего создания. Словно бы они не родственники вовсе.