Салон красоты мадам попаданки (СИ) - Ткаченко Сусанна "Санна Сью"

— А если девушка влюбилась в другого?

— Бывает. Семья попытается переделать договорённости.

— А если парень не обращает на неё внимания?

Наверняка же такое случается, а я бы могла помочь скорректировать внешность и стать привлекательней. Уверена, что среди дам существует конкуренция. Или они прямо все красотки от природы? Ни за что не поверю, вспоминая собрание альф.

— Значит, выйдет за того, кто согласен.

— Погоди, ну а если, например, оборотница откажется выходить замуж за нелюбимого категорически?

Вдруг найдутся целеустремлённые девушки, готовые с моей помощью добиваться внимания приглянувшегося красавчика? Вон Лорика отказалась идти в наложницы…

— Знаешь, мадам Дарина, я даже не могу припомнить ни одного такого случая, — задумчиво почесал бороду гном. — Но наверняка она отправится трудиться на благо общественного развлечения, как и все…

Я еле сдержала удивлённый ох.

— В смысле, оборотни отдадут своих дочерей и сестёр в бордель?!

Ничего себе расклад, я думала, оборотни не такие. Правда, откуда мне знать какие они? На Земле эти персонажи только в фантазиях авторов существуют. И вообще, я немного запуталась. По логике вещей, развлекать общественность отправлялись те, кого не взяли замуж или в наложницы — любовницы, по-нашему. Правильно? Правильно. А раз так, то, выходит — они самые непривлекательные девы на выданье. Кто же в таком случае пользуется их услугами? Бедняки, у которых нет денег на жену или любовницу?

— А что такое бордель? — прервав мои размышления, спросила Лори.

Пришлось задуматься над тем, как ей объяснить. Видимо, аналога этого слова в местном языке не существовало, ну или лесовина слишком невинна.

— Это развлекательный дом, где женщины разделяют ложе с мужчинами за деньги… — наконец, нашлась я.

— Ужас какой! Неужели такое бывает?! — неподдельно поразилась Лорика.

И вот тут я зависла. потому что заметила выражение лица гнома: он тоже про такие дома явно не знал.

— А у вас таких нет? — осторожно спросила.

— Зачем нам так поступать с женщинами?! — возмущённо пробасил Скрул. — Это неуважительно и дико! В каком же убогом мире ты жила, девочка?!

Вот так. А ты, Дариночка, считала наоборот: убогий мир — это Элмез. А тут, оказывается, даже проституции нет. Тогда открытым остался вопрос.

— Но на собрании же говорили про дом расслабления, я чётко слышала! — его я и озвучила.

— Развлечениями же! Развлечениями, призванными расслаблять жителей столицы, — сказала Ло так, будто я не понимала элементарных вещей, а потом всё же пояснила: — В театре работают, поют на эстраде, танцуют в кабаре, в ресторанах прислуживают, некоторые с чужими детьми занимаются. А дом расслабления — это ведомство, где общественниц распределяют по рабочим местам.

Вон оно что! А я-то, оказывается, ужасно испорченная! Местные жители расслабляются, вон, по театрам с концертами, а я сразу про секс.

— Лори, а что же тогда в этом плохого? — ход мысли я уловила и запуталась окончательно. — Я честно не понимаю, зачем, например, выходить замуж или вообще становиться чьей-то наложницей, если можно просто работать и жить независимо?

Лесовина потерла лоб ладонью, будто силясь найти слова для разъяснений.

— Понимаешь, Дарина, быть общественницей — это как клеймо, которым тебя отметила Мать природа. Позор. Значит, ты никому не нужна, раз вынуждена прислуживать как какая-то бездушная…

— Нет, не понимаю пока, но обязательно разберусь. А что позорного делают бездушные и за что их так наказали?

Но тут мы подъехали к рынку, и ответить попутчики не успели. Пришло время выходить из повозки и отправляться на шопинг.

Мода Ракада напоминала земные двадцатые годы прошлого века. В основном женщины тут носили однотонные платья до середины икры, расшитые вышивкой или украшенные бахромой. Только одну я заметила в окне повозки в брюках и блузке, а ещё двоих в платьях выше колен. Из обуви дамы предпочитали туфли с низкими квадратными каблуками и острыми носами — не люблю такие, никакого изящества. Хоть модную революцию устраивай и изобретай шпильки с кроссовками заодно! Ещё некоторые дамы носили шляпки и перчатки даже в такую теплынь, которая стояла сейчас в столице. Ну и вроде бы всё, ничего особо ужасного.

Хорошо хоть не корсеты и кринолины. Но что ещё бросилось в глаза из отличий — местные не пользовались косметикой. Максимум, чем украшали себя жительницы столицы — бижутерия. Орчанки, к слову, злоупотребляли ею так же сильно, как и орки.

Хозяйка секонд-хенда, который назывался емким словом «свал», потрясала меня изобилием браслетов, оплетающих мощные зелёные запястья, заколок на множестве косичек и сережек, торчащих из дыр, проделанных по всей мочке и ушному завитку. В её лавке очереди не наблюдалось, было вообще пустынно и явно так всегда. Поскольку обрадовалась нам мадам как родным.

— Проходите, проходите, дорогие мои! — распахнула она зелёные объятья, и если мы с Ло доходили ей до плеча, то гном потерялся бы в них где-то пониже живота. — Можете ничего мне не говорить, я предчувствую, что вы пожаловали за свадебным платьем для лесовины!

Ну понятно тогда, почему здесь так пусто. Неудивительно с такой-то чуйкой.

— Ошибаетесь. Одевать будем меня, — я помахала большой тётеньке рукой, и она неожиданно-тоненько взвизгнула.

А мне начинает нравиться эта смешная реакция местных. Прямо цирк с конями.

— Это мадам Дарина, Глыда, не пугайся. Она не бездушная, она живая человечка и попаданка, — поспешил утешить знакомую торговку гном, — глянь печати, я уже проверил и убедился, что все в порядке.

Опять эти печати. Надо не забыть уточнить попозже про них у Лорики.

— Чуть сердечный приступ не заработала, нельзя же так, уф-ф, — облегчённо выдохнула орчанка и достала из-под прилавка веер, которым начала обмахиваться, — и что же вы для неё хотите купить?

Она почему-то об этом спрашивала у гнома с лесовиной, и я вновь решила обратить на себя внимание:

— Платить буду я, мадам Г лыда. Покажете, что у вас есть?

— Вот как? — торговка посмотрела на Скрула. Тот, видимо, подал ей какой-то свой торгашеский знак, потому что орчанка резко оживилась. — Всё! У меня есть всё, мадам Дарина!

— А есть не ношеные вещи? — спросила я с надеждой.

Просто припомнила, что в наших секондах такие бывают. Ну вот купил человек вещь с целью похудеть, а чуда не случилось, так и провалялось платье… красное такое, вечернее… сейчас бы в самый раз было, даже велико, наверное… Ну и вот, провалялась вещь, пока из моды не вышла, человек её в секонд и отдал прямо с биркой.

— О, сегодня мой день! Конечно же, у меня есть совсем новые вещи! Прошу за мной, дамы. А ты, Скрул, можешь пока журнал почитать. Мне сегодня как раз стопку «Наука и жизнь Элмеза» за прошлый год принесли.

Мы последовали за хозяйкой, но у входа в заднюю комнату я притормозила. Сначала мне нужно было кое-что сделать.

— Лори, — придержала я лесовину, взяв за локоть — вот, возьми элим. Мне сейчас очень понадобится твоя помощь, а ты сама знаешь, что ограничения не позволят её оказывать в полной мере. Это оплата за два рабочих дня: сегодня и завтра. Мы должны составить какой-то договор?

Лорика счастливо улыбнулась.

— Нет, нет. Мы только что его уже составили, — она взяла монеты и опустила в сумочку,

— ты огласила размер оплаты моей работы, я приняла. На наших аурах встали печати.

Как бы не забыть про них, про печати эти узнать-то!

— Кстати, про них мне тоже позже расскажешь, ладно?

— Конечно.

— Не забудь! А сейчас мне нужно, чтобы ты помогла закупить все необходимые для жизни вещи. Я просто немного растеряна и могу что-то упустить.

— Не сомневайся, все сделаем в лучшем виде!

В итоге у Глыды мы проторчали часа полтора, но зато купили большую часть требующихся приличной даме в обиходе вещей, включая двое новых трусов, хотя нет, это я им льщу… панталон! Бюстье, роскошный красный халат, расшитый пестрыми птицами, ночнушку до пят — понятия не имею, как в ней спать, но Ло сказала «надо»! К тому же всё бельё было новое — грех не взять. Туфли, кстати, их я обменяла на свои рабочие шлепанцы, которые с похудением стали мне великоваты, и я с трудом их не теряла. Домашние тапочки, чулки, живо напомнившие мне период детского сада, и колготы с оттянутыми коленями. Два платья: стального и темно-синего цвета. Полотенце, постельное бельё и сумочку. За все вышло четыре элима, а осталось у меня ещё двести девятнадцать.