Плен – не подчинение (СИ) - Рай Альмира

— Хай! — произнесла я и махнула рукой.

На одно мое слово он выдал триста русских. И когда затих, конечно, я ничего не могла ему ответить.

— Таня, — произнес Миша и подмигнул мне. Отлично. У меня теперь тоже русский псевдоним. — Иди в дом. Согреешься.

Кивнув, я направилась к стоящей в дверях пожилой, немного сгорбленной и полненькой женщине. Она была в таких же уродливых сапогах, только укороченных, каком-то шерстяном платье и в платке, плотно обвернутом вокруг ее головы, шеи, достающем даже до плеч и спины. Люди утеплялись, как могли, не думая о красоте. Приветливо улыбнувшись, женщина буквально втянула меня в дом, болтая так же живо, как и ее муж. Ветхий домик, небольшой, но по-домашнему уютный с какими-то шкурами, деревянными поделками и скатертями. И опять, ни единого знакомого ощущения. Это место мне было таким же чужим, как хижина социопата.

Женщина помогла мне снять шубу, показала, где оставить обувь и выдала смешные меховые тапки. А после повела к столу. Вот тут уж и я благодарно заулыбалась и напала на еду, как голодный зверь. Прав был Лайф, когда захочу есть, съем все. И не сказать, что не вкусно, просто непривычно и совершенно непонятно, что мне давали. Сначала какую-то красную похлебку, затем толстые панкейки с медом и душистым чаем. А когда хозяйственная женщина вытащила из печи огромны пирог, я поняла, что не могу шевелиться. Это тактика такая? Закормить до смерти? Беда в том, что она все еще меня не понимала, особенно, отказы.

Выбрав самый маленький кусочек из тех, что мне усердно подсовывали, я все же заставила себя встать и с огромным трудом подошла к окну. У них во дворе было не чище. Стояло три будки, но ни одной собаки видно не было. Висели на веревках какие-то вещи и простыни. Я хмыкнула и покачала головой, думая, что это безумие сушить вещи в такую погоду. А потом вспомнила про одежду. Отсюда ее украли. Я сама или кто-то другой? Но если бы это была я, появились бы отрывки воспоминаний, верно? Хоть что-то. А ничего не было. Ох, я не могла думать о серьезных вещах, когда так распирало живот. Но преспокойно могла наблюдать за канадцем.

Лайфорд и дед стояли у ряда голубых пушистых елей и что-то обсуждали. Вернее, дед болтал, активно жестикулировал, а Лайф монотонно кивал еще несколько секунд. Но перестал, когда дед указал на одну конкретную елку и дал канадцу топор. Тот в пять шагов преодолел расстояние и всего одним ударом срубил дерево. Одним ударом. Мои брови поползли наверх. Но это еще не все. Лайф пнул ствол ногой, помогая верхушке быстрее упасть, обхватил нижнюю ветку свободной рукой и потащил. Вот так просто деревце размером с его одной рукой. Кажется, я так и зависла с недожеванным пирогом во рту, когда он проходил мимо окна и заметил в нем меня. А с чего бы еще ему корчить рожицу и выпячивать глаза, явно кого-то перекривливая?

Только я обернулась, бабушка тут как тут, на этот раз с подозрительными коробками. Она повторяла одно и то же слово, усердно протягивая мне коробку. Мне пришлось ее взять. Еще одна хитрая тактика — обездвижить жертву. Теперь, когда мои руки были заняты, она схватила с кресла колючий платок, почти такой, как у нее, и начала меня в него обворачивать. Намотала на голову, что остались одни только глаза, и подняла большой палец вверх. Класс? Ох, правда, что ли?

Так меня и застал Лайфорд. Он вошел вместе с елкой и первым делом нашел меня. Прыснул со смеху и заговорил по-русски.

— Прекрати, иначе сейчас взорвусь, — предупредила я и натянуто улыбнулась старухе. — Эта хищная бабушка откормила меня, как на убой. А теперь всунула в руки подозрительную коробку. Ты хоть имеешь представление, что в ней?

Установив елку в специальную подставку, Лайф выпрямился и опять начал говорить со старухой. Моему терпению пришел конец. Я поставила коробку на стол и начала развязывать шарф, но мужчина остановил меня жестом.

Улыбнувшись старухе так добродушно, что я вообще не представляла, он так умеет, Лайф подошел ко мне и начал возвращать шарф на место.

— Это подарок, — начал объяснять он. — Она сделала его сама и очень хочет, чтобы ты его оставила. Сопротивляться бесполезно, я пробовал много раз. Просто бери и уходи — правило этого дома.

— И это тоже? — я с недоверием покосилась на коробку.

— И игрушки тоже,— подтвердил Лайф.

— Что? Какие еще игрушки?

Он поддел крышку коробки пальцем, и я поняла, о чем речь. Рождественские украшения. Ну, естественно! Зачем еще старику елка в доме?

— Не те, что я хотел бы, — задумчиво проговорил Лайф и достал первую попавшуюся игрушку в виде шишки. — Но при большой фантазии…

— Нет! Даже не думай об этом, большой извращенец, — враждебно предупредила я. Вырвав у него игрушку, бросила ее в коробку, натянуто улыбнулась бабушке, спасибо ей, и пошла обувать сапоги.

Черт, а я ведь даже не подумала узнать о времени года. Понятно, что зима, но то, что на дворе декабрь и предстоящие праздники даже в голову не пришло. Ну, и где же эта магия Рождества? Звон колокольчиков в голове? Исполнение заветных желаний?

Я вышла на улицу первой, Лайфорд, попрощавшись со старухой, сразу за мной. На улице его задержал дед, опять указывая на деревья. И пока я усаживалась на снегоход, канадец одним ударом срубил еще одну елку. Я поняла, что она поедет с нами, когда Лайф начал привязывать ее к багажнику.

Да-а-а. В этом году Санта надо мной прикольнулся. А если и исполнил желание, то явно не мое. Хоу-хоу-хоу, блин.

— Вспомнила что-нибудь? — спросил Лайф.

— Да. Рецепт рождественского печенья, — съязвила я.

Он обошел меня и снял с сиденья. Забрал коробку и тоже устроил ее на багажнике. Я немного напряглась, думая, что он может оставить меня здесь. Но потом подумала, что это не худший вариант. Особенно, если учесть, что взглядом мужчина буквально обещал мне огромные неприятности.

— Тебе так нравится дерзить? — спросил он с вызовом и сел со мной на снегоход. На этот раз по-другому. Я оказалась к нему лицом, и он прижался максимально, смыкая мои ноги у себя за спиной. А потом у моего уха пронесся его зловещий шепот. — Или ты просто напрашиваешься на то, чтобы я искусал твой острый язычок? Я думаю, ты напрашиваешься.

— Нет.

— Да. Уверен на все сто, что в твоей голове давно бы появились новые воспоминания, если бы ты не вспоминала о том, как я трахал тебя ночью.

— Ничего по…

— И не думала бы о том, что я буду делать с тобой сегодня.

Я могла бы много чего колючего ответить придурку. Но вместо этого сцепила челюсти, понимая, что каждое слово его заводит. Я просто чувствовала это прямо сейчас. Его член был готов порвать джинсы, так сильно упирался мне между ног. Полная кондиция за три секунды.

— Ты знаешь, что он будет в тебе опять, — продолжил шептать. А потом еще и сомкнул руку на моей заднице, вжимая в себя. 4D эффект, чтоб его. — Ты уже хочешь этого. Прямо сейчас.

— Не хочу, — процедила я сквозь зубы. Он ненормальный, раз так считает.

— Ну, Рин-Рин, — позвал чертов провокатор издевательски и на этот раз отпрянул, чтобы встретить мой злой взгляд своим победным. — Я чую твой запах. Ты очень сильно меня хочешь.

Он блефовал. Он не мог ведь?

— Просто езжай.

Спасибо, он больше не стал меня мучать и, надев маску, уткнул мое лицо в свое плечо и тронулся с места.

Вроде как дорога на обратном пути должна ощущаться быстрее. Не в этом случае. На каждом бугре чертов снегоход подкидывало, и меня вместе с ним. Каждый раз я скакала на Лайфорде, слишком явственно чувствуя всю его твердость. Он рулил одной рукой, а второй придерживал меня, поглаживал по спине, сжимал, похлопывал… Изводил, как мог. И конечно, когда он притормозил и въехал за ворота своего участка, я спрыгнула буквально на ходу. Смятенная, раздраженная, да что там, злая, как собака. Забыла даже, что дверь закрыта, и с досады пнула ее ногой.

Его присутствие ощутила спиной и застыла. Да, он действовал на меня так странно. В первую очередь пугал. Будоражил. Безумно нервировал своим безразличием и твердолобостью. И похотливостью. Но эта самая похоть как-то и зачем-то передавалась мне. Это ведь безобразие, что я говорю ему «нет», временами даже хочу забить кочергой, но в это же время все внутри сжимается от беспощадного возбуждения. И я горю просто оттого, что он рядом. И эти сильные, обвитые мышцами и венами руки окружают меня, ужасая своей силой и даря непонятное спокойствие одновременно. У него очень сильная аура — подавляющая, когда он зол. Он мог бы защитить меня от всего зла в этом мире. Но с чего бы ему это делать? Мы чужие. Мы никто друг другу. Я его проблема. Он мое помешательство.