Рассвет Ив (ЛП) - Годвин Пэм

— Дверь открылась, и в щель влетел дротик, — он проглотил глоток воды и кивнул на постель. — Ты была там, когда я проснулся.

— Это первый раз, когда тебя кормят?

— Третий. По моим подсчетам, еда всегда прибывает одним и тем же способом на таком подносе примерно каждые десять часов.

— Гибридные дети…

— Они приходили в предыдущие разы, но никогда так не нападали на ворота. Они хотели тебя.

И Салем убил их. Чтобы защитить меня?

Мои внутренности снова затрепетали от этого притяжения, такого глубинного и сбивающего к толку требования пойти к нему. Я последовала за ним из любопытства, не доверяя ему, и села, вытянув раненую ногу в сторону, лицом к нему с картонным подносом между нами.

— Где ты был, когда тебя схватили? — мой желудок заурчал от пьянящего аромата сочного жареного мяса.

— Я искал укрытие и наткнулся на особняк. Полагаю, мы в подвале, — он поднес ко рту кусок рыбы. — Дротик попал в меня, как только я вошел внутрь. Что насчет тебя?

— То же самое. Со мной был солдат, и он был… — мои ребра сжались. — Он был обезглавлен… я не знаю. Это двигалось слишком быстро. Как ты думаешь, это был…? — я повернула голову в сторону двери.

— Гибридный ребенок? — он проглотил кусок мяса. — Они обманчиво быстры и сильны. Обезглавливание не потребует особых усилий.

Я вздрогнула.

— Ты уже убивал их до сегодняшнего дня?

— Нет, — он пододвинул ко мне картонку, и она ударилась о мою ногу. — А ты?

— Неа, — я взяла бескостную рыбу, и мясо развалилось, когда я поднесла кусочек ко рту.

Ароматы взорвались на моем языке, дымные и сладкие с оттенками лимона и имбиря.

— Тебе нравится? — он смотрел на меня так, словно запомнил выражение блаженства на моем лице.

— Да. Наверное, нам стоит экономить еду. Поскольку ты убил его питомцев, я сомневаюсь, что у нас будет еще один прием пищи.

— Может быть, я сделал именно то, что он хотел. Он оставил еду после того, как я убил их, — он указал на поднос. — И бинты.

— Верно, — интересно, кому предназначались эти бинты — Салему или мне? — Как ты думаешь, он знает, что ты быстро выздоравливаешь?

Пожав плечами, он вытащил из кучи комок риса и сунул его в рот.

— Хочешь знать, что я думаю?

Он сверкнул клыкастой улыбкой, которая намекала на то, что его мысли не имеют никакого отношения к разговору.

Я прищурилась.

— Если это связано с запахом моей девственности или цветом волос на моей киске, держи это при себе.

— Для девственницы у тебя восхитительно грязный рот.

— Да, ну… — я подхватила кусочек риса. — Меня вырастили трое мужчин.

— Один из твоих отцов — католический священник.

— Рорк? — я подавилась крахмалистой пищей. — Если бы ты слышал, как он говорит, ты бы спросил, как я стала такой сдержанной, — в груди у меня что-то сжалось. Я так по нему скучала. — Как бы то ни было, я росла с мужчинами — солдатами — тренировалась, путешествовала, сряжаясь бок о бок. В переполненной тестостероном армии нет места для девчачьей чувствительности.

— И все же ты не отдалась ни одному из своих солдат.

— Нет.

Я фантазировала. Ох, черт, еще как. Я годами спала рядом с мужчинами, наблюдала, как они купаются в реках и тренируются полуголые и мокрые от пота. Это была пытка для моих гормонов, но не существовало ни одного живого человеческого мужчины, который бы прикоснулся ко мне и рискнул навлечь на себя гнев моих отцов.

Я уставилась на мягкие губы Салема. Скольких женщин он целовал? Трахал? Сколько сердец он разбил? Каким бы опасно привлекательным он ни был, держу пари, что он знал женские формы с опытной интимностью.

На первый взгляд он не был похож на грубых варваров, сражавшихся на моей стороне. Его гладко выбритый подбородок, аристократические черты лица и аккуратно подстриженные волосы вызывали в памяти образы цивилизованного супружества, в котором он ухаживал и уговаривал с изысканным терпением. Но его лощеный вид был обманчив. Грубая манера, с которой он говорил со мной, едва сдерживаемый голод в его глазах и непримиримая жестокость в его позе — все это обещало жесткий, безжалостный трах. Он пригвоздит меня к месту неумолимой хваткой, вопьется зубами в мою плоть и вонзится с бесславной самоотверженностью.

Мои внутренние мышцы напряглись, а соски затвердели под банданой. Здесь, взаперти в комнате с самым великолепным мужчиной, которого я когда-либо видела, у меня не было угроз моих отцов, чтобы защитить меня. У него не было отвлечений в виде миссий Сопротивления и сражений. Впервые в жизни я была праздной, безоружной и слишком остро ощущала грызущий меня сексуальный голод.

Когда это осознание пришло, я заняла свои дрожащие руки едой, разделяя кучки пополам.

— Что ты хотел сказать? — я обвела взглядом комнату, куда угодно, только не смотреть на мужчину, от которого текли слюнки. — У тебя есть теория, почему нас схватили?

— Думаю, наш похититель знает, что мы оба разные.

Моя репутация пророчества опережала меня, но…

— Откуда ему было знать, что ты не такой, как все?

— Я уже несколько лет живу в Канаде, — он прожевал кусочек рыбы и проглотил. — Может быть, он наблюдал за мной. У меня зубы и скорость гибрида, но я могу контролировать голод, — его хрустальные глаза нашли мои. — Я думаю, он запер нас вместе, чтобы посмотреть, что будет дальше.

— Секс, — мой голос был таким же дерзким, как огонь, пылающий на моем лице.

— Да. Секс, — жаждущее звучание этого слова на его языке вызвало теплую влагу между моих ног.

Если бы я была заключена с ним в тюрьму на какое-то время, это могло бы случиться. Я могла бы заняться с ним сексом и выяснить, из-за чего вся шумиха. Что касается влечения, то я никогда не была так сильно увлечена мужчиной. Дело не только в его скульптурном гладиаторском телосложении, мужественной структуре или завораживающих глазах. Он смотрел на меня так, словно только что нашел то, чего жаждал всю свою жизнь.

Если это так, то ему повезло. И это очень удобно.

— Ты живешь в Канаде? — я прищурилась.

— Недалеко от южной границы Альберты.

— Это очень далекая прогулка, — примерно в полторы тысячи миль отсюда. — Что ты делал в этой глуши Юкона?

Он положил руку на согнутое колено и наклонился вперед, его взгляд был хищным.

— Я кое-кого выслеживал.

Лед скользнул по моей спине. Мне не нужно было спрашивать. От ответа уголки его губ поползли вверх.

— Меня, — я стиснула зубы.

— Тебя.

Глава 6

Я не была экспертом в преследованиях, но за годы я всадила стрелы в нескольких жутких типов — и гибридов, и людей. Насущный вопрос заключался не в том, откуда Салем знал, кто я, и даже не в том, почему он следил за мной. Хотя последнее мне было до ужаса интересно.

Заставив себя остаться сидеть на полу, я посмотрела ему прямо в глаза.

— Как ты узнал, где меня искать?

Не то чтобы я рекламировала свое расписание поездок. Я разрабатывала стратегии миссий в мрачной тишине заброшенных зданий, временных лагерей или в редких случаях на домашней базе, в плотине Гувера. На этих собраниях присутствовали только мои отцы или самые верные солдаты Сопротивления.

— Вы пересекли мою территорию около месяца назад, — Салем наблюдал за мной с расстояния нескольких дюймов, и его глаза горели неестественным внутренним светом, который кружил в его радужках, как расплавленное стекло, зловеще гипнотизируя…

Я моргнула, разрушая чары.

— У тебя есть территория? Кто ты такой, черт возьми?

— Я — никто, — он откинулся на спинку стула и принялся ковыряться в убывающей куче мяса, жуя и глотая, словно пытаясь растянуть свой проклятый ответ. — Я нашел себе место. Оно отдаленное. Укреплено против незваных гостей. Достаточно большое, чтобы поделиться с друзьями, которые заботятся обо мне, как и я о них.

— А что это за друзья? Люди? Гибриды?

— Гибриды.

— Как? — я встала и натянула то, что осталось от моих штанов с одной штаниной. — Ты не можешь дружить с гибридами.