Одна из двух (СИ) - Волкова Виктория Борисовна
— Что происходит, Лей? — настойчиво повторила она. — Даже после смерти Ренцы ты не был таким невыносимым.
— Нулза… — я попытался предупредить сестру, чтобы перестала играть с огнем.
— Если тут замешана женщина, признайся в своих чувствах и возьми в наложницы, — посоветовала мне сестра.
«Не могу», — подумал я тоскливо. Хотя в этот ад я вовлек себя сам. Может, стоило сразу приехать к девчонке, а не выдерживать характер? Вдалеке показались верхние ворота госпиталя.
— Приехали, Нулза, — холодно заметил я сестре. — Постарайся на публике не делать мне замечаний.
Сестрица фыркнула и, подозвав грума, принялась давать ему указания.
Визит в госпиталь я не запомнил. Мне вообще казалось, что я наблюдаю за чередой событий со стороны.
Что бы я ни делал в те дни, мысли снова возвращались к Ците. Я отменил все поездки в Кхрато-анне, сославшись на занятость, но так и не смог работать. Я не навещал дочку, хотя испытывал чувство вины перед ней. Я заходил в спальню, которую когда-то делил с Ренцей, и выскакивал оттуда словно ужаленный. Не хватало сил там находиться, ибо даже в храме скорби, как называла эту комнату Нулза, я старался думать о Ренце, и молиться о ее душе Наягне. Но постоянно видел перед собой Циту, белые волосы которой мечтал намотать на кулак. Когда это повторилось в третий раз, пришлось сдаться. Нулза права. Все просто. Нужно поехать в Стратту-анне и сделать Циту своей любовницей. Может, тогда это наваждение пройдет? Своим указом я официально отложил на неделю чтение мирного договора в совете старейшин и стремглав полетел во дворец деда. Хорошо, что Цита жила в его доме и мало кто знал о ней. Со стороны это выглядело так, словно молодой правитель решил посоветоваться со старым умудренным опытом. Но не политика гнала меня во дворец на берегу океана, а дикое желание вновь увидеть Циту. Бледную, босую, в черном больничном халате, с распущенными белыми волосами. Пусть. Даже в таком виде она казалась мне самой привлекательной женщиной. И я всеми фибрами души желал сделать ее своей.
В Кхрато-анне меня ждал сюрприз. В главном зале я заметил красавицу в стреттском наряде, имелась даже черная шапочка, расшитая жемчугом, из-под которой выбивался белый локон. Если бы не эта прядь и белая кожа, мою ненаглядную трезарианку можно было принять за дочь или жену богатого стретта. Глупая догадка обожгла душу: «Неужели Мойн не шутил и действительно сделал Циту своей наложницей?» Ответом мне стал насмешливый взгляд деда. Как я мог забыть, что старик любит меня подначивать. Я подошел к Ците, взял ее за руку и уже не смог отпустить.
Молча спросил Мойна: «Я хочу взять Циту в наложницы. Ты не против?» Тут же получил такой же молчаливый ответ: «Я не Цита. Спроси ее сам. Может, согласится». В разговор вклинилась Дарра: «А чего ей отказываться? Она к Лею неравнодушна». Только две подружки не приняли участие в разговоре: Лейя носилась с кулангами по залу, а Цита не владела искусством телепатии. Придет время, и я ее научу.
Я повернулся к девушке и чуть слышно предложил:
— Хочу прогуляться с тобой по саду. Не возражаешь?
— В саду от меня мало толку, — пролепетала Цита. — Я почти ничего не вижу. Все расплывается перед глазами. Могу забрести к ядовитым растениям или вытоптать клумбы.
— Не бойся, со мной ты в безопасности, — прошептал я. А сам подумал: сколько раз мужчины говорили это женщинам? На разных планетах, в разных концах галактики. Пройдет время, и придется учить Лейю: как услышишь подобное — беги без оглядки. Я стянул со скамьи теплую накидку из мягкой шерсти и, взяв Циту за руку, направился в сад.
Глава 17. Цита
В предвечерней заре сад благоухал. Заливая воздух сладким ароматом, раскрывались соцветия ночных растений. Легкое дуновение ветра приносило горькие и пряные запахи. Все эти благовония смешивались воедино, создавая в воздухе легкий дурман, от которого начинала кружиться голова. Или всему виной не запахи? А мужчина, что держит за руку, и ведет за собой как маленькую. По широкой аллее Лей подвел меня к белой каменной скамье. Даже мне бросились в глаза ее непропорциональные размеры. Высокие ножки с искусно вырезанными из камня мощными львиными лапами казались слишком чужеродными. Сама скамья с высокой мягкой спинкой отличалась от обычных лавок. По мраморному основанию были разложены подушки. Из-за излишней высоты мне бы точно не удалось на нее усесться.
— Дагрим! — Лей словно на выдохе выкрикнул команду, и скамья подогнула колени, позволяя нам с князем удобно расположиться на ложе. — Нэрсу!
Лавка качнулась, будто переминаясь на затекших лапах, а затем медленно побрела по аллее.
— Это пьема, моя госпожа, самоходная лавка. Одна из биомеханических игрушек, — объяснил Лей, укутывая мои плечи накидкой.
— Жаль, что я не могу рассмотреть ее, — протянула я тихо.
Мой спутник ободряюще сжал мое плечо. Затем, положив мне ладонь на затылок, тихо прошептал:
— Сейчас я попробую на время вернуть твоим глазам зрение. Через простое прикосновение импульс от моих глазных нервов передастся твоим глазам. Не хочу обещать, но надеюсь, наш маленький эксперимент увенчается успехом.
Лей слегка надавил на затылок, и я почувствовала под его рукой сначала жжение, потом мягкое тепло, разливающееся по коже головы, а затем внутри закололи маленькие иголки. Через минуту-другую я четко увидела сад, оранжевые цветы на клумбах, и самого Лея. Черные раскосые глаза смотрели с нескрываемым интересом, а тонкие губы сложились в лихую мальчишескую улыбку, приоткрывающую белоснежные зубы. Высокие скулы и нос с горбинкой делали лицо строгим и властным, а заросший щетиной подбородок придавал сходство с разбойником.
— Наконец-то ты увидела меня, госпожа, — князь стреттов склонил голову в шутливом полупоклоне и сразу серьезно добавил — Значит, дело не в глазах, а в глазных нервах. Не переживай, Зорган их восстановит.
— Спасибо, — тихо пролепетала я. — Я уже не надеялась.
— Я же сказал, не переживай, — отмахнулся Лей. И снова перешел на игривый тон. — Не желаете ли прокатиться по саду, моя госпожа?
Госпожа желала, еще как! Когда у меня появится шанс посмотреть на мир своими глазами?
Лей осторожно переместил руку на шею, провел пальцами до основания. Нежно, слегка касаясь, словно боялся обидеть. Я вздрогнула, почувствовав внутреннюю дрожь от прикосновения. Поняв, что со мной происходит, князь привлек меня к себе, обнимая, откинулся на высокое изголовье. Никогда еще мне не было так хорошо рядом с мужчиной. Я не могла вспомнить своего мужа, но это ощущение безмятежного покоя запомнила б навсегда.
— Смотри, Цита, это вардеуссы. Они источают сладкий аромат, — Лей махнул рукой в сторону клумбы, не выпуская меня из объятий.
Я увидела крупные белые цветки с многочисленными тонкими лепестками, украшенными по краю пурпурным кантом.
— Очень красиво! А почему эти цветы не приносят в дом, чтобы ими могли любоваться все?
Князь рассмеялся.
— Все, что ты видишь в этом саду, опасно для любой формы жизни. Эти милые цветочки содержат жуткий яд, цинохсин, смерть наступает почти мгновенно. Но, как и любой яд, его тоже используют в медицине. Сад Дарры, скорее зеленая аптека, чем просто собрание ядовитых растений. А это тернопсии. — Лей указал на длинные листья с белыми прожилками.
— Они опасны? — испугалась я.
— Как и все здесь, — усмехнулся князь. Он поправил покрывало, укутывая мне плечи. В воздухе еле-еле чувствовалась прохлада, но забота князя так умиляла, что я не стала протестовать. Пьема, самоходная скамейка, неслышно двигалась по аллеям. Около малопримечательного сухостоя Лей велел ей остановиться.
— А вот самое опасное дерево на нашей планете. Канрецум. Может убить даже стретта или человека. Фраггана точно убивает.
Я посмотрела на тонкие иглы, торчащие вместо листвы, и отпрянула в ужасе.
— Когда иголка проникает в кожу стретта или панцирь фраггана, то конец ее ломается. Тот час из обломка иглы растение выпускает острые шипы с ядом, достать которые невозможно. Но для нас, стреттов создано снадобье, нейтрализующее яд. Главное, достать саму иглу и шипы.
