Ведьма философских наук (СИ) - Зюман Анна
— Если неинтересно тебе, это еще не значит, что неинтересно другим, — переключилась я на ведьмака. — Лучше расскажи, что будет происходить.
— Сейчас соберутся все курсы нашего факультета.
— А сколько их всего? — не преминула я пополнить объем собственных знаний.
Кларвин удивленно на меня покосился, но все же ответил:
— Десять.
Ой, ë… Десять лет учебы! Это что же, получается, я только в сороковник отсюда выйду? Мама!
— Это же сколько народищу! — отозвалась я, надеясь замаскировать свои вопросы.
— Вообще-то, не так уж и много, — продолжил просвещать меня Кларвин. — Это только на первый курс двадцать человек набирается. До десятого редко больше десяти доходит. У моей сестры в группе всего шестнадцать.
— И куда деваются остальные?
— Кого отчисляют, а кто и сам уходит. Программа-то у нас не такая уж и легкая. Это боевики думают, что мы тут только травками да цветочками как целители занимаемся, — зло усмехнулся Кларвин, — а у нас нагрузки не меньше, чем у них.
Так-так, понятно, в чей огород закинут камень. Вот же я вляпалась. Бросить Ланделина Эйсма не даст — она четко дала понять, что без меня ей не дадут заниматься на полигонах боевиков. Можно было бы, конечно, наплевать на желания соседки, но, во-первых, она уже показала, что готова меня поддерживать без всяких лишних вопросов, во-вторых, Эйсма — это физическая мощь, которая может мне пригодиться в любую минуту. Что касается Кларвина, то тут тоже без вариантов — он моя информация и поддержка в группе. Как бы там ни было, чем больше людей на моей стороне, тем легче мне будет в противостоянии с Блондой. А то, что наше противостояние будет жарким, сомневаться не приходится.
— Приветствуем наших будущих ведьм и ведьмаков! — разлетевшийся над собравшимися холодный голос заставил меня тут же прекратить все подпрыгивания и вытянуться по струнке смирно. Я уже начинаю обожать эту академию — столько личностей для подражания. Ведь заставить меня так реагировать на чей-то посторонний голос дорогого стоит. — Для многих этот год станет последним в стенах академии, и я говорю не о выпускниках. Не ждите от преподавателей поблажек и снисхождений. Слабакам здесь не место.
— Это кто? — дернула я за рукав мантии Кларвина.
— Декан, — шепнул он в ответ.
Ну, от этой я других слов и не ожидала.
— Для написания заявления на отчисление деканат открыт круглосуточно. А сейчас старостам выйти вперед.
Я вздохнула и поплелась через строй расступающихся передо мною одногруппников. Естественно Блонда и ее подпевалы не преминули задеть меня кто плечом, кто локтем, но мне было не до них.
Зато хоть рассмотрю все хорошенько… Не знаю почему, но моя самая неугомонная часть тела чувствовала себя не очень хорошо, а это было плохим знаком.
— Внести метлы! — неожиданно гаркнул кто-то грубым басом.
Что? Метлы?
Я замерла, не зная, чему верить — своим ушам или глазам. Потому что то, что выносили на середину поляны, вокруг которой построилась надежда будущего сообщества ведьм, было не чем иным, как горой топоров, пил, секаторов и мачете. Также в этой свалке железа наблюдались мечи, сабли, кинжалы, секиры и бог весть еще какое, впервые увиденное мной, но точно имеющее коле-режущее направление, оружие. Затем раздался странный шум, как будто кто-то бил палками друг о друга, треск и скрип. Группы, по-видимому, близких к выпуску студентов расступились, и на поляну вышло нечто, несколько раз обмотанное цепью. Я не сразу поняла, что это нечто было не одним существом, а плотно прижатыми друг к дружке молодыми деревцами. И они ШЛИ. Перебирая корявыми, запутанными корешками и размахивая длинными гибкими ветвями с острыми перьеподобными серебристыми листьями, деревья направлялись к центру поляны.
Впервые я ощутила, что в моей голове нет ни одного приличного слова.
— Первокурсникам построиться в центре поляны, — строго скомандовала декан, и я, подпираемая одногруппниками за спиной, двинулась к странным и определенно не дружественно настроенным деревьям. — Старостам замкнуть круг.
Краем глаза я увидела, как студенты других групп начали отходить к краям поляны и перестраиваться, образуя сплошное кольцо. Секунда, и по периметру поляны вспыхнуло пламя, отрезая нас от присутствующих и вызывая нервные возгласы моих одногруппников. Деревья активно задергались, но удерживающая их вместе цепь не давала и на миллиметр сдвинуться с места.
— Первокурсники, — где-то за стеной бушующего пламени снова раздался холодный голос декана. — Ни одна ведьма не может обойтись без метлы. Метла для ведьмы — друг, соратник, помощник и инструмент работы. Сейчас вам необходимо самим изготовить свою собственную первую метлу, которой вы в обязательном порядке будете пользоваться до конца этого учебного года. Использовать покупные метлы разрешено только со второго курса. Помните, бегунцы — не просто материал для вашей метлы; эти деревья наделены зачатками разума, а потому выбирайте дерево осторожно и внимательно. Вы должны понравиться друг другу, подойти по характеру и уровню вашей силы, только тогда ваша метла сможет стать не простым орудием труда, а вашим фамильяром. ЭГРЕНСО!
На последнем слове цепи со скованной рощи спали, и деревья, несмотря на запутанность корней, бросились врассыпную.
— Лови! — заорал стоящий рядом со мной Кларвин и бросился за ближайшим деревом. Кто-то последовал его примеру, кто-то поспешил к куче железяк, Блонда начала раздавать распоряжения своей свите, указывая, какое дерево нужно для нее поймать.
— Что встала? — толкнула меня в бок Эйсма. — Идем ловить метлы. Их ведь не только поймать нужно. На необработанном бегунце не полетаешь.
Моя подруга закатала рукава и бросилась в сторону самого высокого и толстого деревца. Что ж, ее выбор очевиден — хиленький недорослик просто не выдержит вес зеленокожей богатырши.
Я осмотрелась. Несмотря на шок от происходящего и шум, устроенный как деревьями, так и моими одногруппниками, я постаралась сосредоточиться и вспомнить все, что говорила декан. Такая женщина не будет разбрасываться пустыми словами — это я знала не понаслышке. Мой научный руководитель вел себя точно так же, а потому я знала, что каждое слово такого человека на вес золота, даже если это камень в твой огород. Когда я впервые познакомилась с Давидом Альбертовичем, я готова была придушить его собственными руками. Но человек, который мне посоветовал проситься к нему в аспиранты, предупредил меня: «Не делай поспешных выводов. Он груб, жесток, и ему плевать на тебя и твои чувства, но лучшего научного руководителя тебе не найти. Прислушивайся к каждому его слову и к каждому замечанию. Если он говорит — это чушь и бред сивой кобылы, значит, так оно и есть, даже если ты думаешь, что это верх твоей гениальности. Не смей на него обижаться. Он таких как ты в детском садике на полдник ел. А потому молчи и слушай каждое его слово, каким бы идиотизмом оно тебе ни казалось». И этот человек оказался прав. Первые полгода я чуть ли не каждую ночь рыдала в подушку, я пахала как лошадь, раз за разом переделывая свою диссертацию и научные статьи, я чувствовала себя ничтожеством, неучем, и что там таить — просто дурой. А потом я почитала работы своих аспирантов-одногруппников и все поняла…
Бегунцы сновали вокруг меня, шарахаясь от гоняющихся за ними студентов, стены огня по краю поляны и друг друга. Из-за того, что я стояла тихо и не шевелилась, меня словно не замечали. Но не все. Метрах в пятнадцати от меня стояло молодое деревце, переплетя две самые толстые ветви, словно руки на груди. Деревце не паниковало и никуда не спешило, но стоило кому-либо приблизиться к нему, этот нахал давал своей гибкой ветвью такую оплеуху, что потенциальный хозяин сразу понимал — проще догнать кого-нибудь другого. И я готова была поклясться, что это дерзкое чудо не сводит с меня глаз, даже если их у него нет.
— Меня зовут Ветер, — переплела и я руки на груди, отзеркаливая позу дерева.
Деревце слегка склонило крону вбок.
