Ведьма для Северного Владыки (СИ) - Истомина Елена
Что ж, посмотрим, сможешь ли ты и дальше оставаться столь же безучастной.
Я медленно спускался губами вниз по ее шее, раз и еще раз. Прокладывая дорожку нежных поцелуев. Разогревая кожу, делая ее чувствительной, и вот, пройдя по коже самым кончиком языка, с удовольствием услышал, как дыхание Веды углубляется.
Очень медленно спустился ниже, накрыл губами сосок и начал играть с ним языком, добиваясь твердости, а второй, очень мягкий аккуратно и нежно, то оттягивал, то вертел между пальцев. Чередовал ласки, и совсем скоро праздновал победу. Ее плоть налилась тяжестью и стала невероятно чувствительной. Теперь прикосновения моего языка и моих пальцев к ее затвердевшим розовым соскам, вырывали тихие, но такие сладкие, стоны из ее горла. Она приняла мою силу, позволяла ей проходить через все свое тело и наполнять его блаженством.
Огонь тела Веды отзывался моему огню, помимо воли ее разума.
— Не надо, пожалуйста, — тихо, в отчаянье, простонала супруга. Понимая, что она безвольна передо мной, и, если я сейчас спущусь чуть ниже, и мой язык станет ласкать потаенное, она не выдержит, сдастся мне окончательно и предаст своего любимого.
Она в шоке. Она не ожидала, что это случится так быстро. Она надеялась лежать не двигаясь, терпеть меня, отвернувшись и закрыв глаза. Пытаться представить своего любимого, чтобы было хоть немного легче.
Не выйдет, дорогая! Третьего в нашей постели не будет никогда! Даже в твоих мыслях.
Ты же понимаешь, что это неизбежно? — спросил, отстранившись и нависнув над ней. Девушка лишь снова сжалась и отвернулась.
С тяжелым вздохом я встал с постели и подхватив ее на руки понес в купальную.
у меня на руках девушка невероятно напряглась, но вела себя тихо. Прижималась ко мне всем телом, так, что я слышал, как невероятно быстро колотится ее испуганное сердечко.
Ее страх не доставлял мне радости. Прежние мои жены себя так не вели. Они были преисполнены гордости и радости, что я их выбрал. Были покорны и податливы. И то, сгорали, не выдерживали силы моего пламени. Так неужели эта настолько сильна, что даже нехотя меня, ненавидя и боясь, сможет подарить мне наследника?
Эхх, поторопился я. Рано надел обручающее кольцо. И чем только думал, спрашивается? Ей бы еще невестой побыть, привыкнуть ко мне. Я бы смог добиться ее расположения, чтобы уж точно и наверняка. Но обручальное кольцо требует, чтобы я сегодня же испил с ней одну на двоих чашу жизни, надел на нее венец Владычицы, подхватил на руки, унес в свои покои, а утром предъявил, боярам, генералам и членам семьи, окровавленную простынь.
С другой стороны, если поторопился, значит так оно и угодно богам.
Очень аккуратно, я спустился в круглую купальню с женой на руках и осторожно посадив ее в теплую воду, добавил мыльный раствор из склянки, стоявшей на широком бортике.
По купальной сразу разнесся приятный тонкий запах наших горных трав, что расслабляют и успокаивают, а вода покрылась белой, нежной пеной.
Ведара смотрела на меня со страхом, а мне же нужно было, чтобы она расслабилась.
— Закрой глаза, — попросил тихо.
Она покорно закрыла, но тут же задышала глубже. Ей страшно, очень, страшно.
Боится, что сделаю больно, что останусь недовольным ее зажатостью, но ничего поделать с собой не может.
Беру с бортика мягкую мочалку, окунаю в пену и начинаю нежно растирать руки жены. Сначала одну, потом вторую. Она расслабляется, теплая вода и успокаивающий аромат трав, делали свое дело.
— Я не опасен тебе, Веда. Я очень постараюсь не причинить тебе боли, ни телесной, ни душевной, доверься мне, прошу! — шептал как можно ласковее, нежно растирая ее плечи, до вечера, я должен максимально ее к себе расположить. Если она будет зажата в самый ответственный момент, все может закончиться весьма плачевно.
— Я постараюсь. — Веда вздохнула и судорожно выдохнув, произнесла, пожалуй, самое главное для себя. — У меня ведь просто нет выбора.
Ну да, как же! Гордую полянку, княжескую дочь, пусть и зачатую в блуде, лишили выбора! Для тех, кто с рождения, высокомерно зовет себя прямыми потомками богов своих, это неслыханное унижение. В ее краях, пусть и негласно, но всегда выбирает женщина. Если девушка не хочет парня, то, как бы не был выгоден ее родителям этот союз, настаивать, они не будут.
Хорошо, что она сама понимает, что выбора у нее нет, и значит, скоро смирится, подладится и под меня, и под наши правила, а там, глядишь, я и сердце ее получу.
Вот только свое, я ей никогда не отдам, оно уже отдано навеки и из жизни в жизнь, лишь одной.
Веда, конечно, будет это чувствовать и из женской гордости и упрямства будет пытаться это изменить, что для совместного проживания совсем и неплохо.
— Если тебя утешит, то я ведь тоже, ровно в таком же положение, у меня ведь тоже нет выбора, Веда. Так давай же облегчим участи друг друга, взаимным уважением и поддержкой.
— У тебя ведь тоже, однажды, дотла выгорело сердце. Ты же знаешь как это больно. Ты же знаешь, что это необратимо калечит душу. Зачем заставляешь меня пережить тоже? Зачем так жесток? — тихо спросила она, не открывая глаз и даже не пытаясь удержать слез.
— Мне жаль твою любовь, Веда. Но у меня нет выбора. Ты одна из тысяч мне подошла и теперь только моя. Ты забудешь его очень скоро, обещаю.
— Не хочу забывать. Воспоминания о нем, будут давать мне силы для жизни с тобой. Ради него, ради его благополучия, понимаешь.
— Понимаю, но совсем скоро, воспоминания о нем растворятся как сон, станут тебе не нужны и не важны. Прекратят терзать твою душу. Наш семейный союз, перестанет для тебя быть жертвой и станет благословением, обещаю.
— Не обещай. Полюбить меня, ты не сможешь. Я — не она, — произнесла сухо, обреченно, словно приговор самой себе.
Ты права девочка! Как же ты права!
Кулаки и зубы сжались аж до хруста, сердце заполнилось давящей болью, дыхание замедлилось.
Эта всепоглощающая тоска, отпустит лишь при нашей новой встрече, а до нее еще очень далеко. Ведь выполнить вместе долг перед родом, у нас так и не вышло. Это теперь должен сделать я. Без нее.
Веда вдруг положила свою руку мне на грудь, и я почувствовал ее жар. Она хотела поделиться со мной спокойствием, хоть и сама в нем отчаянно нуждалась, а моя боль таки тронула ее душу, даже несмотря на то, что я сам был источником боли веды, но моя боль отзывалась в ней так же чутко, как и ее боль во мне. Мы уже стали с ней, единым целым даже еще не испив чашу, и не пройдя обряд единения.
Она спасла мою жизнь, а это связывает куда прочнее иной раз, чем семейный союз.
— У душ, наверху, свои задачи и цели, а грусть и тоска близких в этом отвлекают. Думая о ней с тоской, ты посылаешь ей тяжелые энергии. Разве не знаешь об этом? Вспоминай светлое, радостное, посылай ей светлые энергии.
— Я знаю о круговороте энергии в мироздание. Все понимаю, но думать о ней только в свете, не всегда выходит. Мы две половинки одной души, разделенные, на мужскую и женскую. Для сбора большего опыта. Понимаешь? Так, что нет в прямом смысле половины меня, от того и тоска, и пустота.
Рассказал все, как есть, чувствуя, что она поймет, не приревнует и не сочтет бредом и романтической блажью. Просто поймет.
— И все ж, старайся больше склоняться к свету, от того и сам им наполнишься.
— А ты помоги, — я повернул голову Веды к себе и коснулся ее на сей раз мягких губ, нежным поцелуем.
Нет, ну, а что? Женщины же любят пожалеть, исцелит раненое сердце, утешить. Почему бы на этом и не сыграться, на наше общее благо.
Она снова покорно впустила мой зык в свой рот и на сей раз ответила, прикоснувшись к нему своим и оглушив тихим стоном. Он прошиб все мои нервы, все мои клетки, огонь в крови снова разбушевался. Заполняя меня без остатка, казалось, сейчас, я способен даже в своем человеческом облике горы свернуть. Прижал ее к себе, одной рукой, другой ласкал под мягкой пеной уже напряженные соски. Предельно напряженный член, болезненно дергался, требуя столь долгожданного наслаждения. Но нельзя, не сейчас.
