Ольга Гусейнова - От судьбы не спрячешься!

— Не смотри! Сама виновата, зачем скулила?!

Я вскинула на него изумленный взгляд, а потом слезы потекли по моим щекам.

— Да, я сама виновата. Во всем! Всегда!

Заметив, влагу на моем лице, Рене взял меня за руку и мягким рывком притянул к себе, обнимая, закрывая от всего на свете. Его большие широкие ладони легли на мою спину, поглаживая, успокаивая, а я уткнулось ему в грудь. Схватив его за майку, дрожа всем телом, пыталась согреться его теплом. Над моей головой раздался тихий хрипловатый голос.

— Ну все, все, успокойся, девочка моя! Ты ни в чем не виновата, прости меня. Переволновался за тебя вот и сморозил глупость. Тс-с-с-с-с, не плачь, малышка!

Дрожь постепенно прошла, задрав лицо, по-прежнему держась за его футболку обеими руками, заметила, что успокаивая меня, он быстро шарит глазами по густой растительности, выискивая скрытую опасность. Потом, как-будто расслабившись, наткнулся на мой внимательный изучающий взгляд и замер. Казалось, что он меня буквально ест глазами, изучает каждую черточку на моем лице, а потом, словно не удержавшись, впился в мои губы поцелуем. Слишком горячим, слишком напористым и чересчур собственническим поцелуем. Страх смешался с наслаждением, которое я никогда и ни с одним человеческим мужчиной так и не смогла испытать во время тех поцелуев, на которые решалась. Он меня словно пил, захватывая все большую власть надо мной и моим рассудком, делясь своим ароматом и неповторимым вкусом.

Как только его ладонь коснулась моих ягодиц, прижимая к себе плотнее и позволяя вновь ощутить его твердость, я рывком отстранилась от него. В ответ он бешеным пристальным горящим зеленым взглядом смерил всю меня, даже поежилась, а потом быстро смягчился, натолкнувшись на мои опухшие губы и затуманенные сперва страстью, а потом страхом глаза. Я же, придя в себя после этого инцидента, тут же уткнулась взглядом в трупы за его спиной и ужаснулась своему поведению. Боже, тут убийство, трупы, не известно что с Катерсонами и другими нашими спутниками, хотя за них меньше всего беспокоилась, ведь живучие же, заразы, а я тут целуюсь. И чего греха таить, но и страстью впервые в жизни пылаю.

Снова встав между мной и кровавым зрелищем, Рене поднял мое лицо за подбородок, и глухо пообещал:

— Не бойся, девочка, я буду с тобой до конца, не зависимо ни от чего. Даже несмотря на то, что ты такая уязвимая и… смертная!

Заметив мой удивленный взгляд, он усмехнулся и закончил свой монолог, неправильно истолковав мое удивление.

— Ну как там у вас говорят. И в радости, и в горе, и в здравии, и в болезни. До самой смерти…

У меня отвалилась челюсть, и практически выкатились в изумлении глаза. Оглядев окружающую действительность, я задумалась над тем, кто тут сошел с ума. Он или я. Он же раздумывать мне не дал, а мягко подхватив уже привычным жестом под локоток, потащил в джунгли. Я же пыталась осмыслить тот факт, что этот зеленоглазый оборотень клюнул на меня как на смертную и сейчас даже сделал своеобразное предложение руки и сердца. И вот мне было интересно, он это сделал, чтобы отвлечь меня от этого кошмара или он вправду… сказал это!

Но все же главного он добился. Убийство, произошедшее у меня на глазах, немного смялось и отошло на задний план. Я потом подумаю об этом, а сейчас не хочу, потому что тогда воскрешу в памяти картинку событий пятнадцатилетней давности — смерть своих родителей, погибших похожим образом. Сейчас не время для призраков прошлого, иначе маленький сиротливый волчонок снова захочет вылезти наружу и пожаловаться луне на старые обиды и боль потери. А сейчас нельзя, не время, да и некому. А ведь иногда эта боль словно выжигает все изнутри, не давая забыть и заставляя держаться все время настороже. И лишь пассивно наблюдать, как проходит моя жизнь в полном одиночестве. Жизнь веров во много раз длиннее, чем человеческая, но желания, страхи и переживания у нас очень схожи с людскими. И одиночество так же сильно и тяжко гнетет наши души.

Пробежавшись минут пять, мы соединились сначала с одной группой, потом еще с парой веров, а потом и с Катерсонами, рядом с которыми шли их неизменные телохранители Жакру и Жан. Увидев меня, супруги не смогли скрыть облегчения и радости, а Эттель даже расплакалась у меня на плече, чем вызвала слезы и у меня. Я к ним так привязалась за последнее время. Но насладиться встречей нам не дали, все быстрее и нетерпеливее подгоняя. В конце Поль не выдержал и, повернув голову в нашу сторону, холодно сказал:

— Дамы, из-за вас мы не укладываемся в трехдневный план путешествия, а значит, нам снова придется здесь заночевать. Причем, вполне возможно, в горячих объятиях наших преследователей. Мне-то конечно они не сильно помешают, а вот как насчет вас, я не знаю.

После этих слов Катерсоны, уныло собрав всю волю в кулак, ускорились, а я вообще готова была бежать хоть всю ночь. Пробирок осталось только две, и как мне поступать дальше, не знала.

Натолкнувшись взглядом на Джинкса и заметив его внимание, я снова показательно всплеснула руками и округлила рот, неожиданно вспомнив, что его вроде как ранили, а он тут передо мной целехонький расхаживает. Его глаза тут же потеплели, и он, жизнерадостно махнув рукой и бросив короткий взгляд на Рене, пояснил.

— А ничего страшного, доктор, меня только слегка задело. Только пластырь и потребовался.

С трудом сдержав ехидный смешок, нарисовала на лице участие и тревогу, смогла лишь кивнуть, чтобы в голос не рассмеяться над его наивной ложью. В этот момент Жакру, нахмурив черные брови и бросив взгляд на нервничающую Эттель, тоже поспешил с комментарием.

— Ага, меня тоже немного задело. Царапина, не больше, а крови было столько, что доктор Катерсон сильно напугалась. А ведь уже практически все зажило!

Дальше эту тему развивать не стали, стараясь отвлечь людей на другое, но иногда мне казалось, что Поль или другие веры окидывали меня изучающими взглядами. Обедали мы на ходу, останавливаясь лишь для естественных нужд, или перевести дух на пять минут. Затем марафон продолжался. К вечеру мы трое выглядели жалкими мокрыми тряпочками, ведь даже я устало плюхнулась на свой мешок, не в силах двинуться. Катерсоны же, после того как Рене приказал отдыхать на одной миленькой полянке, просто рухнули как подкошенные. Оборотни отдыхать и не собирались. Посовещавшись пару минут, рассредоточились по территории, а некоторые вскоре ушли, на ходу снимая рубашки и оружие. Похоже, скоро волки пойдут охотиться на наших преследователей, чтобы уменьшить их количество.

Есть не было сил, но мы с Эттель сидели рядышком, и она очень тихо вещала мне о том, каким образом они прошли сквозь облаву. Трясясь и с опаской поглядывая на оборотней, она в красках описала, как Жан оторвал головы паре горе-преследователей, неудачно выскочивших перед ними, потом Жакру нес ее всю дорогу на себе, и она могла поклясться, что почувствовала, как в него попало несколько пуль, но он ведет себя как ни в чем ни бывало. Нильс лишь хмуро и вяло смотрел на небольшой костерок, который развел для нас вечно цветущий улыбкой Джинкс. Вскоре вернулся Этьен, неся в руках пару знакомых уже освежеванных тушек, как те, которые мы с таким удовольствием ели вчера, а казалось, целую вечность назад. Нильс еще больше нахмурился и помрачнел, опуская голову все ниже, и я поняла, что он сегодня почувствовал себя старым и беспомощным рядом с этими мужчинами. Ведь он не знал, что они не люди, что сама жизнь заставила их стать такими — беспощадными неутомимыми хищниками.