Юлия Шолох - С привкусом пещерной соли. Том 1
Только в пятницу вечером Наташка вдруг поняла, что неделя закончилась и уже завтра она окажется очень далеко от дома и... очень глубоко.
Последний вечер она потратила на парикмахерскую, подстригла волосы до плеч, подкрасилась в близкий своему натуральному, но более насыщенный шоколадный цвет и сделала легкую завивку, от которой лицо стало выглядеть куда круглее, чем было на самом деле. Зато глаза заиграли куда более ярким голубым цветом и открылась тонкая шея. Взглянув на себя в зеркало, Наташка осталась полностью удовлетворена увиденным. Потом зашла в магазин, где купила одно натуральное мыло и упаковку хозяйственного, а еще шампунь, пачку прокладок, полотенце и, не удержавшись, связку простых толстых свечей. Под землей же темно, верно? Оставалось надеяться, что она попадет в место, где имеются хоть какие-то удобства, иначе сложно представить, какой окажется жизнь в неблагоустроенной пещере, да еще среди кучи немытых, а следовательно, вонючих фанатиков. Вся надежда на их море...
Уже дома, доедая последнюю колбасу и яйца из холодильника, Наташка встретила квартирную хозяйку, которая пришла за квартплатой за три месяца вперед, как они договорились на неделе.
А проводив хозяйку, Наташка оглянулась по сторонам и поняла, что тянуть больше некуда, так или иначе нужно позвонить. Взяла телефон, деревянным пальцем нажала девятку и стала ждать. Трубку как обычно подняла мама.
- Привет, - бодро поздоровалась Наташка.
- Наташа? - слегка удивленно ответила мама, как отвечала каждый раз, когда та звонила, будто взять да позвонить домой - это что-то для человека совершенно неестественное.
- Да, я. Как поживаете?
- Все нормально! Отец здоров. У нас тут Сашка в гостях с сыном...
Ну, все ясно. Любимый сын с любимейшим внуком в гостях, а тут тебя отвлекает дочь, на которой крест поставлен еще в далеком детстве. Где-то на моменте, когда Наташку с двумя друзьями поймали на воровстве из палатки у остановки пива и сигарет.
- Ясно. Привет им передавай.
- Да, да... А ты как? - спохватилась мама. Воспитание прежде всего, да.
- Я жива, здорова и не под следствием.
- Ну и хорошо, и хорошо, - шептала мама, не заметив издевки. Наташка как воочию ее увидала - та стоит, опершись плечом о косяк и заглядывая в гостиную, где играет внук, а Сашка смирно сидит возле отца. Там, в гостиной находится все, что нужно пожилой женщине для счастья, там твоя душа, но твое тело держит телефон, а правила поведения не позволяют прервать разговор. Отключиться должен тот, кто звонит.
- Мама, я звоню, чтобы предупредить. Я уезжаю в отпуск как минимум на месяц. Звонить не смогу, так что не волнуйтесь, я не потерялась. Вернусь - сама сообщу.
- Ага, ладно, - бесцветно, но послушно повторяла мама. Чего-чего, а возложенные на плечи обществом обязанности по воспитанию детей она выполняла терпеливо и тщательно, пусть временами и безо всякого желания.
- Все, пока.
Наташка отключилась раньше, чем скучный голос в очередной раз покажет, как мало она значит для матери. Помнится, в десять лет такой тон доводил до горючих слез в подушку, а в пятнадцать заставлял ночевать у сынка местного судьи, который благодаря мамаше откосил от армии, за что получил от родителей в подарок отдельную квартиру. Сынок отличался редким сквернословием и имел привычку тащить её в постель, как только приспичит, даже если в это время на кухне выпивали его собутыльники. Тогда же равнодушие заставляло лезть в любую, даже самую сумасшедшую заварушку, что заканчивалось очередным приводом в милицию. Как ее только пронесло с детской колонией? Как ни странно, пронесло именно благодаря родителям, которые считали, что должны нести свой 'тяжкий крест' стойко и уверенно, высоко подняв голову. В семнадцать этот голос без сожаления отправил Наташку в одиночестве в большой город. К тому времени они почти год как придерживалась данного себе обещания, что больше ни одна пьяная гамадрила не оставит на ее лице или теле след от удара и уж тем более не заставит делать что-нибудь против ее воли. А для этого нужно всегда уметь себя обеспечивать, чтобы нужды в гамадрилах не возникало. Но это все в прошлом... В прошлом желание привлечь внимание важных тебе людей любым доступным способом. А сейчас мамин голос потерял над ней власть. Потому что то, от чего не может отгородиться тринадцатилетний подросток, легко перекрывается самоконтролем взрослой и самостоятельной женщины.
Должна радоваться, что они вообще есть, думала Наташка, собирая вещи. Что воспитывали, не выпивали, не били и частично оплатили институт.
Многим даже нравится, когда родители не лезут в их жизнь.
Спала она плохо, урывками. Еще бы, впереди еще та авантюра и под большим вопросом, чем она закончится. Может, и правда Наташка увидит их... аквелей, море, первородных. А может - пристукнут где-то в подворотне ради денег, которые она взяла с собой, или просто по какой-то другой неизвестной причине, так что никто никогда и останков ее не найдет.
Однако ни скулеж недоказуемых опасений, ни последовательные, вменяемые доводы холодного рассудка не помешали Наташке с утра отключить воду, электричество, забросить на плечо спортивную сумку, запереть дверь и отправиться к месту сборов.
Собственно, чего ей терять? Да и вряд ли ее исчезновение кого-то расстроит, тем более надолго. Ведь она даже не знаменитость.
Глава 5. Прыжок не в ту сторону
Прибыв по нужному адресу, Наташка обнаружила уходящие за линию горизонта ряды сдающихся в наем складов и транспортных ангаров. К счастью, нужный ангар с номером В-7 оказался практически у остановки. Возле него стояла мерседесовская маршрутка с затемненными стеклами, а возле маршрутки неуверенно переминались с ноги на ногу несколько растерянных людей.
Из ангара, на первый взгляд пустого, вышел Карл, в том же самом джинсовом костюме, но уже не первой свежести, коротко взглянул на часы, оглядел людей, видимо, убедился, что все желающие явились - и сразу пригласил занимать места. Сам тем временем запер ворота. Наверняка ангар сняли на время, и, придя сюда через пару дней, никаких следов арендаторов не найдешь, машинально отметила Наташка, усаживаясь на сидение к окну. Особого смысла в выборе места не было, так как окно оказалось совершенно непрозрачным, в поверхности темного стекла отражалось только ее собственное расплывчатое лицо. Сидение водителя и два передних, оставшиеся незанятыми, также были отрезаны от остального салона толстой непрозрачной перегородкой. Проще говоря, сделано все, чтобы пассажиры не видели, куда их везут.
