Елена Литвиненко - Волчица советника
«Моя!»
Ничья! Своя собственная! Может, немножко Тимарова и чуть-чуть Уголька… Боги, как же вовремя появился вчера брат! Спасибо, Анара, спасибо, Светлые! И спасибо за то, что он не видел произошедшего… Как же стыдно, господи…
От выплаканных слез болела голова, лицо опухло, как у утопленницы. Нехотя я слезла с постели, где просидела весь день, и пошла умываться. Утром я притворилась, что сплю, в обед Тим был занят — не знаю, с графом ли, чтоб его печень гули выели, или еще чем — на брате висела должность кастеляна замка, управляющего имением, личного секретаря Йарры, и дел у него всегда было невпроворот, — но вечером он обязательно заметит набрякшие веки и красные, как у кролика, глаза. И вранье об испорченной блузе уже не пройдет.
Я сунула голову под струю холодной воды, сжала зубы, чувствуя, как от спазма начинает ломить виски и темя, но терпела, дожидаясь, пока ледяной поток вымоет жалость к себе и апатию. Кажется, в дверь постучали, но за шумом бьющей по чугуну ванны воды я не расслышала. Я никого не жду, у Тима есть ключ, а служанки идут Лесом. Тем неожиданнее было вдруг оказаться вздернутой на ноги и с полотенцем на голове.
— Ты что творишь, идиотка?! Мозговой горячки захотелось?
Йарра грубо растирал мне голову, шею, уши. Взвыв, я рванулась прочь и, налетев на бортик ванны, почувствовала, что падаю. Сильная рука обхватила мою талию, помогла принять вертикальное положение и сдернула наконец это треклятое, полностью ослепившее меня полотенце.
— Быстро под одеяло!
Я не заставила себя упрашивать, запрыгнув на кушетку и с головой завернувшись в плед. Боги, что он здесь делает? Какой Темный его принес?
Граф тем временем захлопнул открытые окна, лишив комнату легкого сквозняка, потом поймал в коридоре служанку, велев все бросить и немедленно принести горячего чиару. Вернулся в спальню, подтащил к моей кровати стул с высокой спинкой и уселся на него верхом. Глаза светлые, злые.
— И часто ты полуголой разгуливаешь?
Полуголой — это в брэ.
— Только когда Тима нет, — тихо ответила я, остро чувствуя, что от графа меня отделяют всего пара локтей и тонкая шерсть.
Вернулась служанка, оставила кувшин с травяной настойкой и незаметно исчезла. Йарра плеснул чиар в высокий стакан, протянул мне.
— Пей.
От горячего медового напитка прошибло потом, и я немного спустила плед. Поймала взгляд графа на голом плече и натянула плед обратно.
Йарра смотрел на меня и молчал, только желваки на скулах ходили. Я сидела смирно, опустив ресницы и преувеличенно внимательно разглядывая простыню.
— Я уезжаю на два месяца, — сказал наконец он.
Я едва не подпрыгнула. Два месяца?! Целых два месяца, ура!
— Рада? — заметил Йарра мои вспыхнувшие глаза. — Можешь не отвечать, и так вижу. Надеюсь, за это время ты привыкнешь к своему новому положению.
Никогда я к нему не привыкну!
— Кроме того, переедешь в комнаты рядом с моими.
— Зачем? Мне и здесь…
— Затем, что я так сказал, — отрезал граф. — Сделаешь там ремонт, обставишь по желанию. Все счета — Тимару, за новые платья в том числе. На булавки — пять золотых в месяц.
Я смотрела на Йарру расширенными глазами. Пять! Золотых! В месяц!
А граф, уставившись на мои губы, продолжал:
— Из замка без сопровождения ни шагу, тренировки только в моем зале. И, Лира, я ОЧЕНЬ надеюсь найти тебя здесь, когда вернусь. Упаси тебя Светлые сбежать — в Северной башне запру. Все поняла?
Я кивнула.
— Отлично.
Йарра поднялся, с грохотом отодвинув стул. Остановился у моей постели, протянул руку, предлагая встать. Сглотнув и покрепче захватив плед, я поднялась. Между нами была от силы ладонь, и запах кожаного шипра окутывал, дурманил.
— Посмотри на меня, Лира.
Закусив губу, я подняла ресницы и сразу же опустила; желания графа ясно читались в его глазах, радужка которых отливала темной сталью.
Йарра чуть улыбнулся и поцеловал мое запястье.
— Увидимся в сентябре.
Чтоб вас Темные забрали, Ваше Сиятельство.
Не могу сказать, что эти два месяца были триумфом свободы, но передышка пошла мне на пользу — я наконец-то начала нормально спать и есть, а не через силу давиться едой и просыпаться по пять-шесть раз за ночь. Иногда я даже смеялась — в те минуты, когда забывала о своем «новом положении».
Забывать, впрочем, получалось редко.
Тем летом каждое мое утро начиналось с мысли: «До сентября осталось пятьдесят девять… пятьдесят пять… пятьдесят дней», и я хотела завыть, натянуть на голову одеяло и никогда-никогда не просыпаться. Если бы не Тим…
Боги, если бы не Тим, я бы рехнулась. Это он вытряхивал меня из хандры, точно так же, как из самума боевого транса, это для него я заставляла себя каждое утро вставать с постели, для него пыталась вести привычный образ жизни — я ведь видела, как он волнуется, как боится, что я что-нибудь с собой сотворю. Однажды он застал меня с кинжалом у виска и, кажется, решил, что я хочу порезать себе лицо. Или горло.
— Не смей!
— Отвяжись, мои волосы — что хочу, то и делаю!
— Ты… Стрижешься? — тихо спросил Тим, прислоняясь к стене.
— Нет, в носу ковыряюсь, — огрызнулась я.
— Лира, маленькая моя… Пообещай, поклянись мне, что ты ничего с собой не сделаешь… Я прошу тебя. — Тим отобрал кинжал, обнял меня. — Пожалуйста, Лира, пообещай…
Первые три недели были самыми сложными. Я в буквальном смысле на стену лезла — от злости, от безысходности, от нежелания играть роль — быть! — девкой Йарры. А приходилось. Ко мне зачастили визитеры. Ко мне. Визитеры. Представляете?
Первым, буквально через день после отъезда графа, явился меотский торговец. Имя еще у него было невыговариваемое — Вабилевс-что-то-куда-то. Я как раз из зверинца выходила, вся в соломе, с перьями в волосах и в старой одежде, в которую намертво въелся кислый дух созданий Леса. Вы бы видели лицо Вабилевса, когда один из оруженосцев указал глазами на меня! Но, надо отдать должное, купец быстро пришел в себя и рассыпался в комплиментах. Угу. Как я прекрасна и прочее-прочее. А мне пришлось пригласить его на обед.
— За каким брыгом он явился?!
— Привыкай, — философски сказал Тим, поправив мне стоячий воротник короткой, на пару ладоней ниже бедер, туники. — Теперь просители к тебе косяком пойдут. Ночная кукушка, и все такое… Ай!
— Еще одна такая шуточка, и я тебе зуб выбью.
— Понял, больше не буду, — поднял руки Тимар.
— Лучше скажи, что мне с купцом делать, — проворчала я, пытаясь разобрать колтун в волосах.
— Да ничего, — пожал плечами Тим. — Предупреди, что к делам графа ты отношения не имеешь, но обязательно передашь прошение секретарю. Мне то есть. Подарки бери, если понравятся, от денег отказывайся.
