Времена грёз. Том 2 - Мелисса Альсури
Свадьба
— Ненавижу его, хочу, чтобы он умер.
Сдерживая очередной порыв расплакаться, Уна сгорбилась, сжалась, словно пружинка, и сцепила руки, глядя куда-то в пол. Нормально отдохнуть перед свадьбой она так и не смогла, как бы я ни старалась. Всю последнюю неделю стоило уложить ее спать, как кошмары тревожили и без того уставший разум принцессы. Просыпаясь среди ночи, она жалась ко мне и тихо всхлипывала, дрожа всем телом. Шепчущий, слабый голос слышался мне в темноте, пока я слепо гладила голову девушки в надежде хотя бы на пару часов покоя.
— Может быть, мне стоит попросить снотворное у лекаря?
Предложение было не лишено смысла, и я бы даже согласилась, если бы не успела достаточно хорошо узнать Уну.
— Ты же знаешь, что с твоим состоянием он не даст больше одноразовой дозы?
— Да, но я могу сложить их в тумбочку, за несколько дней накопится нужное количество.
— Я не дам тебе это сделать.
— Ты очень жестока, Сэра.
— Наверное так и есть.
Она громко шмыгнула носом и уткнулась в промокшее плечо моей пижамы. Слёзы обычно кончаются к утру, и, когда в спальню врывается новый день, принцесса уже достаточно вымотана для истерик, переживаний или сопротивления. Распорядители праздника забрасывают ее делами, заботами и вопросами для решения здесь и сейчас, не давая вспоминать о чувствах даже в обед. Так проходит время до самой ночи, пока Уна не достигает постели и, положив голову на подушку, вдруг не осознает, что своими руками приблизила «казнь» еще на сутки.
Переминаясь с ноги на ногу, я поправила упругие завитки светлых локонов у самого лица принцессы и привычным жестом достала платок, убирая собравшиеся в уголках уже накрашенных глаз слёзы. Уна смотрела на меня, полная грусти, сожалений и потаенной надежды, словно я могла ее тотчас поднять на руки и увезти из города, спрятав от всех невзгод.
— Я предлагала тебе уехать. Ты отказалась.
— Меня всё равно найдут, и если не я, то мама…
— Не нашли бы.
— А ты бы осталась со мной? Там, в неизвестности, в чужой стране без денег, среди незнакомцев.
— Нет, но не по той причине, что тебе может показаться. Мой поводок гораздо короче твоего, и ошейник не снять так просто.
Громко шмыгнув, принцесса отвернулась к окну, глядя на разгорающееся за окном лето. По моим меркам, всё еще была весна, но в Целестии зимы короткие, и в первый день пятого лунного месяца во дворе уже припекало солнце. Лучше времени для свадьбы не придумаешь, еще не слишком жарко и уже не холодно — прохладный ветер с моря приятно контрастировал с теплыми лучами. Столица цвела и пахла в предвкушении праздника, в честь такого события все главные улицы усыпали гирляндами, цветами и лентами, почти как в день рождение Авеля. Пускай сестра и не была родной, он достаточно показал ее важность другим — как-никак королевская кровь.
Я бы порадовалась такому вниманию хоть на йоту, если бы мне не предстояло сейчас спрятать небольшой стеклянный пузырек маковой настойки где-то в шикарном ангельском платье невесты. Первый и самый важный свадебный подарок на сегодня. Повертев вещицу в руках, я с сомнением оглядела тугой корсет.
— Найдется место в бра или…
— Даже мне там места нет.
— Тогда… в волосах?
— Легко вылетит, может, на подвязке? Ее можно утянуть.
Опустившись на колени, я помогла Уне поднять подол, чтобы на бледной ножке как можно аккуратнее и крепче подвязать рельефную склянку размером со средний палец.
— Если дергаться не будешь, то я думаю, всё продержится до конца дня.
— Мне хотя бы вздохнуть…
Воспользовавшись моментом, я напоследок поцеловала бедро принцессы, ласково огладив ее кожу ладонью, и отстранилась до того, как Уна успела предупреждающе зашипеть на мою вольность.
За дверьми гардеробной послышался шум, к нам вернулись горничные с новой порцией украшений, длинной фатой из ручного кружева, расшитой, как и платье, мелкими прозрачными камнями, выглядело это так, словно на утреннем солнце переливались капли росы на паутинке. Каждое движение заставляло свет играть на незаметных гранях, превращая ниспадающие складки шлейфа в удивительный водопад, полный крохотных брызг.
Почувствовав, что время на исходе, Уна сделала шаг вперед и, не стесняясь слуг, обняла меня, жадно, отчаянно поцеловав. Я ответила ей почти с той же болью, едва ли для кого-то из присутствующих стали открытием наши отношения, и, как сказал мне в свое время Джер, принцессе простят что угодно, пока ее невинность не будет под вопросом. Для него было ясно как день, что Авель приставил меня к Уне специально, чтобы я приковала всё внимание девушки. Идея звучала странно, но объяснить иначе выборочную слепоту и глухоту короля не получалось, если я еще старалась как-то соблюдать рамки приличий, то Уна порой могла себе позволить открытое кокетство со мной на каком-нибудь официальном приеме или распустить руки в коридоре, полном стражи.
— Принцесса, ваша матушка прибыла во дворец.
Голос горничной звучал глухо и тихо, она бубнила под нос, опустив голову и упершись взглядом в подол своей формы. Уна, услышав о матери, нервно вздрогнула и вцепилась в меня сильнее.
— Не оставляй меня с ней!
— Если она меня выгонит…
Горничная семенящими шагами подошла ближе, нетактично перебив.
— Она просила, чтобы мы предоставили возможность поговорить наедине. Госпожа хочет проверить вашу готовность…
— Она просто хочет меня добить, чтобы даже дернуться не смела!
Поймав трясущиеся в страхе ладони Уны, я убрала их от себя и успокаивающе расцеловала, стараясь пройти каждый бледный пальчик. Мне хотелось ей дать сейчас столько любви и поддержки, что никакие другие слова или действия больше не могли ранить девушку. Была бы моя воля, вовсе разогнала бы весь людоедский балаган под названием «свадьба» и увезла принцессу в далекий замок, став ее личным драконом.
— Уна, я всё еще буду с тобой, даже за дверью.
— Ты точно не уйдешь?
— Точно.
— И будешь слушать?
— Конечно буду.
— Обещай не бросать меня после того, что ты услышишь.
— Обещаю.
Громко шмыгнув носом, Уна судорожно вздохнула и, в последний раз, потянувшись, чмокнула в губы, будто надеясь одолжить толику моей храбрости. Горничные, увидев, что я всё-таки собираюсь уходить, отмерли и, засуетившись, наскоро поправили платье невесты.
Норма Макдоннелл, сестра Адама и внучка Леброна, она не похожа была ни на одного из них, словно наперекор выбрав сероватый оттенок лица и такие же пепельно-русые волосы. Аристократку в ней выдавали только темные брови и отпечатавшийся в коже капризный изгиб губ, отмеченный мелкими морщинами, но в целом
