Александр Бромов - Начало пути
— Малу, это, — герцог постучал ногтем по волнистому ободку, — моя тарелка.
Мишель и Сах Ир, никогда не видевшие таких огромных котов, не сводили с него восхищенных глаз. Еська наверняка оказался сразу забыт, проиграв Малу вчистую. Подумаешь, какая-то крыса, пусть даже и ручная, когда здесь такое чудо!
Таамир, сначала хотевший возмутиться засильем животных (развел здесь зверинец!), передумал. Ухоженный зверь понравился ему своими размерами и нахальными повадками, чем-то напоминая самого Сантилли.
Кот печально посмотрел на герцога и все-таки потянулся за следующим куском, вызвав веселые смешки. Его Светлость вздохнул, выразительно покосился на принца, потом в сторону кухни. Лас закусил губу, нехотя поднял руку и сделал несколько непонятных знаков. От группы девушек, немного помешкав, отделилась одна, та самая, которая танцевала с Шали, и, взяв чистый прибор, быстрым шагом направилась к ним.
Герцог поставил свою тарелку на стул рядом с котом, метнул быстрый взгляд на отца, потом, не глядя, обнял подошедшую девушку за талию, и, притянув к ее себе, усадил на колени. Та разом напряглась и, не говоря ни слова, попыталась безрезультатно расцепить руки герцога.
— Рози, как бы с тобой поговорить наедине? — спросил Санти, задумчиво оглядывая ее.
Она, не поднимая глаз, отрицательно покачала головой.
Все сидящие за столом с недоумением наблюдали за ними.
— Ты такая неприступная крепость, что я даже не знаю, какое осадное орудие надо применить, чтобы взять ее.
— Санти, отпусти ее, — резко приказал Шали.
— Зачем, мы только начали, так Рози? — иронично ответил герцог.
Граф быстро поднялся и начал обходить стол. Санти тоже встал, увлекая девушку за собой. Притянул ее к себе спиной, обняв за талию.
— Рози, ну будь благосклонной, — вкрадчиво попросил он, глядя в упор на Шали.
— Прекрати немедленно! — начал сердиться граф.
— М-м-м, — недовольно протянул герцог, — а то что?
— Отпусти ее, — уже с угрозой повторил Шали.
— Почему? Она мне нравится. Рози, я тебе тоже не безразличен. Разве нет?
Бледная девушка замотала опущенной головой. Мишель растерянно посмотрел сначала на них, потом перевел взгляд на хмурого Таамира, которому тоже не нравилось то, что делает ашурт. Найири придержал за руку отрывшего было рот Рашида. Глядя на них супруги Тальшу тоже не стали вмешиваться. Не просто же так Сантилли это затеял. Но дракон не выдержал, заработав себе начальный авторитет у вернувшегося:
— Ты не находишь, что твое поведение несколько… э… неадекватно, — ядовито поинтересовался он.
Герцог только усмехнулся.
Шали, решительно шагнув вперед, разжал руки Сантилли и забрал у него Рози. Грозно посмотрев напоследок на друга, граф увел девушку, обняв ее за плечи и говоря ей что-то утешительное. Его Светлость невозмутимо упал на стул.
— Малу, ты уже управился? — как ни в чем не бывало спросил он у кота.
— Что это было? Разыграно, конечно, великолепно, но… объясни, будь добр, — попросил Тоньес.
— Вот именно! Но! — неожиданно сердито проговорил Сантилли, — Сколько можно ходить вокруг да около и ждать. А так они мило воркуют. Вот если бы они еще и поцеловались…. Жутко хочется погулять на их свадьбе, пока еще молодой. Шон, балладу "Над облаками" помнишь? — обратился герцог к йёвалли, — Пошли, сыграем влюбленным. Ласти, что сидишь? Стесняться потом будешь, видишь, надо помочь влюбленным.
— Но Рози его не любит, — возразил принц.
— Думаешь? Демоны, вперед, вперед, пока они снова не разбежались, — поторопил их герцог, вставая.
Так это был спектакль? Мишель с удивлением посмотрел на Таамира. Тот, не менее его удивленный, кивнул в ответ. А Найири отметил про себя, что мальчик начал обращаться к дракону за ответами. Молодец, сын. Пока все правильно. Останется пережить эту ночь, и, если дракон не сорвется, можно будет вздохнуть спокойно.
Тем временем трио аристократов устраивалось за инструментами. Герцог, усмехнувшись, включил синтезатор, но оглянуться на султана остерегся, побоявшись все испортить неуместным смехом. Вместо этого он пробежался по струнам гитары, проверяя настройку.
— Цените, для вас принцы играют, — не удержался Шон.
"Если ты ее не пригласишь, — отправил Сантилли мысль графу, — ты мне не друг! Быстро к ней. Для кого мы тут стараемся, дьявол тебя побери!"
Таамир постарался задавить горечь, подступившую к самому горлу. Он знал, как поет ашурт. Думал, что знает.
Звучный сильный голос отразился от потолка и стен и пошел гулять по притихшему залу. Сантилли пел не для сестры, которую вывел на середину зала муж, даже не для Шали и Рози. Он пел для своей любви. Единственной. Настоящей. Все сметающей на своем пути. Все условности и правила, которые установило общество, все преграды. Только для тебя, моя любовь! Все для тебя, моя жизнь! Мое дыхание!
И если я сдамся или отступлюсь, не дай мне погибнуть! Помоги подняться и идти дальше. К своей мечте. И еще дальше. К своей звезде. Не я подарю тебе этот мир. Нет! Ты мне его подаришь. Откроешь все его тайны и секреты. Весь смысл жизни. Не только обладание тобой. Нет. Это так просто.
Как две когда-то разорванные половинки пытаются найти друг друга и слиться вместе, чтобы стать единым целым, так и мы с тобой, все преодолев, понимаем, что мы едины и нам не жить друг без друга.
Моя любовь. Моя жизнь. Мое дыхание. Мне не жить без тебя! Никогда и нигде. Без тебя.
Музыка смолкла, затихнув на последнем аккорде. Лас широко открытыми глазами смотрел на друга. Таамир, до этого хмуро слушавший музыку, поднял глаза на Мишеля. Значит, все только для тебя. Для тебя.
Каждый сделал свои выводы из такой, казалось бы, знакомой старинной баллады о двух влюбленных, положивших свои жизни во имя Любви.
Герцог встал, аккуратно положил гитару на стул и подошел к Шали и Рози. Встал перед ними на колено.
— Милая, видишь этого одинокого мужчину? — серьезно спросил он девушку, — Возьми его в ежовые рукавицы и сделай из него идеального мужа, пока тебя кто-нибудь не опередил, — Сантилли улыбнулся ей, — Ты не можешь мне отказать. Я просто неотразим, когда вот так стою перед тобой на колене, — в зале послышались смешки и девушка начала мило краснеть, — Граф совсем все забросил, — продолжил герцог, — Его дом стал похож на халупу. Слуги распоясались, не следят за порядком. Сам господин стал похож на…, - Сантилли окинул графа оценивающим взглядом, — Совсем опустился. Умирает от любви, не ест, не пьет. Друзей забросил, — пожаловался он Рози, — не ходит с ними по трактирам и кабакам. А так, смотришь, мы к вам в гости будем забегать. Голодные и холодные, а там хозяйка. Радушная, красивая. Накормит, напоит. Покажи всем, на что ты способна, Рози! — и тихо, только для нее добавил, — Рози, больше никто и никогда не будет тебя любить так, как он. Соглашайся, милая, он — твоя половинка!
