Тень и искры - Дженнифер Ли Арментроут
– Мы срежем путь. – Никтос опустил руку на мою талию и крепко сжал. – Наверное, тебе лучше закрыть глаза.
Мои глаза оставались широко распахнуты.
– Почему?..
Я резко вдохнула – деревья впереди исчезли, и земля словно провалилась в туманную бездну.
В горле застрял крик. Сэйон вырвался вперед, низко пригибаясь на черном коне, почти таком же огромном, как Один. Сэйон и его конь исчезли. Я начала вжиматься спиной в Никтоса…
Один прыгнул в туман.
Мгновение ничего не существовало, только туман и ощущение… полета. Я не могла даже дышать в эти секунды невесомости…
Удар Одина при приземлении выбил остатки воздуха из моих легких и отбросил меня назад на твердое тело Первозданного.
На головокружительной скорости мы скакали сквозь пелену итера. Копыта Одина стучали по камням, Никтос держал меня. Я ничего не видела. Ничего, кроме тумана. Но если бы мы сорвались с горы или откуда мы спускались, я не встретила бы падение с закрытыми глазами.
Один прыгнул еще раз, мы вырвались из густого тумана и теперь скакали по серой траве и твердой земле. Рейн и Рахар присоединились к нам и ехали сбоку. Я не сразу поняла, что вижу. Казалось, это Сэйон, и он скакал вдоль стены, где вились слабые клочья тумана.
Я оглянулась на туманную гору. Из непроглядной стены итера вырвались десятки всадников. Никтос отдал приказ, который я не расслышала из-за грохота копыт.
Впереди показались закрытые каменные ворота. На самом верху Вала, где горели факелы, виднелись фигуры гвардейцев, повернувшихся к тому, что находилось за стеной.
Никтос замедлил шаг Одина и остановил его поодаль от группы гвардейцев. Один из них отделился. Прищурившись, я узнала Теона – одного из немногих богов, не присутствовавших, когда раскрылась моя измена. Не сомневалась, что он и его сестра скоро об этом услышат. Или боги подчинятся приказу Никтоса и никому не расскажут о том, чему стали свидетелями?
– В воде что-то есть, – сказал Теон, взяв Одина под уздцы и едва взглянув на меня. – Оно пришло с моря и врезалось в один из наших кораблей с припасами. Разорвало сукина сына надвое.
Выругавшись, Никтос соскочил с коня, повернулся и без слов протянул ко мне руки. Я взялась за них, пораженная, что даже в своей холодной ярости он по-прежнему… внимателен.
– Есть какие-нибудь догадки, что это? – спросил он.
– Пока нет, – ответил Теон.
Никтос сделал шаг и вдруг застыл. В тот же момент в центре моей груди запульсировало тепло. В звездном свете я увидела, как от слабого тумана, стелющегося по земле, поднялись тени. Никтос закрыл глаза, черты его лица стали резче.
– Смерть, – прошептала я.
Он повернул ко мне голову и открыл глаза.
– Ты ее чувствуешь?
Сглотнув, я кивнула.
– Да, чувствую.
На его челюсти дернулась мышца.
– Это ты чувствуешь, как души отделяются от тел.
Теон выругался себе под нос, а я уставилась на Никтоса. Мне не приходило в голову, что как Первозданный Смерти он тоже способен чувствовать смерть.
Как и я.
Похолодев, я отвернулась. На нас скакал Эктор. Он резко остановил лошадь, разогнав туман, и бросил Никтосу черный плащ. Первозданный кивнул в знак благодарности и, повернувшись ко мне, накинул мягкую ткань на мои плечи. Гвардейцы побежали вверх по лестнице на стену. Эктор спешился.
– Ты останешься с Эктором и Рейном, – сказал Никтос и надел капюшон мне на голову.
Вид у богов был не слишком довольный, но я кивнула.
– Оставайся с ними, – приказал Никтос.
Я потянулась к пуговицам плаща, но он опередил меня, быстро застегнул плащ и поймал мой взгляд. Его глаза ярко горели.
– Помни мое предупреждение.
Теон нахмурился, услышав тон Первозданного, но быстрый взгляд Рейна заставил его молчать.
– Я помню, – сказала я.
Никтос еще мгновение удерживал мой взгляд, а затем посмотрел на Рейна и Эктора.
– Позаботьтесь о том, чтобы она осталась жива.
Он вернулся к Одину, взобрался на коня и повернул к гвардейцам. Я проследила, как он на ходу наклонился в седле и подхватил лук и колчан, поданные гвардейцем. Тени прорезали туман. Сэйон, Рахар и Теон последовали за ним. Ворота открылись, и Никтос проскакал в них. За ним проехали только три бога и кто-то еще, как и я, в капюшоне, отделившийся от всадников.
– С ним… все будет хорошо, да? – спросила я, когда ко мне подошел Рейн с растрепанными золотисто-рыжими волосами. – Он выехал в сопровождении всего трех богов? С ними все будет в порядке?
– Думаешь, я правда поверю, что тебя это волнует?
Я посмотрела на него.
– С ним все будет хорошо?
– Он же Первозданный, – ответил бог. – А ты что думаешь?
Я понимала, что он живет и дышит. Следовательно, его можно ранить. А богов можно убить.
– Тебя здесь быть не должно, – заявил Эктор.
– Но я здесь. – Я повернулась к ступеням и пошла вперед, надев воображаемую вуаль. – Что может быть в воде?
Эктор прошел мимо меня и первым ступил на лестницу. Он оглянулся через плечо.
– Ты веришь в чудовищ?
У меня оборвалось сердце.
– Смотря в каких.
Он с ухмылкой отвернулся. Я оглянулась на Рейна, но тот смотрел прямо перед собой. Я быстро последовала за Эктором по лестнице, не позволяя себе думать, насколько высоко мы поднимаемся.
Когда мы почти добрались до верха, Рейн сказал:
– Что бы ты ни делала, пожалуйста, не дай себя убить. Уверен, Никтос придерживает эту честь для себя.
– И не собираюсь, – заявила я.
– Он не убьет ее, – сказал сверху Эктор. – Ведь она несет в себе искру.
Рейн сзади вздохнул, и до меня дошло, что Эктор прав. Никтос не убьет меня. Пока не разберется, что означает эта искра во мне помимо того, что я могу возвращать к жизни мертвых. А когда разберется? Убьет? Возможно, тем самым приговорив царство смертных к быстрой гибели, если Эйос права? Или будет держать взаперти, подальше от тех, кто может мне навредить, и от тех, кому, как он считает, могу навредить я?
Внутри все перевернулось. Я шла вдоль широкой крыши. Вдали не было видно ничего, кроме скалистых холмов и ровной земли. Никтоса или его гвардейцев я не заметила. На повороте стены ускорила шаг, глядя по сторонам. Мы вошли в город – низкие, приземистые строения напомнили склады в Карсодонии. Я шла вперед, скользя взглядом по непримечательным зданиям, пока наконец передо мной не открылся вид на город.
У меня перехватило дыхание. Лифи оказался больше, чем я
