Ловушка разума - Мария Печурина
— Стала некрасивой? — хмыкаю я.
— Не говори глупости, — возражает Рей и присаживается на краешек кровати. Он берет мою костлявую руку с узловатыми пальцами в свою ладонь и осторожно поглаживает. — Для меня ты самая прекрасная.
— Спасибо, — поднимаю руку и провожу по его щеке. Обручальное кольцо соскальзывает с пальца, когда я возвращаю ладонь на живот. — Плохо меня кормите, — улыбаюсь и отмахиваюсь от попытки Рейгана вернуть кольцо мне на палец. — Оставь пока у себя, а то я его потеряю.
— Дурной знак, — шепчет муж, вертя украшение в руке.
— Глупости, — смеюсь над его словами, хотя на душе кошки скребут. — Я же говорю — плохо кормите. Яблоко хочу.
— Какое? — расплывается в улыбке муж. В последние недели я редко что-то просила.
— Небольшое и зеленое… и чтобы обязательно душистое. Принесешь?
— Принесу, — еще один поцелуй в лоб.
— В губы, — прошу вампира. Я уже забыла, каково чувствовать тепло его дыхания на своих устах.
Рейган выполняет мою просьбу, но поцелуй оставляет горький осадок.
Когда за мужем закрывается дверь, я прикрываю глаза, чтобы немного отдохнуть.
* * *
— Что это? — спрашивает меня Роксана, кивая на вазу с яблоками в моих руках.
— Шерри попросила.
— Пойдем. Я заодно проверю ее состояние.
Сквозь приоткрытую дверь спальни виднеется широкая кровать. Моя малышка даже не смотря на кругленький живот кажется совсем крохотной среди множества подушек. Роксана проходит сразу к моей жене, осторожно проверяет пульс. Замечаю, как она начинает хмуриться.
— Шерри? — зовет она, но моя малышка не открывает глаз. — Ее нужно срочно перевести в медицинский корпус.
«Не хочу в это верить. Не хочу!»
* * *
Приборы монотонно пикают и мигаю. Последние дни, а, может, недели наполнены именно этими звуками.
Мне остается только смотреть, ожидая, когда же моя девочка откроет глаза. И с каждой пройденной минутой, шанс, что это вообще произойдет все меньше и меньше.
Я горю в огне. Впервые в жизни ощущаю себя таким беспомощным. Ничего, абсолютно ничего не могу сделать, и это выводит меня из себя. В мыслях я давно разнес здесь все в пух и прах — разбил стекло смотрового окна самым писклявым аппаратом; сорвал с петель дверь; перевернул вверх дном диван. Я устроил бы хаос, в центре которого нетронутыми остались бы мои девочки.
Стоит только приложить ладошку к заметно подросшему животу жены, как тут же получаю ощутимый пинок. Из-за таких ударов на коже любимой раз за разом расцветаю синяки.
— Не делай мамочке больно, — прошу дочку и чувствую, как она затихает, прислушиваясь к моему голосу. — Малышка, ты должна помочь мамочке выжить. — Легкий, едва уловимый толчок в знак согласия.
Я так и не выбрал имя для нашей будущей дочери. На тумбочке у кровати в опустевшей спальне после того, как Шерри перевели в медицинский блок, я нашел список имен. Не знаю, почему моя девочка так и не завела разговор на эту тему. А, может, попросту не успела…
Приборы продолжают монотонно отсчитывать удары сердца любимой. И я до дрожи боюсь, что вместо привычного размеренного писка, услышу длинный сигнал.
* * *
Это тяжело — вынырнуть из темноты. Я плыву в бескрайнем море, где ночное небо сливается с чернеющей водой, и границы земли и неба перемешиваются, сбивают с пути.
А после я вижу золотистый блик глубоко под водой. Ныряю и плыву. Долго, не боясь, что закончится воздух в легких, не боясь утонуть. Золотистый свет становится все ярче и ярче.
И наконец-то я вижу источник этого потрясающего сияния — золотой цветок. С огромными лепестками и тычинками, раскачивающимися из стороны в сторону. Я подплываю ближе и ближе, пока не остается совсем малое расстояние — протяни руку и коснешься яркого золота. Цветок пульсирует, гипнотизируя взгляд. Протягиваю руку, касаюсь сотканных из полупрозрачных лучей лепестков. Свет бежит по моей руке вверх, охватывая все больше и больше моего тела. И я чувствую пульсацию у себя в животе. Что-то рвется наружу, мягко, легонько толкается изнутри. А потом я вижу, как из моего пупка появляется бутон. Он растет, наливается силой, а, раскрыв лепестки, ослепляет меня своим светом.
* * *
Не сразу понимаю, что стоны, которые я слышу, срываются с моих губ.
— Шерри? Шерри, ты меня слышишь? — интересуется у меня Роксана.
— Слышу, — выдыхаю тихо и сжимаю зубы, когда поясницу начинает нестерпимо тянуть.
— Шерри, у тебя начинаются схватки, — информирует меня вампирша.
— Рано, — отвечаю я. — Еще слишком рано!
— Срок уже подошел. Ты пробыла без сознания несколько недель. Дыши, как я учила.
Роксана набирает в легкие воздух, показывая, что я должна делать. Я повторяю, хотя в голове никак не укладываются ее слова. «Несколько недель без сознания? Я же только прикрыла глаза, попросив Рейгана сходить за яблоком».
— Рейган, — шепчу, выдыхая. Снова вспышка боли. Мой крик оглушает даже меня.
— Не трать силы, — командует Роксана. Я едва замечаю, что меня успевают оголить ниже пояса. — Уже скоро. Тужься, когда я скажу.
— Рейган. Позовите его, — прошу, всхлипывая.
Звать мужа и не надо. Он влетает в комнату белый как мел.
— Рей, — протягиваю к нему руку. Он тут же сжимает мои пальчики в своей большой ладони. Сказать, что-то еще я не успеваю. Снова схватка.
— Тужься! Дыши! — эти слова я слышу раз за разом. И только то, что муж рядом, помогает мне держаться в реальности.
— Еще немного, — слышу голос Роксаны. — Вижу головку. Давай, Шерри, еще разок.
В этот раз, сцепив зубы, я даже не кричу. Детский плач, раздавшийся в палате, музыка для моих ушей.
Обессиленно откидываюсь на спину и едва могу шевелиться.
— Девочка, — слышу счастливый голос Роксаны. — Здоровенькая.
На моем лице расплывается улыбка, а потом я начинаю смеяться.
* * *
— Она такая маленькая, — доносится до меня голос мужа. — Я не могу взять ее на руки.
— Рей, — укоризненно произносит Рокси. — Это твоя дочь.
— Дайте, — шепчу я. — Дайте мне ее подержать.
— Вот, кто не боится своего ребенка, — журит вампира Роксана.
Рейган помогает мне удобней устроиться в постели. А потом мне в руки переходит сверток с малюткой. Пухленькие надутые щечки, выпяченные губки вызывают у меня улыбку умиления.
— Ее нужно покормить, — говорит Рокси. — Давай я тебе помогу. Позже мы сцедим молоко. Удивительно, но оно у тебя не пропало.
— Спасибо, — шепчу, не отрывая взгляда от своей малышки, которая с жадностью припадает к моей груди.
— Оставлю вас.
Я смотрю на дочку и не могу насмотреться. Она такая милая, тепленькая, родная. Не
