Апельсиновый вереск. Дорога возврата - Вайолет Девлин
— Не надо, — тихим безэмоциональным голосом проговорила она. Ее губы были искусаны, волосы растрепались, а палантин, скрывающий лицо, давно сполз вниз. — Под маской эрцгерцога прячется Лейн. Он всего лишь хотел помочь нам. И помогал. Не он виноват в смерти Этери, — на последних словах ее голос сорвался. Она резко втянула в себя воздух, выругавшись. — Это я виновата. Мы все. Никто из нас не смог ее защитить. И я… не смогла.
Иэн переглянулся с Кевином, а затем Лейн решительно отбросил маску. Мужчина ждал, что следом придет буря. Неотвратимая и сильная. Но Кевин лишь покачал головой, а Иэн отвернулся, возвращаясь к койке Этери.
— Ави… — прошептал Лейн, положив руку на ее дрожащее плечо.
— Нет, — прервала она его. — Нет…
Всадница сорвалась с места, выбегая из лекарского крыла в коридор.
Авалона
Терять близких всегда больно. Но в этот раз вместо безмерной пустоты и горечи пришла пульсирующая боль. Грудную клетку Авалоны рвало на части. Казалось бы, почему? Этери Фэрнсби должна была занять трон Приморского Королевства. В этом состояло ее предназначение, а Авалона и остальные всадники должны были ей помочь. Все. Ничего больше. Никаких чувств и привязанностей. Однако у всадницы не получилось. Она встретила Этери в тот день, когда была не готова вновь окунуться в прошлое. Вернутся домой. Когда девушка только попала в Ареморику даже не смотря на свой страх перед неизвестностью, она сохраняла преданность и смелость. Это восхищало даже больше, чем факт того, что Этери является королевским отпрыском.
Потом путь в Приморию, посвящение Авалоны в рыцари, назначение ее в личные рыцари Этери… Затем пришла та самая пустота. День, когда все, кому не повезло находиться во дворце, погибли. Мама, отец… Хагалаза бросили в тюрьму, а Этери пропала. Для Авалоны это равнозначно, что потерять ее. Она лелеяла надежду долгие годы, и когда окончательно сдалась, то смогла увидеть ее. Ощутить теплые объятия и незаметный апельсиновый аромат. Этери Фэрнсби изменилась. Превратилась в стойкую непробиваемую женщину. Она стала похожей на Лилит, свою мать. Вот только в Этери сохранилась доброта.
А что теперь? Что теперь от нее осталось?
Авалона бежала, не глядя по сторонам, не разбирая дороги. Хэлла почти не чувствовала холода. Только как ноги в невысоких сапогах утопают в сугробах. Снег хрустел под ногами. Она на удивление хорошо слышала все, что происходит вокруг.
Хрусть. Под ее ногами сломалась веточка, покрывшаяся инеем. Авалона слышала печальную трель птиц, как они шелестят своими крылышками, очищая оперенье. Слышала, как журчит искусственное озеро, к которому ее принесли ноги.
Авалона остановилась у самого берега. Зеркальная гладь отражала светлое чистое небо. Ноги всадницы подкосились, и она рухнула на колени, протянув дрожащие руки к холодной воде. Пальцы скрючились, покраснев от холода. Наклонившись к озеру, Авалона на мгновение увидела свое отражение, а потом оно исчезло, явив ей совсем другого человека. На нее смотрела Этери. Ее волосы были из чистого золота, глаза бесцветные, но не пугающие, а туманные, таинственные. На ее губах блуждала озорная улыбка.
— Нет, — прошептала посиневшими губами Авалона, касаясь призрачного лица Этери. За эти годы Этери стала для нее особенным человеком. Практически сестрой. Она стала частью ее семьи и…
И ее больше нет.
Боль. Она накатывает толчками. Сердце исходит трещинами. Авалона слышит, как хрустят его осыпавшиеся осколки. Холод разливается по всему телу, заставляет кровь застынуть. Она больше не циркулирует в жилах, превратившись в лед. А воздух? Его слишком много. Авалона задыхалась. От безысходности, утраты, скорби.
Всадница сжалась, стараясь подавить накатывающую истерику. Только не слезы. Она не будет плакать. Не снова. В прошлый раз она поклялась себе, что какой бы силы не была причиненная ей боль, она сможет все выдержать.
И вдруг… Отражение в озере прояснилось. Вернулись острые черты лица Авалоны, скорбно поджатые губы и покрасневшая зелень глаз. На ее плечи кто-то набросил белоснежный меховой плащ, который словно заявлял, что теперь, среди льда и снега Авалона наконец-то своя.
А над девушкой стоял Лейн. Всадница была не в силах вынести его теплого сочувствующего взгляда. Лейн остался в светлой рубашке и брюках. Северный ветер, словно почуяв жертву, налетел с новой силой. Однако никакой порыв не способен был сдвинуть Лейна с места. Он опустился на колени, наплевав, что вместе с ней утонет в снегу, и обнял Авалону, прижав ее к своей широкой груди.
В его руках тепло, не смотря на разгар морозов. Авалона повернулась, коснувшись щекой его шеи, и негромко спросила:
— Зачем она это сделала?
На мгновение мужчина прикрыл глаза, а потом улыбнулся, вскинув голову к небу.
— Она думала, что справиться. И справилась.
— Да… — прохрипела Авалона, — но как ценой?
Рубашка Лейна насквозь пропиталась запахом жженых трав. Хэлла сделала глубокий вдох и поняла, что чувствует жар на своих щеках. Из глаз катились крупные слезы. В абсолютной тишине и спокойствии Авалона предавалась горю. Лейн медленно раскачивал ее из стороны в сторону.
Они делили одно горе на двоих. У обоих болела душа и было разбито сердце.
Казалось, прошло несколько мгновений, но на самом деле пролетели часы. Нет, сердце Авалоны не пришло в норму, но оно продолжило, независимо от чувств, качать кровь по венам. Хэлла двигалась механически. Переставляла ноги только потому, что на рефлекторном уровне помнила, как это делается. Рядом шел Лейн. Мужчина молчал, смотрел прямо перед собой, и, казалось, его ничего не тревожило. Но Авалона хорошо видела нервно бьющуюся жилку на шее.
Они вернулись во дворец через главные ворота. Авалона плотнее замотала палантин вокруг лица. Делая очередной шаг, она повторяла себе, что нужно избавиться от эмоций. В лазарете остался Иэн и Кевин, а в гостевых покоях Фейт, которая пока еще ничего не знает. Абсолютно ничего. Авалону уколола легкая зависть и боль при мысли, что ей придется произнести страшные слова вслух.
Этери умерла.
Нет. Всадница помотала головой. Почему же в это так сложно поверить?
Произошедшее на приеме было подобно взрыву. Всадники ровными отрядами пересекали холл. Гостей не было видно совсем. Должно быть, их разогнали по своим комнатам. Авалона замедлила шаг. Рядом со статуей ярой лошади, облокотившись на поднятое копыто, стоял Фонзи Баррад. Он разговаривал с всадником, дьердом одного из отрядов. Увидев Лейна, Баррад быстро свернул разговор и направился в их сторону.
— Ваше Высочество, разрешите доложить, — официальным тоном произнес хьенд. Лейн кивнул, а Фонзи, словно не замечая Авалону рядом с принцем, продолжил. — Сбежавшего преступника схватили. Им оказалась Эсильда Гасперс. Каким-то образом ей удалось
