Алина Борисова - Город над бездной

– Я так не смогу. Я не смогу, Инга. Что же мне делать?

– Да не переживай так. Сейчас же лето. Живи, радуйся. Целое лето впереди. А потом – да просто прими ты уже его таким, какой он есть. И его не мучай, и сама не мучайся. И ошибок моих не повторяй. Ты спрашиваешь меня только о самом плохом. Но ведь было же хорошее! Знаешь, сколько было у нас хорошего? Такого, что ни с кем другим и никогда уже?.. Целая жизнь! Эти пять лет для меня – целая отдельная жизнь, и никогда и ни с кем уже моя жизнь не будет так насыщена и прекрасна.

Мы сидели с ней долго. Очень долго, но я так ничего и не решила. Она что-то рассказывала мне – о полетах среди гор, поездках верхом, путешествиях в другие города, и везде он был с ней – заботливый, внимательный, умный. И я опять ей завидовала и начинала ревновать. И мне вновь начинало хотеться, чтобы все это было со мной. Вот только хочу ли я знать, с каким стуком падает на пол мертвое тело? Хочу ли я отключаться в его объятиях, каждый раз не зная, удастся ли очнуться?

Но зачем заходить так далеко? Разве должность секретарши автоматически делает меня его любовницей? Разве нельзя сохранить дистанцию? Я спросила у Инги. Она не знала. Она никогда не думала об этом. Она просто делала так, как хотел он. Если бы он просил ее умереть – она бы умерла. Но он просил ее жить, и она собиралась выполнить его просьбу.

Но я же не она, твердила я себе, я же не она. У меня другая история. Но все никак не могла уйти от нее, словно была в мире истина, которую она могла бы мне поведать. Наверное, просидели бы и до ночи, но мне надо было идти на курсы, на которые меня один вампир пристроил. Осваивать смежную профессию. Если университет все же придется бросить, должна пригодиться.

После последнего экзамена наши решили отмечать окончание первого курса. Широко, с размахом. А я не пошла. Ну и пусть думают, что зазналась. Мне хватило месяца их любви и года нелюбви. Пока я была одной из них, я не особо их интересовала. Теперь – меня все меньше интересовали они. С сентября у меня будут совсем другие однокурсники. Ну а праздновать… Во-первых, у нас еще почти месяц практика. Ну а во-вторых, вот лично мне – что праздновать-то?

Отстав и «потерявшись», я бродила одна по летним улицам. Светило солнце, было довольно жарко. Мои курсы располагались неподалеку от Городской Управы, в одном из переулков, что сетью оплетали центр города. Путь туда был неблизкий, но автобус ходил исправно… Да только не поехала я на автобусе. Я любила бродить по родному городу пешком и не боялась расстояний. И заблудиться я не боялась тоже. Я вообще не понимала, как это можно – не прийти туда, куда ты изначально задумывал. Всегда нутром чуяла – где оно, то самое «туда».

И вот сейчас неспешно брела улицами и переулками, порой срезая дворами, знакомыми и незнакомыми, безошибочно угадывая по поведению прохожих, где может быть «короткий путь». Будучи ужасно стеснительной с детства, я до сих пор ненавидела обращаться к посторонним людям с вопросами, вроде «а как пройти», «а где находится», «а когда начнется». И научилась находить ответы сама. Я даже «вы сейчас выходите» в переполненном автобусе никогда не спрашивала. Это же видно и так: готовится человек к выходу, или нет – жест, взгляд, движение… Я любила свой город. Я любила бродить по нему, никуда не спеша. Подозреваю, что я любила сам город даже больше, чем людей, что в нем жили. Или мне это кажется сейчас.

Этим странным бесконечным летом, когда моя жизнь, казалось, была подвешена на тончайшей нити прямо над Бездной, и не понять, куда дунет ветер: к людям? К вампирам? Когда мне уже не о чем было говорить с людьми, а все знакомые мне вампиры вызывали безотчетный страх. Когда только каменные стены домов, да асфальт тротуара и остались неизменными. Когда лишь солнце, ласкающее меня с небес, я могла подозревать в бескорыстии. Я любила лишь этот город. Такой красивый и гармоничный. Такой родной и надежный. Такой с детства каждым камушком мой.

Я вышла к Управе. До начала занятий была еще куча времени. И я решительно направилась в парк. Прошла по главной аллее, прямой, как стрела, и оказалась у Большого пруда. Здесь было шумно и многолюдно. Ожидаемо, впрочем. Коляски, велосипеды, пони, люди. Идущую параллельно пруду аллею пересекла, словно оживленную магистраль. Миновала батуты, карусели и детские площадки. Обошла призывно дымящие шатры забегаловок. Старательно глядя под ноги, пересекла широкую зеленую лужайку, сплошь устланную разноцветными покрывалами с загорающими на них людьми. И вышла, наконец, на берег.

Здесь был не слишком-то удобный сход к воде: шаг вниз со склизкой кочки на топкий пятачок, жутко илистое дно, еще и поросшее у берега осокой. Так что купались в этом месте разве что самые ленивые. Для всех же прочих немного левее были сделаны широкие деревянные настилы, спускающиеся к воде ярусами, и ступени, позволявшие зайти в воду по плечи, так и не коснувшись ногами илистого дна. Оттуда до меня доносились веселые крики, шум, плеск. Вся радость жизни, всё солнце лета.

А здесь я стояла сейчас одна, и меня это абсолютно устраивало. Безмолвная водная гладь расстилалась передо мной, и я смотрела на нее, и пыталась понять, что же я чувствую.

В Майский День мне казалось, что никогда в жизни я не смогу уже смотреть на эту воду. Что призраки утонувших мальчишек будут взирать на меня из глубин, сковывая душу ужасом, напоминая о вампирской жестокости и безразличии. Что только под пыткой меня можно будет заставить прикоснуться к этой воде, отравленной страхом неминуемой смерти и гнилостным запахом трупного разложения. Что никогда и ни за что…

Я склонилась к воде, опустила туда ладони и смотрела, как она течет меж них – чистая, спокойная. Разве можно испачкать воду? Все осядет на дно, все вберет в себя склизкий ил. А она все так же будет течь – прозрачная, прохладная, неспешная.

Месяц назад здесь плыли пьяные злобные придурки. Виновата ли в их смерти вода? Виноват ли в их смерти вампир? Должна ли я всю жизнь горевать по тем, кто чуть не перерезал мне горло?

Может быть, они были просто слишком сильно пьяны. Может быть, они просто пошутили. Но воде все равно, а вампир… Что ж, вампиров не выбирают.

Нас всегда учили, что мы – коллектив. Что мы, люди, сильны своим единством и взаимовыручкой. Что попавшему в беду надо помочь, а оступившегося – перевоспитать. Наверное, это правильно, я не спорю.

Но правильно и другое. Неважно, что сделали «они», и кто там в чем виноват. Важно, что сделаешь ты. В тех обстоятельствах, которые тебе предложены. Это моя жизнь, мой город, моя страна. Я никуда не побегу и никого не стану бояться.

Есть история Лизы, она коротка и усыпана лепестками роз. Есть история Инги, и я не знаю, какие цветы подходят для нее, но подозреваю, что не зря все стены в приемной украшают кашпо с комнатными растениями. А есть история Ларисы, и она еще далеко не закончена. И я не готова ее заканчивать, и не побоюсь ее продолжить.