Вечность и Тлен - Алекс Анжело
– Да, верно. Но это лишь пока. Если он пойдёт к порталу, его мощь будет расти. И вся тьма потянется к нему. Вы долго его знаете?
– Лет пятнадцать. – Айвен не могла вспомнить года, когда Самаэль впервые забрёл в её таверну. В памяти остался лишь сезон – поздняя осень и промозглый туман на улицах Аркадиана, который до конца не рассеивался даже днём. Дверь её лавки распахнулась, явив наглого посетителя, который с порога заявил, что она делает ужасное вино. Когда же Айвен, возмущённая грубостью, ответила, что он даже не пробовал, то Самаэль сказал, будто понял по запаху.
Все эти годы она думала, будто он намеренно водил её за нос, преувеличивая и рассказывая всякие лживые сказочки. Теперь же пришло странное, сбивающее с толку осознание: скорее всего, Самаэль никогда ничего не придумывал, а всегда говорил лишь правду.
– Достаточно, чтобы ознакомиться с его пагубными привычками, – будто поняв всё по её взору, заметил Миккель.
– Я плавала с ним на корабле! И это было кульминацией всего! – Айвен закатила глаза, даже не желая вспоминать о тех двух днях. Скосив взгляд на Фародея, по-прежнему лежащего на земле, она не могла вновь не подивиться расцветшим алым ликорисам. Они облепили его тело и продолжали расти там, где кровь бога коснулась земли.
Если до этого момента дэва ещё сомневалась в том, что перед ней сам теневой бог, то ныне прямо перед её глазами происходило чудо, которому иного разумного объяснения не находилось, кроме как признать невозможное.
– Понимаю. Но вы совершенно иначе будете смотреть на него, когда увидите Фародея хоть с маленькой долей силы, которая появится у него вблизи портала.
– Если он пожелает идти к порталу… То, следуя логике ваших слов, когда он станет сильнее, умереть ему будет сложновато. Полагаю, на истощение своего тела ему вновь потребуется много времени.
«А ещё на этом свете есть дэва, которая не даёт ему наложить на себя руки…» – этого Айвен не произнесла вслух. После рассказа Миккеля увиденное в голове Фародея заиграло иными красками.
– Вы правильно заметили… Но Фародей сделает это. Сделает, несмотря на то что вслух будет заявлять об обратном. – Взор Вечного огня вновь обратился к телу на земле. Впервые в его глазах появились какие-то краски и эмоции, помимо скуки и усталости. – Я видел это десятки раз. Страдания Дэвлата не оставляют его равнодушным. – Повисла краткая тишина, прежде чем Миккель заговорил вновь, предостерегая: – Но не смейте обманываться. Насколько бы легенды о богах ни были лживы, они не преукрашивают его сути. Фародей родился из лавы извергающегося вулкана. Он – великий теневой бог. И я бы не был уверен в том, что, когда всё завершится, он не посчитает, что вашим друзьям не место на этом свете и лучше отправить их к истоку Дэвлата. – Миккель устало вздохнул и добавил: – Несмотря на все риски, его помощь в закрытии портала необходима. Только если глава Северного ордена узнает, кто он такой, то пожелает избавиться от угрозы. Или же, наоборот, постарается обернуть всё в свою пользу… Думаю, это кончится плохо для нашего общего дела. Когда имеешь дело с существом, живущим на этом свете много веков, вряд ли стоит рассчитывать, что им получится манипулировать…
– Что вы хотите сказать? – сглотнув, проговорила Айвен, ощущая пронизывающий холод от возникшей догадки.
– Как он вам представился?
– Самаэль.
Миккель Вечный огонь сдержанно кивнул.
– Я считаю, что надо сохранить личность Самаэля в секрете.
– Это невозможно! Он может навредить моим близким, а вы предлагаете сохранить его личность в секрете? – Айвен подалась вперёд, носок её обуви оказался не так далеко от раскалённых углей.
– Как я уже сообщил, для Самаэля закрыть портал крайне важно, – особой интонацией выделил див последнее слово.
В этот миг вспомнились слова самого Фародея и то, с каким безжалостным видом он это сказал: «Чтобы убрать этот треклятый раскол с материка, я сделаю что угодно». Только ныне Айвен поняла, что его золотые глаза блестели от твёрдой решимости убивать. Дэва опустилась обратно на своё место.
– Поэтому… – проговорил Миккель, будто подводя итоги и видя её задумчивое спокойствие. – Ни главу Северного ордена, ни Хранительницу Светлого сердца до этого момента он не тронет. И всё равно… Госпожа Ларак, мы всего лишь отсрочиваем неминуемое. Ваши друзья со временем догадаются сами, так же как и вы. Но чем позже это случится, тем больше пользы будет от Самаэля. Представьте, что ваши руки замёрзли и взяли в руки чашку крайне горячего чая. Первые несколько секунд поверхность кружки согревает ваши ладони, а после начинает обжигать так, что терпеть невозможно, – Миккель убрал старый чайник с огня, наклонился в сторону Айвен, жестом предлагая ей вновь наполнить её жестяную кружку. – Так вот, наша главная задача заключается в том, чтобы вовремя выпустить чашку из рук. До того момента, как она причинит вам боль.
Теперь же, возвращаясь в настоящее – в долгий день, подходящий к своему завершению, и обитель Северного ордена, видимую вдалеке, – Айвен окончательно понимала, что они играли с огнём, так или иначе. Но в глубине души успела засиять слабая надежда, что, возможно, им не стоит идти по столь шаткому пути и есть кто-то другой, способный протянуть им руку помощи. На какие-то секунды свежий горный воздух – или простая усталость – вскружили Айвен голову, заставив поверить в мнимое чудо.
Но жестокий ответ Самаэля, наполненный цинизмом, вернул Ларак обратно на землю.
– Светлая богиня Эсмира не способна никому помочь.
– Почему? Что не так? Она тоже желает умереть, как и ты?
Её вопрос породил на лице Самаэля кривую ухмылку.
– Нет, как раз наоборот. Каждый её день наполнен борьбой за свою жизнь.
Лошадь под Самаэлем стала быстрее перебирать ногами, переходя на тихую рысь. Ларак оставалось лишь смотреть на то, как сверкают его алые волосы в лучах начинающего розоветь солнца, просочившегося через облака.
И вновь промелькнула мысль, уже имевшая под собой твёрдую почву: «Он опасен. Он нечисть как опасен».
Об этом твердили первобытные инстинкты, но разум и логика заявляли об обратном: «Но пока он всё же слаб. По крайней мере, топор в спине способен лишить его сознания. Хотя в обычных ситуациях такое ранение в принципе не оставляет иных путей, как на тот свет».
– Мне хочется верить, что я не пожалею о своём
