Невидимый муж - Анна Снегова
Я была готова к тому, что эту крепость будет не так-то просто взять.
- Ничего не хочу слышать! Я твоя жена, и обещала, что стану матерью твоих детей, так что…
- Фиолин, нет!
Ошарашенная, я молчала.
Столь долго скрываемые эмоции прорвались наружу. Когда он сказал мне эти два простых слова. Его бледное лицо исказилось болью, которую я ощущала, как свою, когда Бьёрн прошёл мимо меня в единственную комнатку этого дома, стараясь на меня не смотреть.
Молчал несколько долгих минут, а потом рывком развернулся и глухо проговорил:
- Ты просто не понимаешь… То, что мне поведал Мерлин… - он запнулся и казалось, с трудом выговорил следующие слова. – Он сказал: «Не родился ещё маг, который сможет тебя вылечить». Ты понимаешь, что это значит, Фиолин? Лекарства нет. Я так и продолжу исчезать понемногу, пока не исчезну совсем. И я не хочу передать свою болезнь будущим детям.
Я сжала пальцы в кулаки. Кажется, этот бой будет самым трудным из всех, что мы уже пережили вместе.
- С чего ты взял, что твоя проблема передастся? Ты сам говорил, что твой отец пил эликсиры невидимости, и это повлияло на ребёнка. Но ты-то так не делаешь! И вообще, дети асов всегда похожи на асов.
Бьёрн никак не отреагировал на мои слова, глядя пустым взглядом в пространство.
Из-за отчаяния я ощутила вдруг прилив сил.
Подошла к нему и вцепилась в плечи. Встала на цыпочки, чтобы посмотреть в глаза. С трудом, но мне удалось заставить его смотреть мне в лицо.
- Посмотри на меня! Ты самый сильный мужчина из всех, что я встречала. Не смей поддаваться слабости! Почему ты сдался? Почему поставил на себе крест, на своей жизни, на нашей жизни? Даже обычному человеку может на голову камень упасть и он умрёт. Или дикий зверь задрать. Или заболеть чем-нибудь… никто не знает, что ждет завтра и сколько отмерила судьба! Может, поэтому мы так стремимся продолжиться в наших детях. Потому что в них частица нас, мы продолжаем ту цепочку, которую сковали наши предки в далёких глубинах тёмных веков. Они потягивают нам руки, чтобы мы взяли их ладони. И передали это рукопожатие дальше. Иначе зачем это всё было? Зачем моя мать брела в горах по колено в снегу, унося меня в себе как можно дальше от мест, где мне могли причинить зло? Зачем умирал Мимир? Зачем переживали испытания твои родители – а я уверена, их было немало?..
Он по-прежнему молчал, а я устало из последних сил говорила:
- Ты помнишь, мы мечтали о большой семье? Я не позволю тебе перестать мечтать. И хоронить себя заживо раньше срока. Ну, что же ты молчишь?..
Бьёрн ответил тихо:
- Я теперь понял, зачем люди женятся. Чтобы рядом был человек, в глазах которого ты лучше и смелее, чем на самом деле. Чтобы ты никогда не забывал, каким хочешь быть.
Его руки сомкнулись на моей талии и прижали так крепко, что у меня вышибло последнее дыхание.
Жадные губы впились горячим поцелуем. Он пил меня, как своё единственное лекарство. Так, словно от нашего поцелуя зависит его жизнь.
И когда бросил меня на постель, а потом придавил всей своей тяжестью, я знала, что на этот раз он не остановится.
…Засыпая у него на груди, я впервые за последнее время не боялась, что меня станут мучать кошмары.
Бьёрн сонно пробормотал, укутывая нас обоих меховым одеялом:
– Признавайся честно, ты решила, что нам срочно нужен ребёнок, чтоб я забыл о хандре и занялся, наконец, делом?
Я вздохнула:
- Ты меня раскусил… Как пойдут пелёнки и бессонные ночи, ты и думать забудешь о всяких глупостях. Видимый или невидимый – уверена, ты будешь идеальным папочкой! Только чересчур переживательным.
Глава 43
Глава 43
Малышка появилась на свет ровно через девять месяцев, у неё были белоснежные волосы асов и голубые, как небеса Таарна, глаза.
К тому времени, как она родилась, Бьёрн больше не появлялся совсем. Он полностью стал невидимым. Наша девочка никогда не видела своего отца.
Эйрин долго не разговаривала. Ей исполнилось уже три, а до сих пор мы не слышали от неё даже «мама». Друид Гордевид, который пришёл по нашей просьбе осмотреть ребёнка, долго чертил разные знаки посохом на земле, которые она с интересом рассматривала. Временами хватала за рукав белого длиннополого одеяния и тыкала пальчиком в какой-нибудь рунный завиток, вопросительно поднимая голубые глазки на старца. Уходя, Гордевид сказал, что это очень умное и не по годам смышлёное дитя, и раз девочка до сих пор не говорит, значит, просто не пришло ещё её время.
Я поцеловала подбежавшую ко мне Эйри в макушку и поправила ленту в её длинной пушистой косе.
- А Бьёрн… он… здесь? – друид огляделся.
У меня сжалось сердце от привычной уже боли. Она поселилась там давно, свернулась клубком, как подколодная змея, и жалила, жалила снова и снова. Хотя временами мне казалось, что я уже наконец-то привыкла, это было не так.
Я сдержанно ответила:
- Мой муж ушёл на охоту. Останьтесь на чай! Мы всегда вам рады.
Старичок весь как-то сник и потух, и тысячи его морщин обозначились резче. Он покачал головой, и тяжело опираясь на посох, поковылял прочь.
Я увела Эйрин в дом.
Как же я боялась таких отлучек Бьёрна! Хотя и старалась не показать виду. Давно научилась различать наполненную им пустоту – и пустоту абсолютную, пустоту одинокую.
И когда он уходил… я каждый раз боялась признаться даже самой себе. Но мне становилось страшно, что он не вернётся.
Но понимала, что такие отлучки ему нужны, чтобы успокоиться.
Бьёрн по-прежнему бесился как зверь, запертый в клетку, и не мог принять, что такой, каким он себя привык видеть – его больше нет. Я не представляла, каково это – перестать видеть собственное отражение в зеркале. Знать, что твоя дочь никогда не узнает, как ты выглядишь. Нари как-то предложила нарисовать портрет, но Бьёрн так разозлился, что она больше не предлагала.
Больше всего меня пугало, что лекарь даже не сможет осмотреть его, если он вдруг заболеет или поранится. А если потеряет сознание на охоте или попадёт под горный обвал? Его даже не смогут найти. Воображение рисовало мне
