Мой любимый деградант - Лидия Орлова
А я тоже не скучала: писала письма Марине и Ясаман. Марине дала полный отчет о том, как я все время отдыхаю, ем и сплю. Заметила, что адепты даже на каникулах так не бездельничают, как я на этой практике. Марина меня за это похвалила. Искренне посочувствовала, когда я пожаловалась на тошноту. И обещала прислать мне по почтовику мятные леденцы, которые помогают от этого неприятного недуга.
А Ясаман я описала все вчерашние события и попросила, если ей не сложно, чтоб она почитала мое письмо вслух для Сафы, мне хотелось, чтоб моя подруга знала, как проходят дни на Горе. Ясаман моя просьба даже не удивила, в ее родных краях ко всем животным относятся с уважением.
К вечеру наша авиона стала первой грузовой моделью летательного аппарата. Только вести ее нужно было на привязи, чтоб она не улетала в сторону. И поднимать ее над землей выше полуметра, было запрещено. Активировалась и отключалась она только вручную. Но артефактор был в восторге от результата и обещал, что Тим получит процент от продаж, если получится грузовую модель усовершенствовать, провести публичные успешные испытания на полигоне, и, самое важное, государственная комиссия включит ее в список рекомендованных для населения.
Тим тоже радовался, даже не сожалел о целом потерянном дне. И вот во вторую ночь практики мы снова с самыми благими намерениями легли спать пораньше. Но разве можно просто спать, когда рядом Тим, а я целый день маялась бездельем?
Но проснулись мы с первыми лучами солнца. Так как я из-за тошноты завтракать перестала вообще, Тим тоже не стал тратить время на еду. Он только выпил кружку воды и заел ее любимой кофейной пастой.
Тим очень быстро собирал все наши вещи и складывал их на авиону. Уложив на самый верх последнюю сумку, он связал весь груз одной веревкой, а второй сделал своеобразный поводок для авионы.
Много времени Тим потратил, собирая меня. Комбинезон, конечно, я надела сама. Но Тим сам стал раскладывать по моим кармашкам все, что он считал необходимым. И каждое свое действие он комментировал:
- Конфетки, их тебе вчера прислала Марина, должны лежать в правом среднем кармане, чтоб легче было их доставать. Складной ножик положим в кармашек на правом бедре. Маскирующие артефакты удобнее брать из кармана на левом предплечье комбинезона. – Тим сразу напомнил мне, как их активировать и что маскировку они держат только тридцать минут. В этот же карман он положил и один артефакт невидимости. Тим даже шарфик сложил и положит мне в один из многочисленных, еще свободных карманов. – Фляжку с водой повесим тебе на пояс, чтоб ты могла попить в любой момент. И, может, положим тебе немного орешек и сухофруктов в карман? Если ты вдруг в пути проголодаешься.
Наконец, все приготовления были завершены, все нужные вещи собраны, а ненужные - сожжены. И мы пошли, как я радостью предвкушала, искать приключения. А то два дня, проведенных нами в палатке, совсем не походили на ту практику, к которой стоило столько готовиться, и которую я тайно от мужа немного боялась.
Мы шли по уже подсохшей земле. Утренняя прохлада хорошему настроению никак не мешала, от тошноты меня спасали мятные конфетки и леденцы. Тим шел рядом, держа меня за руку. Но разговорами я его не отвлекала, он высматривал возможные задания, или опасности. А я держала другой рукой поводок авионы и просто наслаждалась прогулкой на свежем воздухе.
Тим внезапно остановился и стал прислушиваться:
- Что случилось? – Шепотом спросила я.
- Странные звуки оттуда, - махнул Тим рукой в сторону от нашего направления. – Надо пойти и проверить, что там.
- Обычные для природы звуки, - сказала я. А Тим уже шагнул в сторону. – Тим, давай дальше пойдем. Не нравится мне здесь. – Вполне мирное до этого момента место мне показалось недоброжелательным и опасным. Я не хотела никуда сворачивать, по-моему, правильнее было идти по уже выбранному направлению, никуда не отклоняясь.
Тим остановился и, не поднимая на меня голову, спросил:
- Сафира, ты же помнишь, что я руковожу нашей группой. – Я кивнула. Но Тим кивка видеть не мог и, подняв на меня лицо, он безэмоциональным голосом повторил свой вопрос. У меня во рту сразу появился кисловатый неприятный привкус и рот наполнился слюной. Я снова кивнула. – Тогда, подопечная Чарх, идите за мной. – Холодно, как абсолютно чужой человек, сказал он, подчеркнув, что я все лишь подопечная.
И Тим развернулся в нужном себе направлении и пошел вперед, даже не оборачиваясь, чтоб проверить, иду ли я за ним.
Почему стоит Тиму начать вести себя со мной так, как все семикурсники всегда себя ведут с подопечными, мне сразу становится так неприятно? Даже плохо? Неужели я вправду стала изнеженной аристократкой, слабой и слезливой?
Я даже пойти за Тимом не смогла, мне пришлось нагнуться, чтоб сплюнуть вязкую слюну. Но тошнота не проходила, а, наоборот, становилась сильнее, мне пришлось присесть на колени, чтоб не упасть, а Тим не возвращался. Я смогла сама снять фляжку с пояса и сделала глоток, чтоб ополоснуть рот.
В этот момент и вернулся Тим, но не остановился, чтоб помочь мне, а пробежал мимо меня, тихо ругаясь. Я от несправедливости и обиды заплакала. Но вернулся Тим быстро.
- Сафира? Ты плачешь? Потому что тебе плохо? – Тим сыпал вопросами и пытался успокоить меня, поглаживая по спине. – Из-за тошноты? У тебя что-то болит?
- Ты на меня накричал! – Сквозь слезы обвинила я мужа. И, отталкивая его руки, сказала, почему еще не могу успокоиться. – И ушел, бросил меня! И ругался. А мне же плохо.
Тим все-таки исхитрился и обнял меня, прижимая крепко к себе. Даже руки зажал, чтоб я не сопротивлялась. И от бессилия я заплакала еще громче.
Тим долго меня успокаивал и оправдывался. Он говори, что не кричал, потому что кричать привычки вообще не имеет. А на меня тем более не смог бы повысить голос. И не бросал меня, а пошел проверить, что за странные звуки ему слышались. Но как только заметил, что я за ним не последовала, вернулся
