Перворожденный - Татьяна Владимировна Солодкова

Катрина подняла голову.

— Они требовали расправы?

Серые глаза Эрика потемнели.

— О да.

— И вы казнили Нэйтана Фостера на бумаге.

Король смотрел ей прямо в глаза.

— У меня не было выбора. Я уже говорил вам, события в Элее… неоднозначные.

Да, пожалуй, это то самое слово. Катрина почувствовала, как к горлу подступил ком, в глазах защипало, и пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться.

— Он очень ее любил, — сказала зачем-то.

— Знаю. Это его сломало.

Этот тон, эти слова… Впервые за время знакомства с королем она увидела того самого Эрика Финистера, которого знала из воспоминаний Нэйтана. Не тень, не отблеск былого, а того самого парня, сбежавшего из дома в образе простолюдина в поиске справедливости. Увидела человека, а не короля.

Катрина покачала головой с печальной улыбкой.

— Не сломало. Но ранило почти смертельно.

Король не стал спорить.

— До бала два дня, — напомнил он, вновь пряча в себе забытого Фина. — Я очень надеюсь, что Нэйт будет с вами так же откровенен и впредь.

— Он обещал, — ответила Катрина, — и я ему верю.

Нэйтан читал. Все как всегда.

— Привет, — поздоровалась преувеличенно бодро.

Он отложил книгу и встал, подошел к решетке, внимательно вглядываясь в ее лицо.

— Что? — поинтересовался язвительно. — И вправду не боишься меня?

Катрина покачала головой.

— Не думаю.

Нэйт изогнул бровь.

— Не думаешь или не боишься?

— Не думаю, что следует бояться.

Он безразлично пожал плечами.

— И зря.

Нет, она так не считала, но спорить не стала. Побоище все еще стояло перед глазами во всех красках: черного пепла и белого снега.

Катрина протянула руки навстречу.

— Я тебя не боюсь и хочу знать, что было дальше.

Несколько секунд он просто сверлил ее взглядом, будто спрашивая, действительно ли хочет. Потом накрыл ее ладони своими.

Нэйт ожидал, что на него немедленно наденут антимагические браслеты и запрут в камере, если не казнят немедленно. Но ничего из этого не произошло. Да, за ним явились столичные инквизиторы в количестве десяти человек, однако, они лишь переместили его в королевский замок, при этом вежливо попросив не пытаться бежать и не сопротивляться.

Куда ему было бежать?

Но камера не ждала его и в замке. Инквизиторы без споров передали его из рук в руки королевской страже и удалились.

Охрана так же преувеличенно вежливо попросила его следовать за ними. Нэйтан не сопротивлялся и не спорил. С удивлением понял, что его ведут по лестнице вверх — в собственные покои, а не вниз — в подземелье.

«Эрик, Эрик, какой же ты все-таки дурак, хоть и король».

Доставив Нэйта по назначению, стражники оставили его одного, по-прежнему не заковав и даже не заперев дверь. Он мог бы сбежать в любой момент. Защита замка была установлена им собственноручно, и ничего бы не помешало переместиться куда угодно прямо отсюда без каких-либо препятствий.

Вот только перемещаться было решительно некуда. С пятнадцати лет Нэйт был один, не был связан ни отношениями, ни обязательствами и считал себя свободным, а вовсе не одиноким. Сейчас же свобода была пустым звуком. Идти было не к кому, бежать в никуда, спасая всего лишь собственную жизнь, не имело смысла. Вообще ничего не имело больше смысла.

Поэтому он просто взял стул, поставил его посреди комнаты и сел в ожидании, когда король почтит его своим присутствием. В том, что это произойдет в скором времени, можно было не сомневаться.

Эрик появился в комнате ровно через такой промежуток времени, которого хватило страже, чтобы доложить королю о том, что приказ выполнен, а ему самому дойти сюда.

Эрик был бледен и взволнован, губы сжаты в прямую линию.

Он зашел, прикрыл за собой дверь и замер возле нее, не решаясь ни сказать что-либо, ни пройти дальше.

Молчание затягивалось.

— Почему я здесь? — Нэйт нарушил его первым.

— Это твои комнаты.

— А это твое королевство, — Нэйтан говорил негромко, но каждое его слово было пропитано ядом. — А я только что испепелил немаленькую часть его населения. Так что будь королем, казни преступника — и дело с концом.

— Нэйт, — попросил Эрик с мукой в голосе.

— Прекратить говорить тебе правду? — холодно уточнил Нэйт. — Разве не для этого ты просил меня стать Придворным магом? Так вот, как бывший Придворный маг я говорю тебе правду: у тебя нет выбора. Я — преступник, ты — король. Устроив мне публичную казнь, ты, во-первых, — он поднял руку и принялся загибать пальцы, — умаслишь Инквизицию, во-вторых, — следующий палец, — поднимешь свой авторитет среди аренорцев и докажешь, что суров, но справедлив, — еще палец, — в-третьих, ты обезопасишь свое королевство и своих подданных в будущем.

Их взгляды схлестнулись. Эрик все так же стоял у дверей, но был полон решимости и глаз не отводил. Нэйт отвел свои первым — не хотел, чтобы друг прочел в них боль и отчаяние, от которых, казалось, плавились кости.

— Скажи мне, что убил их неосознанно, — серьезно попросил Финистер, — что дар вырвался из-под контроля и ты не смог его удержать.

Нэйт невесело усмехнулся.

— Говорю. Что дальше? У тебя по-прежнему нет выбора.

Эрик вздохнул с облегчением, наконец решился, прошел в комнату, взял стул, сел напротив — еще лучше, как на допросе.

— У меня есть выбор, — сообщил. — Ты себя не контролировал.

Не контролировал — это правда, но правдой было и то, что он не пытался себя контролировать. Дар рванулся наружу, ломая все щиты и барьеры, но ему никто не препятствовал.

Эрик смотрел на него сочувствующе. Это было невыносимо.

— Нэйт, мне так жаль Лиссану и…

Нет, вот это было невыносимо по-настоящему.

— А мне не жаль, —