Лорен Донер - Его замечательная, мурлыкающая пара
Шеннон старалась игнорировать захватывающий страх, от которого она испытывала непреодолимое желание бежать.
Ей никогда прежде не приходилось, сталкиваться с такими сильными инстинктами и Шеннон догадывалась, что ответственность за это непосредственно возложена на широкие плечи сексуального хитреца, который привел ее в свое логово.
Ее кровь, возможно, и была разбавлена геном оборотня, но боязнь собак, вервольфов в особенности, казалось, укоренилась в ее ДНК.
В ту секунду, когда Антон коснулся дверной ручки, ей пришлось побороть панику, которая ударила достаточно сильно, чтобы дышать стало невозможно.
— Всё хорошо?
— Что со мной не так?
Он развернулся, отпустил руку, и в следующее мгновение Шеннон ахнула, когда большие, сильные руки обхватили её талию, и ноги оторвались от земли.
Ее спина мягко ударилась о стену рядом с дверью, когда он разворачивал их, практически прижав ее к своему телу. Он поднял Шеннон выше к своей груди так, что их глаза оказались на одном уровне.
— Держись за меня, — приказал он.
Она не сопротивлялась, так как ее руки и ноги обвились вокруг него быстрее, чем она успела подумать. Это помогло, но не сильно.
Широко распахнутыми глазами она уставилась на него, и тихое рычание вырвалось из глубины его горла. Дрожь пробежала по ее позвоночнику, и слабое шипение слетело с ее полураскрытых губ. В то же время, Шеннон поняла, что ее ногти впились в его рубашку, где руки скользнули под куртку.
— Полегче с коготками, котенок. Я держу тебя и то, что ты испытываешь — нормально. Запах стаи здесь очень силен. Ты можешь не понимать, что чуешь его, но, разумеется, ты можешь это делать. Видела бы ты сейчас свои глаза — Он уставился в них. — Черт.
Тревога охватила ее.
— Мои глаза? Что с ними не так?
Антон внимательно вглядывался в ее глаза, а потом мягко зарычал.
— Может твое тело и не может обращаться, но глаза немного меняются. Сейчас у тебя кошачьи глаза, ярко-голубого оттенка с экзотическими желтоватыми крапинками, и они самые прекрасные, которые я когда — либо видел.
Она посмотрела через плечо, ища зеркальную поверхность, но ничего не нашла.
Шеннон вернула взгляд, к его темным впечатляющим глазам оборотня, которые, казалось, стали почти черными.
— Твои глаза, — прошептала Шеннон.
— Да, — прочистил горло, Антон. — Голос тоже изменится на более глубокий.
Она не нуждалась в этом напоминании, потому что уже дрожала от его терпкого, слегка изменившегося голоса.
— Почему?
— Тебе страшно, но для меня это кое-что другое.
— Что?
— Я хочу трахнуть тебя, так сильно, что это причиняет боль. — Тихо прорычал Антон.
Словно онемев, Шеннон изумлённо уставилась на него, не ожидая услышать подобных слов. Антон закрыл глаза, и наклонил голову, обнажая горло для неё. Шеннон вновь обрела голос.
— Ты предлагаешь прелюдию? Помню, ты рассказывал, что произойдет, если понюхать твою шею. Не думаю…
— Если ты потрешься носом о мою шею, то я порву твою одежду в клочья и возьму тебя прямо здесь. Я пытаюсь контролировать своего волка, а ты ни как не помогаешь.
— Поставь меня на землю.
Более громкое рычание завибрировало в груди Антона, прижатой вплотную к ее груди.
— Не борись со мной. Если продолжишь так делать и тебя трахнут в прямом смысле этого слова.
Она замерла, затаив дыхание и внимательно наблюдая за его непроницаемым выражением лица.
Челюсти Антона сжались, желваки заходили на скулах, а потом его полные губы приоткрылись, когда он сделал глубокий вдох, теснее прижимаясь к груди Шеннон. Шеннон была шокирована, когда её соски затвердели в ответ на прикосновение, и звук, которого она никогда раньше не слышала, вырвался из нее.
Антон резко повернул голову к ней, смотря удивлённым, тлеющим взглядом.
— Ты мурлыкаешь.
— Я нет, — отрицала она, несмотря на мягкий шум, что издавала, напоминающий именно это.
— Ты…
Задняя дверь рядом с ними неожиданно распахнулась, и из бара выскочила высокая женщина, без умолка ругаясь, прерывая Антона на полуслове.
Глаза Шеннон расширились с ошеломляющей тревогой, когда она поняла, что красные пятна на белой рубашке и обтягивающих джинсах, надетых на женщине, не что иное как свежая кровь. Которой также были покрыты руки женщины.
— Что случилось, Гленда? — прорычал Антон.
Женщина развернулась, вздрогнула, потом нагнулась, потянувшись за шлангом, прикрепленным к стене здания.
— Эти глупые щенки ввязались в драку, пытаясь строить из себя крутых парней перед сучками. До этих дней еще далеко, но уже набирает обороты сезон спаривания. — Ее темный взгляд переместился на Шеннон и брови взметнулись. — Вау, это та сучка с севера? Я думала, что она не приедет до вечера.
Включилась вода.
— Хм… — замешкался, Антон.
Мускулистая, по меньшей мере, ростом шесть футов, женщина рассмеялась.
— Кого тут с кем скрещивают? Она крошечная. Она из вида Чихуахуа или что-то типа этого? Это оскорбительно, что стая послала это, чтобы проверить тебя. Должно быть, они совсем в отчаянье, что решили соединиться с сильной породой. Ты собираешься сломать ее прежде, чем забава начнется.
— Твою мать, — прорычал Антон. — Внутри кто-нибудь пострадал?
Гленда окатила руки водой из шланга, чтобы смыть кровь.
— Не-а. Мы прервали их до того, как все зашло слишком далеко. Вон заставляет их заплатить за все, что они разрушили. Они сломали пять столов, и оставили довольно-таки большую вмятину на стене, но немного гипсокартона и краски это исправит.
Шеннон уставилась на устрашающего вида женщину. Плотные мышцы перетягивали ее руки, когда она выключила шланг и выпрямилась.
На каждом её плече красовались татуировки, а также их можно было рассмотреть, где глубокий вырез топа опускался между грудей.
Шеннон не сомневалась, что она впервые видит женщину — оборотня и, если они все похожи на эту, то могут оказаться, чертовски порочны.
— Проклятье. Они знают, что я не терплю подобное дерьмо в своем баре.
— Я говорила им, Антон. — Взгляд тёмных глаз вновь остановился на Шеннон, и женщина подошла ближе. — Хочешь, чтобы я избавилась от этой коротышки? — губы расплылись в холодной улыбке. — Послать сообщение, что мы оскорблены тем, что они считают своим самым лучшим?
Тело Антона напряглось.
— Отвали сейчас же, Гленда.
Женщина застыла, а потом сделала странное лицо, ее нос хрустнул, и рычание вырвалось из полураскрытых губ. Чистый гнев изменил черты ее лица.
— Пума. Свежая кровь на мне от драки сначала заглушила ее запах.
