Вероника Мелан - Дрейк
Значит, так тому и быть. Теперь многое поменяется. Очень многое.
Я вдруг громко и хрипло рассмеялась, напугав проходящих мимо туристов.
А ведь как хорошо начинался день!
Все было обычно, понятно и привычно. Офис, разговаривающая по телефону директриса, уехавшая куда-то по делам заведующая, уткнувшаяся в мобильник Таня. А потом, черт бы ее дернул, радуясь отсутствию начальства, ко мне повернулась Ленка…
– Динка! Я таких новых обоев на рабочий стол накачала. Закачаешься!
Ее энтузиазм заражал.
– Да что ты? Покажи! – я подлетела к ее столу.
– Смотри! Города мира! – она быстро перелистывала отличного качества изображения. В несколько из них я влюбилась с первого взгляда. – Переписать тебе?
– Конечно! – я уже даже выбрала, какое именно поставлю себе на заставку. Давно пора было сменить этот скучный зеленый листочек с каплями, снятый крупный планом. Листочек был приклеен к рабочему столу еще с тех времен, как я первый раз включила служебный компьютер. А города я любила.
– Держи!
Картинки уже перекочевали на личную Ленкину флешку.
– Спасибо!
Тут же переписав приобретенное «богатство» на жесткий диск, я вернула флешку и принялась искать то изображение, которое уже приглядела. Через секунду оно было найдено и закреплено на рабочем столе.
Я удовлетворенно откинулась на стуле: красота-то какая! Красивая просторная площадь – сразу видно, что старинная, – высокие остроконечные башни, серые, желтые, бежевые домики, прилипшие друг к другу.
– Лен! – позвала я подругу. – А вот это где?
Места, к сожалению, подписаны не были. Я повернула к подруге монитор.
– Не знаю… – отозвалась коллега. – Наверное, где-то в Европе. Я там точно не была.
Она хихикнула.
* * *А вот я теперь была.
И мне было не смешно.
Я стояла на точно той самой площади с новой заставки на моем рабочем столе. А все потому, что на обеденном перерыве решила еще раз полюбоваться понравившейся картинкой и царившей там атмосферой. И долго разглядывала детали, представляла, каково было бы пройтись по тем булыжникам, как мог бы пахнуть воздух.
Стоило бы задуматься… уж после того случая с парком-то точно. Но я почему-то забыла и все глубже уходила в фантазии, в ощущения. Очень нравилось представлять на своем лице солнце и знать, что не нужно сегодня идти в офис. Что это – мои каникулы где-то там, далеко.
Что ж, каникулы я себе обеспечила. Точно.
Как произошел сам «переход», как и в случае с той ночью, я не заметила. Просто представляла, что стою там, среди туристов и нежусь на солнце. А потом выяснилось, что я и стою там, среди туристов и нежусь на солнце.
Нежилась я, правда, недолго. До того самого момента, пока не пришло осознание случившегося, после чего солнце вдруг радовать, почему-то, перестало.
И стало холодно, несмотря на раннюю осень. Внутри холодно. И не страшно даже, а как-то пусто. Жизнь вдруг переломилась. Я поняла это, ощутила, прочувствовала каждой клеткой. В одну минуту для меня изменилось все, в то время как для гуляющих мимо сотен людей – ничего.
И от этого было ни радостно, ни обидно. А только непривычно холодно. Видимо, так для меня легли карты, и нужно было просто это принять.
И еще нужно научиться что-то с этим делать, как-то контролировать свои странные открывшиеся способности.
Я тяжело вздохнула и снова посмотрела на солнце.
А все-таки здесь красиво.
Больше всего я переживала за то, что исчезла прямо из офиса. Одно дело – раствориться из собственной постели, где никто тебя не будет искать в полночь, если только не какая-нибудь критическая ситуация.
А из офиса? Прямо на глазах у других людей? Плохо.
Я не тешила себя мыслью, что тело мое так и осталось сидеть на стуле, а остекленевшие глаза смотрят в экран. Отчего-то я знала, что это не так. Если я сейчас была здесь, то, значит, была здесь всей своей сущностью: разумом, клетками, мышцами и кожей.
Откуда пришло знание, я вопросом не задавалась.
А раздумывала лишь над тем, много ли переполоха случилось из-за моего внезапного исчезновения?
Оказалось, не много.
Представить себя сидящей в кабинете перед компьютером не составило труда: слишком хорошо я там знала каждую деталь. А посему вокруг меня вскоре послышалось настоящее жужжание системных блоков и голоса девчонок.
Стоило мне ощутить деревянную поверхность стола под пальцами, как я открыла глаза.
Сидевшая к тому моменту ко мне спиной Лена тут же повернулась.
– Динка! Где ты была? Я хотела на обед с тобой вместе в кафе сходить, а ты взяла и пропала.
Я медленно осмотрела остальных: никаких признаков паники или непонимания. Все сидели ко мне либо боком, либо спиной и никакого внимания не обращали.
Из груди вырвался облегченный вздох.
Лена продолжала возмущаться:
– Ни сумку ты с собой не взяла, ни плаща! Куда ты ходила-то? И как прошла мимо так, что я не заметила?
Рот разлепить было сложно. Тем не менее, чувствовала я себя спокойно. Сердце билось тяжело, но равномерно. Вот только лицо было бледным, так мне казалось.
– Я подышать выходила, Лен. Что-то не очень хорошо себя почувствовала.
– Так ты и выглядишь, как привидение, – кивнула та. – Нет, чтобы сказать! До аптеки бы дошли, чего сбежала-то без слов? Завтра вместе на обед сходим.
Я кивнула.
Уставилась на монитор, который теперь почему-то казался незнакомым. Каким-то чужим. Взгляд упал на картинку старинной площади. Медленно, стараясь унять дрожь в руках, я первым делом сменила заставку на рабочем столе. Обратно на зеленый листок, покрытый росой.
И собрав все внутренние резервы, молчаливая, словно статуя, каким-то образом продержалась в офисе до вечера.
* * *Мама читала книгу, сидя на диване. В квартире было тихо, тикали часы, молчал телевизор. Я осторожно подошла и уселась рядом в кресло.
– Мам?
– М-м-м…
– А я когда-нибудь была странной?
Мать отложила книгу и посмотрела на меня серыми проницательными глазами. Лицо ее и в пятьдесят один год не потеряло привлекательности, а в русых волосах почти не просвечивала седина. Она была не полной, но и не худой, хорошо сложенной женщиной. И в кого только я уродилась такой пышной? Наверное, в отца, которого совсем не помнила. Он ушел рано – разбился на машине. Мне не было и двух.
– Не пойму тебя, Дин, ты о чем?
– Может быть, когда я была маленькой, за мной водились какие-нибудь странности, которых не было у других?
Мама на мгновенье задумалась. Потом улыбнулась: немного удивленно, немного растерянно.
– Ну-у-у-у… Икала ты по ночам часто. И если чихала, то много раз подряд, не как обычные дети. И разговаривать очень быстро начала, не в пример другим.
