Александра Лисина - Не выходите замуж на спор
— Хелька, не спи, — толкнул меня в бок Василек, когда я склонила голову ему на плечо и на секундочку все же прикрыла глаза. — У Ульки еще сегодня зачет по обитателям кладбища.
— Да пусть отдохнет, — неожиданно вмешался Мартин, участливо погладив меня по голове. — У нее была трудная ночь. И вечер тоже. И утро… а на мертвологию нам к полуночи, поэтому время еще есть.
— Мы все устали, — согласилась добросердечная баньши, ради которой вся группа согласилась сегодня отказаться от законного сна. Из всех нас мертвология была доступна только ей, но мы уже давно привыкли не разделяться. Да и она, растяпа, меньше ошибок с перепугу наделает, если будет знать, что мы прикроем. — Я бы тоже передохнула до вечера.
Оборотень посмотрел на нее и фальшиво вздохнул.
— И правда, чего это я… давай, я передам господину Эсси, что ты не придешь на левитацию?
Улька посмотрела на него, как на врага, и даже отсела за соседний столик, чтобы выразить всю глубину своего возмущения. Василек с готовностью оскалился, демонстрируя, как быстро у него испортился характер, а сидящий на краю обеденного стола и болтающий в воздухе копытцами Шмуль негромко сказал:
— Хель, так что насчет книги? Если нужно, я добуду.
Его разбойничья физиономия на этот раз была непривычно серьезна, а сиреневые крылья беспокойно подрагивали, словно фей очень хотел, но не мог взлететь.
«Совесть, что ли, замучила?» — подумала я, уже прикидывая про себя, как это можно использовать.
— Без меня ты не пойдешь, — как всегда неожиданно встрепенулся ангел и пристально посмотрел на фея. — Один не справишься. Гарантирую.
Мы также внимательно посмотрели на Мартина и одинаково посмурнели. У нашего ангела был еще один полезный дар — он очень точно предчувствовал беду. И если наш золотоволосый мальчик сказал, что в одиночку Шмуль попадется, значит, так оно и будет.
— Марти, ты уверен? — беспокойно заерзал оборотень, хмуро зыркнув на пробежавших мимо двух смешливых нимф. Те хихикнули при виде него, испуганно зажали ладошками рты при виде меня и тут же умчались, что‑то тревожно щебеча на своем птичьем языке.
Нашу группу в УННУН хорошо знали. И старались обходить стороной. Вернее, обходили в основном меня и иногда — Шмуля, когда тот был не в настроении. Но сегодня оборотень закрыл меня широкой спиной, сама я умышленно не высовывалась, поэтому мимо нашего столика народ перемещался гораздо свободнее, чем обычно, и менее расторопно.
— Что делать будем, Хель? — выжидательно посмотрел на меня оракул, когда поблизости не осталось ни одной живой души. — Если ты говоришь, что книга хорошая — надо брать. Она наверняка денег стоит.
Я задумалась.
Вообще‑то сборник было бы неплохо прибрать для себя — толковая вещь. И крайне редкая. У маменьки когда‑то был один экземпляр, но неполный. А потом его и вовсе спалили, по неосторожности обработав каким‑то очищающим заклинанием… хм. Ну, как спалили… я же и сожгла по малолетству, когда без спросу вскрыла ее тайник. Зато еще тогда, в детстве, потирая ноющую задницу, я твердо усвоила, что проклятия всегда в цене. И вообще, у них и благословений сходная основа, так что, если я смогу понять одно, то, может, и мой дар, наконец, начнет срабатывать как положено?
— Хель? — нетерпеливо подпрыгнул на столе фей. — Так что ты скажешь? Брать книгу‑то или нет?
— Без меня ты никуда не пойдешь, — так же уверенно заявил Мартин, в кои‑то веки решив настаивать. Молодец. Поначалу его на каждое «дело» надо было волоком тащить — привитые с детства догмы: не убий, не укради… испортили его безвозвратно. Но за три года плотного соседства с нами он начал потихоньку оттаивать. И сообразил, что ради друзей можно иногда поступиться принципами, прекратив призывать нас покаяться после каждого мелкого грешка.
— Пока рисковать не будем, — приняла решение я, когда вопросительные взгляды обратились в мою сторону. — Одного Шмуля отпускать нельзя. Мартин ему в случае чего не помощник. Да и Улька, пока не сдаст все зачеты, в качестве прикрытия бесполезна. Но, Зырян, на всякий случай обрати внимание на свои сны и запоминай, будь добр, что увидишь. Закрытые секции — плохо изученные помещения, там даже чутье Васьки способно дать сбой, да и ловушек может быть понатыкано столько, что спалимся, не успев зайти. С этим нельзя торопиться. Надо думать, смотреть и планировать…
На левитации, как всегда, оказалось скучно — новая дисциплина началась всего две недели назад, так что пока нас только пичкали зубодробительными формулами и напрочь не подпускали к практике.
Меня, как и Шмуля, левитация вообще не интересовала — летать мы могли и без нее. Мартину с Васькой она тоже была без надобности — к магии и ее аналогам наши ангел с оборотнем приспособлены не были. Улька и вовсе побаивалась высоты, а тяжеловесному оракулу, проходящему в некоторые двери только боком, летать было просто не суждено.
Тем не менее, какая‑то добрая душа включила эти занятия в расписание для нашей группы, и вот мы уже две недели отчаянно скучали, тщетно пытаясь понять, как управлять воздушными потоками, не имея крыльев, и, главное, как сдавать зачет, если в УННУНе и его окрестностях магия не работала. Господин Эсси, правда, утверждал, обратное. И уверял нас, что левитация — совершенно особый вид магии, который, хоть и с оговорками, действовал даже здесь. Но мне было скучно на его занятиях… а сегодня я, к тому же, зверски хотела спать, поэтому даже не пыталась во что‑то вникнуть.
— Хель, хватит дрыхнуть, — толкнул меня под локоть Василек, когда я под монотонный голос стоящего у доски гоблина снова начала клевать носом. — А то на реферат нарвешься.
Это да: гоблины — создания злопамятные.
Я торопливо протерла глаза и сделала вид, что не лежу на столе, а просто внимательно вчитываюсь в конспекты. Ну их, эти рефераты… вместе с зачетами и сессиями. Экзамены для меня — как эшафот для бессмертного. Убить не убьет, но по шее бьет больно. Третий год я с ними мучаюсь и всякий раз сдаю лишь с десятой попытки. А иногда получаю отметку в личном деле только после того, как испытаю на преподавателе врожденные способности суккуба.
Жаль, что на гоблинов они практически не действуют. И еще больше жаль, что директриса раздала остальным мужчинам — преподавателям защитные амулеты. Конечно, порой хватало даже простенькой симпатии, чтобы слегка подтянуть оценку до тройки. Но даже тут мне чаще всего не везло: большинство учителей в универе, как назло, были женского пола.
— Хель, да не спи же ты! — снова шикнул оборотень, когда увидел, что я опять сижу с безразличным взглядом и пялюсь в никуда. — У нас три часа еще будет на отсыпание! Потерпи, а?!
