Наталья Павлищева - Тезей и Ариадна. Нить любви
Верховная жрица Кносса снова стояла, глядя вдаль в сторону Тиры. Не спалось, не было спокойствия. Что-то подсказывало, что на Тире не все благополучно. Вообще-то, жрецы Тиры, как и сам остров, были костью в горле жрецов и знати Крита. Дружба дружбой (между знатными семействами Кносса и Тиры было немало родственных связей), но когда дело доходит до выгоды и влияния, даже родственные узы не спасут.
Тира богата, слишком богата, по мнению Кносса. И тирянские жрицы тоже слишком богаты. А нужно-то им всего лишь делать непроницаемый вид и твердить, что земля Тиры дрожит потому, что боги гневаются и требуют обильных даров.
Гекала, как называли Верховную жрицу в обычной жизни до того, как она вообще стала жрицей, могла бы сама стать Верховной жрицей Тиры, как Тирена, но выбрала Крит. Выбрала из-за нынешнего Миноса. Раньше не жалела об этом, ведь Крит богат и считается центром, в то время как Тира почти выселки. Тира не богаче Крита, но всего Крита, зато много богаче Кносса.
В Кноссе огромнейший царский дворец, на Тире таких нет, там просто нет для этого места. Зато храм Тиры не может сравниться ни с чем другим. Это потому, что там правит жрица, а не царь.
Вот в этом и был просчет Гекалы. Да, на Крите она имеет огромную власть, может приказать царю Миносу прийти, и тот послушно бросит свои дела, чтобы выполнить приказ Верховной жрицы. Да, она, а не Минос сидит выше других во время всех праздников. Но Тирена, по сути, правит островом, в то время как сама Гекала правит лишь Миносом, который правит Критом. Это удобно, но иногда Гекала жалела, что рядом с ней существует этот Минос, что дворец принадлежит ему, царю, а не Верховной жрице. На Тире все принадлежит Тирене, и никакой Минос ей не указ.
Верховные жрицы испокон века меняли царей, если те переставали быть послушными. Критяне даже не задавали вопрос, куда девался прежний царь, просто признавали нового, и все. Нынешнего Миноса пора менять, но у него нет наследника, Андрогей отправился в Афины и там то ли разозлил местных молодых людей, то ли оказался слишком самонадеянным и связался с младшим братом правящего царя Эгея, в то время как тот только и ждет смерти Эгея, но Андрогей был убит на охоте.
Минос не поверил в несчастный случай, разгромил города Аттики и потребовал от Эгея дань людьми, чтобы приносить тех в жертву Быку. Но Минос слаб, слишком слаб, чтобы людская кровь текла рекой, он предпочитает смотреть, как люди с быками играют, перепрыгивают через них, доводят до истощения.
Гекала знала нынешнего Миноса куда лучше, чем он сам себя, знала и то, что слабый человек бывает более жестоким и кровожадным, чем сильный. Это можно использовать, но только один раз. Слабость Миноса была запасной для Верховной жрицы.
А против самого Миноса существовал сильный человек – Тавр, богатейший человек Крита. Ему, а не Миносу принадлежали самые большие стада, самые большие поля, самое большое количество кораблей, перевозивших самое большое количество грузов во все стороны от Египта до Аттики и от Самоса до Сицилии. И только Кносс – дворец многих Миносов – не принадлежал Тавру.
Для Верховной жрицы не было секретом, что Тавр желает заполучить и его, причем вместе с царской дочерью Ариадной. Это вполне возможно, ведь у Миноса больше нет наследника, не считать же таковым Минотавра – чудовище, рожденное женой Миноса Пасифаей от белого быка, предназначенного в жертву Посейдону? Ариадна старшая дочь Миноса, есть еще одна – Федра, но этой замуж еще рановато, пусть подрастет.
С самым богатым человеком царства ссориться нельзя даже Верховной жрице, но и допускать его до власти полностью в качестве царя Гекала тоже не собиралась, это означало бы ее собственное падение. Уже не первый год ей приходилось лавировать между царем и Тавром, но сейчас наступало решающее время. Миноса с семьей нет в Кноссе, как и Тавра, сопровождающего их, но скоро царская семья вернется, и до этого времени Гекале нужно придумать, как сделать, чтобы Ариадна не стала женой Тавра, причем это должно выглядеть не ее решением, а знаком судьбы или волей самого Миноса.
– Госпожа… пришел Акам.
– Пусть войдет.
Акам – правая рука, безмолвный, всегда спокойный, даже невозмутимый. Он может невозмутимо подать руку, чтобы вытащить человека из пропасти, но следом также спокойно этого человека убить. Гекала не могла наверняка сказать, что Акам верен ей и только ей, но выбора не было. Оставалось надеяться, что хитрый Тавр не перекупил ее помощника. Хотя, чем его можно перекупить? Все, что у Акама есть, – на нем. Ему все равно, что кушать, во что быть одетым, на чем спать.
– Хайре! Проходи, говори, что в Кноссе нового?
– Прибыл корабль с новыми данниками из Афин.
– Хорошо, посмотри, кто из них может нам пригодиться для игр с быками.
– Я уже отобрал, госпожа, двоих – юношу и девушку. И еще двоих для работы в мастерских – вышивальщицу и переписчика.
– Переписчика не нужно, опасно позволять чужакам писать наши слова, к тому же он не может знать язык.
– Он мог бы просто копировать те таблички, которые треснули или разбились.
– Разве что так… Хорошо, но это не все? Ты еще что-то хотел сказать?
– Да, госпожа. Афинян на одного больше.
– Дексий не умеет считать или взял про запас?
– Нет, с ними добровольно прибыл сын царя Эгея Тезей.
Верховная жрица даже обернулась к Акаму, глянула с изумлением:
– Дексий совсем выжил из ума? У царя Эгея нет сыновей, это известно всему миру.
– Оказалось, что есть. Дочь царя Трезены родила ему сына еще семнадцать лет назад, юноша пришел в Афины к отцу, Медея его едва не отравила, но теперь Медея изгнана, а Тезей считается царским наследником.
– В таком случае, из ума выжил не Дексий, а Эгей. Признать какого-то чужого мальчишку своим сыном и наследником?.. Хотя, что ему остается, если других нет? Назло Палланту он и тебя может признать своим сыном.
Акам глуповато хихикнул, а Гекала продолжила:
– Но зачем этот царевич приплыл к нам? И где он?
– Он на Диа. Тезей намерен убить Минотавра! – сразу посерьезнел помощник.
– Минотавра? Чем Минотавр ему помешал?
– Считает, что если убьет Минотавра, то греки больше не будут поставлять своих данников Криту.
– Кто же это ему сказал? Впрочем, какая разница. Хотела бы я посмотреть на Миноса, когда он услышит такое известие.
– Что делать с сыном Эгея?
– Как его зовут?
– Тезей. Говорят, он сын Посейдона.
– Вот как? И кто же говорит, тоже Эгей или Дексий?
– Его дед царь Трезена. Его мать развязала пояс…
– Жрица, говоришь?.. – задумчиво протянула Гекала, разминая пальцами кусочек корицы. Она любила этот запах всегда, теперь он был напоминанием о молодости, той, когда у нее не было столько власти, но и забот таких тоже не было, зато все казалось возможным и достижимым. Гекала никогда не желала быть жрицей, так вышло, но жалеть обо всем было поздно. – Задержите его на Диа, я сама хочу посмотреть на этого сына Посейдона.
