Сбежать от зверя - Анна Григорьевна Владимирова
— Ну и кто еще тебя пожалеет? — потребовала я. — Что-то не вижу желающих…
Он не обратил внимания — прошел в спальню. Я направилась следом:
— …Не уходи, пожалуйста. Дай мне время! Тахир! — Я вырвала из его рук джинсы и уставилась с вызовом. — Меня чуть не изнасиловали в приюте! В пятнадцать! Их было трое! Зажали в подсобке, рвали одежду, душили!.. Я не могу с тех пор!.. Ненавижу мужчин!..
Он выпрямился, глядя на меня сверху потемневшим взглядом. Черты его лица заострились, глаза вдруг знакомо заискрились…
— …Пожалуйста, — прошептала я. — Когда ты хватаешь меня, становится страшно.
Могло показаться, что он услышал, сдался. Только голос его напугал еще больше:
— Ложись на кровать, — приказал он хрипло.
Не обнял, не пожалел.
Но я повиновалась. Сама же бежала за ним.
И снова я под ним — глаза в глаза, растерянная и испуганная. Он совсем не собирался позволить привыкнуть? Похоже на то. Плавно стянул с меня вещи, одну за другой. А я все следила за его взглядом, цепляясь за него, чтобы не дернуться. Холодный, сосредоточенный, безэмоциональный… Стало страшно. Снова парализовало, сердце запрыгало в груди, а внизу живота сжалось в болезненном спазме. Тело и правда жило своей жизнью, и это нервировало еще больше.
Когда Тахир вдруг отодвинулся к краю кровати, я растерянно заморгала. Он задернул плотные шторы, и комната погрузилась в полумрак. Захрустела бумага...
— Что это? — поежилась я, дрожа, когда он поставил пакет на кровать — черный, большой, с шелковой красной лентой..
— Твоя терапия.
— Ты приготовил терапию и собрался уйти?
— Зайчик, помолчи, — сурово глянул он на меня. — А впрочем…
И он извлек из пакета нечто красиво упакованное в черную коробку. Но когда вытащил из нее какой-то шарик с ремнем, у меня пропал дар речи.
— Открой рот, — хрипло приказал Тахир.
Я позволила ему вставить мне этот кляп и застегнуть на затылке ремни. Зафиксировав его, Тахир поинтересовался, удобно ли мне, и заботливо освободил волосы от ремешка. Теперь захотелось много всего ему сказать, но я помнила, что он дал мне последний шанс.
Оставив меня ненадолго пялиться в потолок, он навис надо мной снова. Заглянул в глаза, замер на несколько вдохов, потом вскинул руку и провел по щеке. Я зажмурилась и напряглась, сжав челюсти на кляпе. Но тут же будто осталась в одиночестве. Бедер коснулись горячие пальцы и скользнули к коленям, и я сжала ноги, вцепившись пальцами в одеяло.
То, что его руки вдруг исчезли, насторожило, и я задышала чаще, пытаясь сдержать панику.
15
Он не давал подсказок, не говорил ни слова и не издавал звуков. А когда вдруг стопы сжал горячими ладонями, я вскрикнула и тут же закусила губы от стыда. Приятное тепло поползло по телу от его массажа, а легкие ноты розового масла наполнили рот слюной. Ноги налились тяжестью, в груди защекотало, а щеки запылали от осознания того, какой вид ему открывается сейчас. Но ни слова сказать, ни возмутиться, ни попросить перестать я не могла. Меня рвало от разномастных эмоций: радости, что он не ушел; стыда, что лежу перед ним голышом; страха от оживавших воспоминаний.
Я ведь не видела его…
…Как и тех, кто сдирал с меня белье в подвале. Только обрывки голосов и кривых перекошенных физиономий…
Нет.
То, что делал Тахир, никак не напоминало тот опыт… Или напоминало? Я же беспомощная? Или нет? Нет, могу дать ему в челюсть ногой… Но тогда он точно больше не даст шанса.
А Тахир осторожно поднимался выше — от ступней к икрам, — и я застонала от удовольствия. Так правда может быть от простого массажа? Ух ты! И я уже подумала, что в этом и есть терапия, и расслабилась, когда вдруг его руки снова исчезли. А уже через несколько ударов сердца чувствительной кожи на подъеме стопы будто коснулась шелковая лента. И эмоции разлетелись, как в калейдоскопе, на горсти режущих осколков. Чувства не успевали за скоростью касаний то его пальцев, то этого странного шелка… пока до меня не дошло, что…
…Он меня связывает.
Тело оцепенело. Я в ужасе осознавала, что Тахир лишает меня возможности двигаться, но ничего не могла поделать. В голове взрывались предохранители — я же его не знаю! Он говорил, что может натворить всякого и что поэтому ему надо уйти! А это что? Может, он уже это творит? А я молчу…
Когда он дошел до бедер, я взмокла и задышала еще чаще. Шелковая веревка повиновалась его рукам, следовала изгибам тела и ложилась так близко к самому чувствительному, что на какое-то время тревожные мысли вылетели из головы. Я думала только о том, что он касается меня везде. Равнодушно, расчетливо и пугающе профессионально.
Когда он взял за руки и помог сесть, я попыталась поймать его взгляд, но тут же пожалела. Он сверкнул в полумраке желтыми глазами, и я оказалась на коленях лицом в кровать с оттопыренным задом. Но даже пикнуть не успела, как он завел руки мне за спину и принялся связывать их, упираясь своими напряженными бедрами в мои.
Неужели он решил связать меня и трахнуть, чтобы не мешала своим протестом? Это будет последнее, что он со мной сделает. Я отобью ему все, до чего дотянусь!
Из глаз покатились слезы. Я кляла себя за тупость и доверие, поносила эту проклятую химию и сжимала кулаки — он поймет глубину моих чувств по этому поводу.
Тахир подтянул несколько узлов, и мои локти встретились на линии позвоночника. Ну какой умелец! И где же он этому научился? Слезы перестали литься на одеяло. Я злобно пыхтела, кусая кляп и проверяя узлы на прочность. Нет, не выдернуться. Накатила паника. Кожа покрылась холодным потом, сердце скакнуло к горлу, но Тахиру было плевать. Несколько движений — и он перевязал мне грудную клетку, оставляя голой грудь. Последние штрихи пришлись на шею. И как только его руки исчезли, мысли схлынули, оставляя напряжение звенящей пустоты. Но я явно ощущала, как что-то внутри уже замешивает мрачную пугающую палитру, чтобы меня размазало в клочья. Хотелось позвать Тахира, но стоило подумать о жалких звуках, в которых потеряется его имя, и я сжимала зубы крепче.
Сначала показалось, что ничего не происходит. Наступила тишина. Но на фоне этого безмолвия я
