Отверженные. Последние из рода Эванс - Анна Дант
В итоге, из банка я выходила в состоянии шока. У меня есть довольно крупная сумма, но пользоваться я ею не могу. Пока… Впрочем, работа у меня теперь есть, есть ещё пятьдесят серебряных, которые можно потратить прямо сейчас.
И я задумалась, что делать с этой суммой.
Конечно же, вложить их в дом. Можно поменять окна на первом этаже, поменять трубы, чтобы пустить воду в дом и подключить отопление. Надо всё считать…
Поэтому я не поспешила домой, как и планировала, а побежала к мастеру Робит. Самого мастера на месте не было, зато была его помощница, миссис Ливан. Она в прошлый раз принимала заявку и обозначала примерную стоимость.
– Мисс Эванс, добро пожаловать. – приветливо улыбнулась миссис Ливан. – Вы пришли записаться к господину Робиту?
– Пока только посоветоваться, – качнула я головой. – Мне нужно починить отопление на первом этаже, воду и поменять стёкла. Скажите, сколько примерно будут стоить эти услуги?
– Это сложно посчитать, – нахмурилась помощница мастера. – Застеклить одно небольшое окно, вот как наше, стоит десять серебряных. Трубы надо будет менять, а кузницы сейчас повысили цены перед зимой. Один метр трубы стоит десять медяков. Думаю, вам надо не менее пяти золотых на починку всего, что вы перечислили. Я записываю вас?
– Нет, пока не надо, – грустно покачав головой, я отошла от стола миссис Ливан. – У меня нет таких денег.
Я вышла на улицу и тоскливо огляделась. Дома здесь, практически в центре города, выглядели как игрушечные. С новенькой, блестящей крышей, выкрашены хорошей краской. Как бы я хотела так жить. И ведь жила же, пока папаша не променял наше благополучие на бутылку давно забродившего вина и карточную колоду.
А может и правда продать дом? И купить небольшие апартаменты здесь же, в Лирансе. Тогда у нас ещё останутся деньги, чтобы купить новую мебель и отложить на обучение Томми и Эми.
Да, так и поступлю. Мама любила этот дом. И постоянно повторяла, что нашей семье ни в коем случае нельзя продавать его. Но мамы нет, а мне не до воспоминаний о благополучии семьи.
Зайдя в лавку, я купила детям сладости и продуктов, чтоб приготовить ужин. Сегодня я потратилась немного больше, помня о деньгах на счету. Зато купила и сыр, и масло, и даже копчёного мяса на бутерброды.
Домой я шла повеселевшая, ведь я нашла выход! Лучше маленькая квартира, зато чистая, но с отоплением и водопроводом. чем целый особняк, но жить мы можем только в одной комнате.
Подойдя к дому, я увидела конверт, валяющийся у входной двери. Подойдя ближе, я с удивлением обнаружила печать градоначальника на конверте. Подняв письмо, я заглянула внутрь.
И тут же застонала, когда до меня дошёл смысл написанного. Мне полагалось прийти к городской лечебнице для больных, чтобы забрать своего отца. Папаша не погиб под колёсами экипажа. Он спасся, но если верить написанному, потерял обе ноги.
– Ну за что? – расплакалась я, выронив письмо из ослабевших рук.
У меня нет возможности ухаживать за отцом-калекой. А в богадельню просто так не возьмут, ведь у него есть родственники. Да и странно это, при живых детях папаша в богадельне среди нищих и одиноких.
Но всё же… Придётся ещё кусок маленькой площади выделить на топчан, слушать его храп и скандалы. Ведь он захочет и дальше пить вино, захочет и дальше играть в карты.
А если он начнёт звать собутыльников в наш дом?
С другой стороны, пока папаша жив, опека нас не тронет.
Как же всё сложно… Подняв письмо, я посмотрела ещё раз на печать. Вся радость от новой работы и счёта в банке испарилась, сменяясь глухой тоской и безнадежностью.
Когда-то всё наладится. Но как же выдержать всё это? Как не сломаться?
Глава 6
Убрав письмо в сумку, я застыла в задумчивости. Прямо сейчас идти за папашей?
Но я вспомнила, что сообщила Эми про отца. Представляю ужас сестры, когда привезу папашу домой. Нет, так я не буду рисковать.
Пройдя по дорожке ко второму выходу, я коротко постучала специальным стуком. Дверь практически сразу распахнулась, а на меня с любопытством уставились две чумазые мордашки.
– Эми, я же говорила рисовать углём, а не есть его, – рассмеялась я, стирая следы на лице сестры.
– Я не ела, просто… Ну он сильно пачкается!
– Ничего, дорогая, я куплю вам карандаши, – улыбнувшись, пообещала я. – Кстати, в моей корзине много вкусностей. Но отдам я всё это только после хорошего и плотного обеда.
Я размотала кастрюлю и с удовлетворением заметила, что суп ещё вполне себе тёплый. Разлив по тарелкам ароматное варево, поставила кастрюлю на печку. Папаша, вероятно, тоже захочет есть, а я надеялась, что супа останется ещ и на ужин. Но ладно уж, деньги на еду есть.
Разожгла печь, закинула последние обломки дров и задумалась, что надо бы заказать угля пару повозок и дров столько же. Сарай есть, так что можно не думать о том, что зимой всё это отсыреет.
Ещё бы хотелось решить проблему с водой. Да, дорого… Но я не собираюсь полностью восстанавливать водопровод. Мне нужна вода только на кухне.
Я помнила о задумке продать дом. Но ведь это только на словах легко. Ещё неизвестно, сколько он будет продаваться. Да и согласится ли папаша?
– Эми, иди сюда, – подозвала я сестру, которая сейчас деловито убирала посуду со стола.
– Что случилось, сестра? – вздёрнув носик, совсем по взрослому спросила малышка.
– Мне пришло письмо из городской лечебницы. Отец жив, но стал калекой, лишившись ног.
– Жив? – глаза девочки загорелись восторгом, но вскоре в них начало сквозить понимание. – У него теперь нет ног и он не может ходить? Будет всегда лежать?
– Скорее всего да, – подтвердила я.
– Я не буду за ним ухаживать, – затрясла головой малышка, из глаз брызнули слёзы. – Не буду! Он нас бросил, Лили! Почему мы теперь должны ему еду подносить и горшок ночной менять? Он пытался наши деньги украсть и еду всю съедал, а Томми плакал потом от голода!
– Я помню, милая, помню, – покачав головой, обняла сестру. Сердце разрывалось от жалости к детям.
Я ведь понимаю, какой это ад – жить с папашей в одной комнате. Не верю, что он изменился. Что он опять стал тем любящим папой, которого я помнила.
– А можно его
