Нити Дочерей Ночи - Евгения Санакоева
Погрузившись в прошлое, он почти перестал следить за дорогой. Лишь когда они оказались в хвойном бору, конь резко затормозил, приведя наездника в чувство.
Бон взглянул на сосну, возле которой они оказались, и не поверил глазам – это было дерево его матери. В этом старом бору уже давно никого не хоронили, королева была одной из последних. Черные пледы, принесенные Гретой, не застали отца и мать, уехавших отмечать годовщину встречи в горы. Король тогда вернулся с длинным порезом на шее и в пропитанной кровью одежде. Он рухнул с коня прямо на каменной лестнице у входа в замок. Начался переполох, Бона с няней отправили в дальнее крыло, и только через два дня он узнал, что на короля с королевой напали грабители. Но хотя Иолантия Эдуарда Освальда Второго дома ждал черный плед, он выжил.
– Великий Черный отпустил меня назад, – говорил он после, – потому что Риату нужен король из дома Освальдов.
В городе тогда только и судачили о чуде, случившемся с королем. Бону же хотелось просто обнять отца и услышать, что няньки врут, что мама жива и что все это просто глупая ошибка. Но отец не желал его видеть. В коридорах шептались: слишком глубока рана на сердце, а мальчик слишком сильно похож на погибшую жену, которую Великий Черный увел сквозь Лунные врата.
Бона не пустили даже на погребение, а через месяц король поручил Морину Герберту отправиться с королевским сыном в школу для мальчиков при горном монастыре в Шебунее. Официально было объявлено, что будущий король должен знать не только об устройстве своего королевства, но и привнести из других земель то, что сделает жизнь в Риате лучше. С тех пор Бон бесконечно учился: то в строгом монастыре, то в развязном приморском Уарале, то в далеком Гридиче. И каждый раз, возвращаясь, надеялся, что теперь его знаний достаточно, чтобы остаться дома. Но не проходило и месяца, как король отсылал его снова, с каждым разом все дальше и дальше.
Обычно Бон по возвращении первым делом шел к дереву королевы и обновлял вырезанную на его стволе фразу: «Маме, которая живет в моем сердце». Когда в детстве Бон спросил отца, почему тот ничего не написал, король с презрением в голосе пояснил, что он не какой-нибудь крестьянин, чтобы портить деревья.
На этот раз из-за смерти Морина Бон совсем забыл о своей традиции. Слишком много мыслей и событий для четырех дней.
Бон спешился и, взяв Стоика под уздцы, подошел к сосне. Он снял перчатку с правой руки и приложил ладонь к стволу. Теона не произнесла ни звука и не задала ни одного вопроса. Он был бесконечно благодарен ей за это.
Принц постоял так несколько минут, а затем молча повел лошадь за собой к дому Ткачихи.
Он обернулся на свою спутницу, лишь когда они подошли к крыльцу. По ее лицу было видно, что она все поняла, но в глазах не было жалости, лишь грусть. Бон не хотел тонуть в этом чувстве – только не сейчас, не в ту ночь, когда ему предстоит на рассвете хоронить лучшего друга. Но он вдруг отчетливо понял, что желал бы вновь увидеть маленькую отважную Ткачиху. Между ними было больше общего, чем могло показаться на первый взгляд.
– Пользуйтесь услугами наших перевозчиков. Только лучшие лошади и лучшие извозчики. Качественно, быстро. По ночам двойной тариф, – пытаясь сгладить впечатление и попрощаться на мажорной ноте, протараторил принц.
Теона съехала с седла, принимая руку парня. Очутившись с ним лицом к лицу, она смущенно отвела взгляд.
– Спасибо, ва… Бон.
Девушка присела в неуклюжем реверансе.
– Ты быстро учишься, – улыбнулся принц. Он уже собирался снова запрыгнуть на Стоика, но в последний момент все-таки решил сказать: – Я не сержусь на тебя, Теона. Я понимаю, что не ты несешь смерть. Мне просто нужно было найти виноватого. Мне стыдно за то, как я вел себя в замке. Я прошу прощения за недостойное поведение. И я хотел бы все исправить. Если ты позволишь, мы можем попробовать начать сначала. Насколько я могу судить, у Ткачих не так уж много друзей, а я не успевал завести их за недолгие месяцы жизни дома. Так что, возможно…
Теона подняла глаза. В ее взгляде читалось удивление и облегчение.
– Я сочту за честь дружить с вами, – ответила девушка.
Бон улыбнулся и запрыгнул на коня, на прощание громко заявив Ткачихе:
– Только при одном условии: ты перестанешь говорить мне «вы».
Теона кивнула и улыбнулась. Бон сжал ногами бока Стоика и направил его в сторону замка, скрываясь под сенью леса.
* * *
Церемония погребения Морина Герберта прошла тихо и без пафоса. Никто из «страдающих» намедни вельмож, к счастью, до нее не добрался. Под рассветным небом в Бору Мертвых стояли только Бон, Кори, четыре ученика Герберта и пара могильщиков. Морин сам выбрал дерево для себя – карликовую ель, привезенную откуда-то с севера.
– Я никогда не хотел выделяться, – говорил учитель, когда Бон пытался убедить его остановить выбор на большой пушистой сосне, – но я не мог позволить моим изобретениям сгинуть в безвременье. Поэтому мне пришлось зажмуриться и стать заметным и немного уважаемым. Пусть хотя бы мое дерево будет таким, каким желал бы быть я, – маленьким и скромным, а я буду тихо лежать в тени его кроны.
Тело Морина, укутанное в черный тюль и укрытое именным пледом, опустили в яму и начали закапывать. В какой-то момент Бон не выдержал, отобрал лопату у могильщика и сам принялся закидывать землю в яму. Его примеру последовал один из учеников Морина. Работники Бора Мертвых изрядно удивились, но не решились перечить наследному принцу. Бону хотелось на прощание уважить учителя, показать, как он был ему дорог, потому что сдержать обещание, которое юноша дал ему перед смертью, пока было очень сложно.
– Пожалуйста, не позволяй миру себя сломать. Стань счастливым королем или
